Рожкова М.А.
«Самоплагиат» как фантом правонарушения
Статья посвящена анализу понятия «самоплагиата», которое активно используется в академической и издательской практике, но не имеет закрепления в международных актах и национальном законодательстве. Показано, что данный термин не отражает сущности плагиата, поскольку отсутствует ключевой элемент – использование чужого произведения. В юридическом смысле нарушения могут возникать лишь при нарушении исключительных прав, переданных автором, либо при несоблюдении договорных обязательств (например, условий о новизне результата в издательских договорах, грантовых контрактах и трудовых соглашениях). Особое внимание уделено практике написания диссертационных работ, в которой воспроизведение автором собственных публикаций в тексте диссертации не только допустимо, но и необходимо для подтверждения личного вклада исследователя. Автоматизированные системы проверки «оригинальности» (в частности, «Антиплагиат») искажают оценку допустимых форм самоцитирования, что приводит к необоснованным требованиям переписывать тексты и фактически снижает качество научных работ. Сделан вывод о том, что термин «самоплагиат» не обладает правовым содержанием и его использование в юридической сфере приводит к подмене реально существующих правонарушений, что способно вызвать правовые коллизии и негативно сказаться на научной деятельности.
Сложные объекты интеллектуальных прав. Особенная часть
Данная статья отражает результаты комплексного исследования правового режима сложных объектов интеллектуальных прав и развивает выводы, изложенные ранее в коллективной работе «Сложные объекты интеллектуальных прав. Общая часть». В настоящей статье проанализированы как объекты, прямо поименованные в п. 1 ст. 1240 Гражданского кодекса РФ (аудиовизуальные произведения, мультимедийные продукты, базы данных), так и объекты, не включенные в закрытый перечень сложных объектов, но устойчиво рассматриваемые в юридической литературе как сложные: интернет-сайты, видеоигры, настольные игры, аккаунты. Особое внимание в статье уделено вопросам структуры таких объектов, критериев их отнесения к сложным, распределения прав и проблемам правоприменения. Проведенное исследование дополнительно подтвердило тезис о необходимости пересмотра подходов к правовому регулированию сложных объектов и потребности в закреплении в законе открытого перечня сложных объектов, который обеспечит адаптивность правового регулирования к появлению новых комплексных объектов интеллектуальных прав.
Понятие «информационный продукт» в контексте информационного права, права интеллектуальной собственности, а также договорного права1
В статье обоснована необходимость выведения понятия «информационный продукт» за пределы информационного права и права интеллектуальной собственности, а также рассмотрения его как прикладной категории гражданского права. Установлено, что под указанным термином следует понимать не только охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, но и иные нематериальные результаты, не подпадающие под режим охраны объектов интеллектуальных прав: результаты технического творчества, не получившие правовой охраны; компиляции и иные плоды механической работы; результаты, сгенерированные автоматизированными системами или системами искусственного интеллекта без участи человека; результаты обработки и представления информации и др. Сделан вывод о допустимости использования категории «информационный продукт» в качестве обобщающего обозначения нематериальных объектов, представляющих собой результат интеллектуальной деятельности человека и (или) обработки информации; содержащих ценную и (или) пригодную для использования информацию; зафиксированных на материальном, электронном или ином носителе.
Сложные объекты интеллектуальных прав. Общая часть
В первой части коллективной статьи рассматривается правовая природа сложных объектов интеллектуальных прав, их признаки, особенности регулирования и распределения прав между участниками. Авторами подробно исследуются выделяемые в доктрине и судебной практике признаки сложных объектов. Также авторы анализируют эволюцию законодательного закрепления сложных объектов в российском праве. Особое внимание уделяется дискуссиям о необходимости установления открытого перечня сложных объектов, что позволит адаптировать правовую конструкцию к современным реалиям. В статье аргументируется необходимость дальнейшего совершенствования ст. 1240 ГК РФ, закрепления легального определения сложного объекта и уточнения механизма аккумулирования прав. Рассматриваются альтернативные подходы зарубежных правопорядков, выявляются их отличия и возможные направления заимствования для модернизации российской правовой системы.
Проблемы установления самостоятельного правового режима для цифровых объектов
В статье автор приходит к выводу, что к числу цифровых объектов следует относить всевозможные объекты, вращающиеся в цифровой среде: это могут быть, во-первых, признаваемые законом объекты гражданских прав, облаченные в новую для них цифровую форму, и, во-вторых, разнообразные технические средства, нашедшие применение в цифровой среде. В качестве цифровых активов могут быть квалифицированы вторые, если они получили дополнительное к первоначальному самостоятельное предназначение и допускают денежную оценку. При этом разработка эффективного правового режима цифрового объекта возможна только при условии точного установления сущности этого явления с точки зрения права, а не его технических характеристик.
О различиях между лицензионным договором и пользовательским соглашением
Настоящая статья призвана обозначить принципиальные различия между лицензионным договором и пользовательским соглашением, которые на сегодняшний день нередко рассматриваются как имеющие единую природу. По результатам проведенного исследования был сделан вывод, что «пользование интеллектуальной собственностью» вовсе не предполагает возникновение у пользователя интеллектуальных прав и допускает осуществление в форме: (1) пользования материальным носителем, в котором воплощен объект интеллектуальных прав; (2) получения услуги, подразумевающей использование объекта интеллектуальных прав; (3) получения информационных услуг, предоставление которых предполагает использование объектов интеллектуальных прав; (4) пользования информационным продуктом, в котором воплощены объекты интеллектуальных прав. Отличия между указанными договорами усматриваются в целях их заключения, сущности заключаемых договоров и их объектах, в субъектном составе.
