Информация и искусственный интеллект в системе гражданского права

I. Значение термина «объект гражданских прав»

Объекты прав идентифицируются по своей принадлежности конкретному лицу1 и подчиняются правовому режиму, предопределяющему и единообразно устанавливающему их употребление, отчуждение, отнесение которых к чьей-либо собственности или владению есть основание правовой защиты. Всевозможное благо, как явление, инструмент и т.п., обладание которым нелегко установить, например услуги, вода, огонь, облака и т.д., нецелесообразно наделять подобным статусом: противоположная ситуация приведет к неясностям и недостижимости необходимого обособления ценностей, правового регулирования. Гражданско-правовые объекты прав как базовое понятие и феномен произвольно неуничтожимы и прекращают свое бытие в особо урегулированных казусах: гибель вещи, прекращение требования, действие пресекательной давности и т.д. С объективацией имущественных ценностей связано возникновение важной в прошлом, но утратившей остроту сегодня проблемы установления материального характера сделок и вообще юридических действий. Первоначально соответствующие споры сводились к вопросу, возникло ли обязательство, имеет ли обязанность в самом широком смысле гражданско-правовую подоплеку, так как не все взаимодействия в обществе связаны со стоимостными характеристиками и регламентируются в этом контексте правом.

Отсутствие четкого понимания, что есть имущество в отношениях в XIX в., приводило к выводу, что взаимосвязи по политическому и иному сотрудничеству, родственная помощь не принадлежали к области частного права и находились вне юридического поля2, что было подражанием формуле, тогда возникшей в Германском гражданском уложении3.

А в настоящее время объекты прав подразделяются на имущество и неимущество, могущее иметь стоимостные характеристики4, среди которого перечислены результаты интеллектуальной деятельности, работ, услуг и нематериальные блага. Статья 129 ГК РФ, посвященная ликвидности различных благ, подчеркивает их ключевые свойства.

Оборотоспособность есть общее качество, и ограничение на него устанавливается только законом. Например, это относится к духовным благам, интеллектуальным правам, имуществу, ограниченному в обороте5.

II. Категория «информация» в праве

При системном толковании законодательства необходимо заключить, что информация сама по себе не является объектом гражданских прав, за одним исключением. Информация в воспроизводимой форме результата услуг обладает всеми характеристиками объекта гражданских прав. Она принадлежит заказчику, передаваема, имеет стоимость. Она распространяема, но неотчуждаема, в отличие от ее носителей. Информация соответствующим образом структурируется или обрабатывается в соответствии с природой и сущностью других объектов: секретов производства, баз данных, личных благ. Ограничения, но не гражданско-правовым регулированием, могут быть установлены применительно к информации, которая составляет банковскую, государственную и служебную тайны6. Несмотря на сказанное, она может выступать «объектом гражданских (по крайней мере при наложении санкций) и иных правовых отношений» согласно ст. 5 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ (ред. от 23 ноября 2024 г.) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (далее – Закон об информации)7, и есть масса публикаций, где подтверждается это положение8. Многие пишущие высказываются в том смысле, что раз приняты федеральные законы об информации, от 29 июля 2004 г. № 98-ФЗ «О коммерческой тайне»9, сведения, известия, знания выступают объектом права в широком и объективном смысле, т.е. того, на что направлено соответствующее регулирование, имеются суждения о собственнических правомочиях10. Необходимо пояснить, что в данном случае они действительно могут являться объектом нечастных прав, но все-таки не приходится говорить об их гражданско-правовых качествах11, особенно о таком, как упомянутая отчуждаемость.

Вместе с тем средства гражданско-правовой защиты при нарушении этих прав могут задействоваться. Согласно пункту 3 ст. 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном властном подчинении одной стороны другой, гражданские законы не применяются, если иное не установлено в законодательстве. В ст. 17 Федерального закона об информации установлена гражданско-правовая ответственность за нарушения в сфере информации: «Лица, права и законные интересы которых были нарушены в связи с разглашением информации ограниченного доступа или иным неправомерным использованием такой информации, вправе обратиться в установленном порядке за судебной защитой своих прав, в том числе с исками о возмещении убытков, компенсации морального вреда, защите чести, достоинства и деловой репутации». Об этом свидетельствует и дефиниция, например, данных, составляющих коммерческую тайну, в соответствующем Законе: «Сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а также сведения о способах осуществления профессиональной деятельности, которые имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим лицам, к которым у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны»12. Отсюда недвусмысленно явствует, что коммерческая тайна, несмотря на ее содержание, объектом именно гражданских прав быть не может, с чем согласны другие авторы13. Но если она выступает в виде секрета производства, то наоборот14. При этом надо обратить внимание на то, что информация широко упоминается в ГК РФ, в частности в следующих статьях: 29, 36, 37, 65.2, 65.3, 66.3, 67.2, 71, 97 и др.

Впрочем, она не всегда имеет безусловную ценность и непрерывное обособление, как вещь, любое имущественное право и т.д. Вместе с тем подробности, знания в виде секрета производства (ноу-хау) являются объектом гражданских прав и регулируются п. 1 ст. 1225 и ст. 1465–1472 ГК РФ. Интересно, что в других странах, например европейских, они могут выступать объектом притязаний. Так, в соответствии со ст. IV.C.–7:101 Модельных правил европейского частного права (Draft Common Frame of Reference (DCFR)) сведения могут быть предметом договора оказания консультационных услуг15. Несмотря на это, информация может являться так называемой бестелесной вещью (incorporeal thing)16 и порождает понятие «информационные отношения»17

III. Понятия

Изначально сложившиеся в других областях знания, важные, системообразующие понятия объективно воспринимаются гражданским правом с целью оптимального вписывания в собственный контекст18. Эти новые категории носят объединяющий, а не казуистический характер и обладают свойствами некой генерализации, например «источник повышенной опасности», «произведение», «учредительные документы», «ответственность», «вред», «наследник» и т.п. Они используются для конкретного и всеобъемлющего урегулирования возникающего класса случаев гражданским правом. Адекватность нового и важного концепта определенно влияет на результативность законотворчества, обеспечивая дальнейшее непротиворечивое единообразующее правоприменение; по словам классика, терминология «в праве более чем существенна, ибо она не только выражает содержание правовых категорий, но и влияет на них»19.

В свое время рассуждая о таком интеллектуальном объекте, не имеющем авторства, но важнейшем в каждой экономической деятельности, как ноу-хау, и отмечая конкуренцию дефиниций «коммерческая тайна», «секрет производства», «секреты промысла», Виктор Абрамович Дозорцев указывал, что терминология условна, но «она имеет существенное практическое значение, особенно в праве, где призвана обозначать реально значимые категории, за которыми следуют точно определенные права и обязанности»20. «Лучше всего, когда термин раскрывает смысл обозначенной категории, несет филологическую нагрузку; его доступность для понимания избавляет от многих недоразумений...Но обозначение может быть и нейтральным. Важно только, чтобы оно не вводило в заблуждение, не порождало неправильного представления, не дезинформировало»21.

По словам В.А. Дозорцева, термин «не должен быть более широким, чем описываемые им понятия, или более узким и не должен находиться в другой плоскости...Очень опасно и обозначение одной категории разными словами, равно как и употребление одного наименования для разных понятий: становятся неясны права и обязанности, подпадающие под данный концепт...Для одной категории в разных законах нередко используются различные термины, но это приемлемо только в той мере, в какой они характеризуют ее с разных сторон22».

IV. Искусственный интеллект в цивилистическом контексте

Необходимо ответить на вопрос, почему нужно объединить исследования таких продуктов человеческой деятельности, как информация и искусственный интеллект, которые играют важнейшую роль в экономической жизни в первую очередь. Общим представляется то, что эти явления создают интерес, мотивацию и правоотношения, содержанием которых являются права и корреспондирующие им обязанности. Поэтому в точном смысле данные феномены можно считать объектом правоотношений, в первую очередь административных, трудовых, процессуальных (об этом подробнее мы скажем ниже) и гражданско-правовых в особых случаях.

Приобретение секрета производства, нематериального блага, информации о семейной жизни, программы для ЭВМ, результата услуг, имущественного комплекса, робота как вещи и т.д. необходимо для передачи информационного продукта или способностей искусственного интеллекта, не только производящего вычисления, но и обучающегося, способного приходить к самостоятельным выводам. Алгоритмы, информация, искусственный интеллект, не передаваемые и не отчуждаемые в полной мере, сами по себе не могут становиться объектами гражданских прав.

Искусственный интеллект (ИИ)23 – новое явление, знаменующее скачкообразную технологическую революцию24, которая иногда даже сопровождается войнами, вооруженными конфликтами. Именно в этот период общество переформатируется, и власти иногда принимают жесткие решения.

Многие считают, что ИИ – это или квазисубъект, или объект права25. Но это — спорное утверждение. Объекты права изложены в ГК РФ. Список их закрыт, как и, например, перечисление интеллектуальных прав. Это обусловлено принадлежностью нашего правопорядка к континентальной правовой системе. Принято считать, что имущественный оборот замкнут. Поэтому закрыты перечни юридических лиц, объектов гражданских прав, других понятий, например средств правовой защиты (ст. 12 ГК РФ).

Следует обратить внимание на то, что после перечисления средств правовой защиты в ст. 12 сказано, что они могут быть и иными, но должны быть установлены законом. Поэтому, когда стороны, реализуя принцип свободы договора, пишут о заранее исчисленных убытках26, то такое требование из соглашения возникать не может. И суд должен данную формулу признать недействительной или трактовать ее в пользу штрафа, убытков и т.д. В числе объектов гражданских прав названы вещи, материальные предметы, имущественные права – самая многообразная категория, в которую входят цифровые права, а также интеллектуальная собственность и результаты работ и услуг, нематериальные блага. И более ничего не может быть предметом денежных отношений.

И на вопросы, можно ли продать искусственный интеллект, завещать его, разрушить, ликвидировать, а также способен ли он быть субъектом права, мы даем отрицательный ответ.

Иногда на конференциях и в литературе звучит тезис о том, что действующий, как робот, искусственный интеллект – субъект посредством фикции, как и юридическое лицо27. Последнее существует в праве, выступает в имущественном обороте от собственного имени. Прежде всего, не может быть новым субъект прав, который не несет самостоятельную имущественную ответственность. Если он заключил сделки, создал у себя круг обязательств, а ответить по ним не может в случае неисполнения, то его субъектность в имущественном обороте сомнительна.

Есть мнение, что права на искусственный интеллект – это на самом деле одна из разновидностей цифровых прав28. Полагаем, что последние выражают доступ к многоразличной автономной информационной системе, тогда преимущественно обязательственное право получает цифровое оформление, и, кроме этого, может иметь алгоритмическое, вычислительное содержание.

Когда искусственный интеллект входит в оборот (продается, меняет владельца), то у юристов-практиков возникают вопросы, как структурировать подобную сделку. Одна из точек зрения заключается в том, что на самом деле искусственный интеллект – это более совершенный робот, т.е. машина, которая на базе введенных в нее данных и возможности производить моментальные вычисления, может прогнозировать, в том числе выполнять когнитивные функции. И лучше было бы, на наш взгляд, чтобы искусственный интеллект был назван роботом29, но это вряд лислучится, потому что рассматриваемое понятие прочно вошло в употребление (и к тому же в общепринятом смысле не всякий робот обладает интеллектом30). Робот отождествляется с материальным предметом в виде определенного компьютера, комнаты, сетей и т.д., и т.п. Его продажа, отчуждение дают некоторые гарантии приобретателю.

Если искусственный интеллект будет привязан к вещам материального мира, к оборудованию, то покупатель более защищен: у него появится возможность предъявить жалобы на плохое качество. В этом существует обширная практика (ст. 475 ГК РФ и др.).

Есть конкретные примеры того, что в регулировании некого нового явления в гражданском праве все проблемы начинаются с вживления отраслевого неологизма в правовой контекст. Мы знаем, что «искусственный интеллект» – буквальный перевод выражения «artificial intelligence», создающего смысловую ассоциацию субъектности либо имущественной автономности.

Одна из ролей ИИ заключается в том, что он в сфере судебной деятельности, в частности — в международных коммерческих арбитражах и обычных третейских производствах производит революцию. Он на базе повторяющихся событий, прошлого опыта, тщательно подобранного, позволяет быстро делать прогнозы, давать оценки. И возникают опасения о замене правосудия31.

Следующее назначение ИИ состоит в создании произведений без творческого человеческого участия32. В этом контексте снова возникает вопрос о его квазисубъектности. Мы следуем той логике, что продукт искусственного интеллекта не всегда возможно вообще делать защищаемым. В противоположность автору, создающему патентуемое и просто произведение, новую промышленную или иную интеллектуальную собственность, плоды ИИ не нуждаются в правовой охране, потому что она возникла из потребности оборота в создании мотивации для творца двух порядков: что его произведение не скопируют и не отберут у него лавры гения-создателя и что он вправе предложить это рынку, а последний будет заинтересован вступить с ним во взаимоотношения и вознаградить его успешную деятельность. У искусственного интеллекта в силу его машинной природы не может быть таких устремлений, а разработчик искусственного интеллекта не имеет к конечной продукции отношения в силу закона, поскольку его творческого труда в написании текстов, картин и т.д. не имеется (ст. 1228 ГК РФ). И главное – защитой таких авторских прав в этом случае не формируются стимулы к созиданию. Разработчик искусственного интеллекта при неразрешенном копировании его произведения защищается меньше, и это справедливо. Личностная, взаимная связь и правовые возможности, когда создатель может добиться общественного признания, изъять текст, переделать стихи, отсутствуют33. Вместе с тем сгенерированный ИИ секрет производства (глава 75 ГК РФ) составляет предмет исключительного права того, кто его содержанию сообщает режим конфиденциальности и получил данный объект на законных основаниях. На наш взгляд, продукт искусственного интеллекта или компилятивное произведение приобретает свойство охраноспособности после авторской доработки, если она имеет творческую сущность34.

Юридическое лицо, несущее самостоятельную имущественную ответственность, иногда выступает ширмой для стоящих за ним и действующих людей. Это необходимо для переложения рисков в экономике, иначе хозяева и авторы идей не решались бы на вложения, трату времени и ресурсов. Таким образом, еще одна завеса в виде ИИ, наделенного квазисубъектностью и неспособного нести правовую ответственность, будет излишней. В контексте объектов гражданских прав искусственный интеллект оказывается технологией, а результатом его работ, услуг будет суррогат человеческой деятельности: интеллектуальной, двигательной, преобразующей. У истоков этого сложного явления стоит такой объект гражданских прав, как программа для ЭВМ.

Конструктивная особенность искусственного интеллекта в том, что он выступает составляющей конфигурации чипов, электрических приборов, которые объединяются понятием «робот, действующий в пространстве». Таким образом, вещь, интеллектуальная собственность и результаты услуг могут включать технологию, подпадающую под рассматриваемое понятие. Отсюда вывод: ИИ может заключаться в вещах, результатах работ, действиях компьютерных программ; и они должны создаваться и передаваться, обладая соответствующими качествами.

Это значит, что такой важный драйвер экономической деятельности, рационализации управления, планирования, как искусственный интеллект, теперь выставляемый в качестве необходимого атрибута коммерческого успеха; может переходить, передаваться, задействоваться посредством распоряжения такими объектами гражданских прав, которые соответствуют своим функциям и характеристикам. Он служит конкретной цели и поэтому может быть составляющей услуг, программ, отвечающих за управление данным искусственным интеллектом, либо совокупности вещей с набором функциональных качеств – роботов, действующих как пылесос, доставщик грузов по воздуху и по земле и т.д. Подобный подход должен руководить юридической практикой, направляя ее по верному пути.

Рассуждения об искусственном интеллекте возвращают нас к теории интеллектуальных прав и их объектов. По поводу соотношения искусственного интеллекта с названными правовыми категориями нужно сказать о том, что, несомненно, работающий искусственный интеллект может быть устремлен на полезный, эстетический, промышленный, литературный результат, который есть основа и атрибут гражданских прав, как и программа ЭВМ35, входящая в закрытый перечень объектов интеллектуальной собственности (ст. 1225 ГК РФ). Но специалисты решают другой вопрос: может ли ИИ в обратном порядке иметь плодом охраноспособную программу ЭВМ.

Возвращаясь к учению о произведении, нужно вспомнить, что некоторые теории говорят о нем как об итоге или результате уникальном, и о том, что искусственный интеллект, проявляющийся в технологиях, создает единичное и даже неповторимое. Мы считаем эту позицию спорной. Формула законодателя о творческом труде как о необходимом условии произведения имеет абсолютный характер36. Необходимы предполагаемый творческий акт и результат, обладающий эстетической притягательностью или интеллектуальной сущностью. Искусственный интеллект по природе не способен к творчеству: его литературные, изобразительные продукты не обладают новизной, а являются лишь компиляцией и переработкой большого объема информации, а также имитацией новшеств. Наконец, как мы уже указывали, охраноспособность произведений преследует цель стимулирования творческого труда людей и не стремится защитить продукцию искусственного, а не человеческого интеллекта. Это не только бесполезно, но и пагубно для экономического оборота.

По знаменитой формуле теолога Григория Богослова, «не Сущий из сущего, но сущее из Сущего». Применительно к нашему контексту это означает, что творение имеет искру Бога, которую могут воспроизводить лишь люди, а не машины. Однако автор, самостоятельно оценив результат работы ИИ, отобрав его и творчески доработав, может получить новое произведение в соответствии с главами 72–75 ГК РФ.

V. Вывод

Искусственный интеллект – это технология, а не имущество и не иной объект гражданских прав, но в качестве таковой может быть включен в услуги (результаты), программы для ЭВМ, изобретения, секреты производства, имущественные права, вещи. Продукт ИИ, отобранный и доработанный автором, приобретает качество произведения. Названные объекты оборотоспособны, могут отчуждаться, переходить по наследству, быть уступлены иным образом. Информация – важнейшее общеправовое понятие, объект правоотношений, прямо названное таковым в законах, трудах авторов, пишущих на обозначенную тему. Вместе с тем информация – не объект, не неимущественная, оборотоспособная ценность и не благо в цивилистическом смысле. В одном случае в режиме производного услуг информация как способ его существования может рассматриваться как объект гражданских прав (ст. 128 ГК РФ).

Несмотря на вышесказанное, информация есть важнейшее понятие в праве, значение которого закономерно увеличивается в эру цифровизации, использования громадных по объему баз данных.