Сложные объекты интеллектуальных прав. Особенная часть

Введение

Первая часть исследования, подготовленная по результатам обсуждения, состоявшегося в рамках конференции «Сложные объекты: нужно ли расширять их легальный список?» в честь 10-летнего юбилея IP CLUB, была посвящена теоретико-правовому осмыслению института сложных объектов интеллектуальных прав. В рамках проведенного анализа были рассмотрены ключевые элементы правового режима сложных объектов, сформулированы их сущностные признаки, проанализированы особенности аккумулирования исключительных прав на создаваемый сложный объект, а также был проведен сравнительный анализ с отдельными зарубежными юрисдикциями.

В процессе исследовательской работы был сформулирован перечень конституирующих признаков сложного объекта, включающий:

1) множественность охраняемых результатов интеллектуальной деятельности (не менее трех);

2) разнородность используемых результатов интеллектуальной деятельности;

3) целостность формы и сложность внутренней структуры1.

По итогам работы над первой частью исследования был сделан следующий вывод. Концепция сложного объекта, бесспорно, представляет собой значительное достижение российской юридической науки, однако воплотившая ее ст. 1240 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ, Кодекс) в современных условиях нуждается в существенном изменении: в частности, необходимо закрепление открытого перечня сложных объектов, введение в закон конституирующих признаков таких объектов, а также более четкое разграничение прав между участниками правоотношений по поводу таких объектов2.

Примечательно в связи со сказанным то, что сложные объекты, которые В.А. Дозорцев обозначал как «комплексные объекты, имеющие синтетический характер»3, отличает помимо прочего специальный характер возникающих на них исключительных прав, которые правовед именовал «продюсерскими» и характеризовал как новый вид исключительного права. Надо признать, что таким правам – возникающим вследствие организационной деятельности лица, координирующего сочетание результатов индивидуального творчества различных лиц – в ГК РФ, уделено незаслуженно мало внимания. Между тем именно возникновение «продюсерских» (исключительных) прав выделяет все без исключения сложные объекты из числа прочих. При этом, по мнению В.А. Дозорцева, имеет место «умаление прав индивидуальных авторов, охраняемых традиционными исключительными правами, ущемление их интересов»4. Данный недостаток также нуждается в исправлении.

Настоящая статья отражает результаты проведенного исследования правового режима сложных объектов, включающие анализ некоторых из прямо поименованных в п. 1 ст. 1240 ГК РФ результатов интеллектуальной деятельности (в котором к сложным объектам прямо отнесены кинофильм и иные аудиовизуальные произведения, театрально-зрелищное представление5, мультимедийный продукт, база данных). Кроме того, предметом изучения стал ряд объектов, которые не упомянуты в нынешнем закрытом перечне сложных объектов, но в юридической литературе стабильно признаются разновидностями сложных объектов интеллектуальных прав – это интернет-сайт, видеоигра, настольная игра, аккаунт.

1. Аудиовизуальные произведения и кинофильмы

Аудиовизуальные произведения, вероятно, надо признать самым удачливым сложным объектом: ему не только посвящена специальная статья Кодекса (ст. 1263 ГК РФ), но и дано довольно развернутое определение, причем возникающие на этот сложный объект права прямо поименованы как права продюсера (то есть «продюсерские» права, о которых писал В.А. Дозорцев).

Так, согласно п. 1 ст. 1263 ГК РФ аудиовизуальным произведением является произведение, состоящее из зафиксированной серии связанных между собой изображений (с сопровождением или без сопровождения звуком) и предназначенное для зрительного и слухового (в случае сопровождения звуком) восприятия с помощью соответствующих технических устройств. При этом подчеркивается, что аудиовизуальные произведения включают кинематографические произведения, а также все произведения, выраженные средствами, аналогичными кинематографическим (теле- и видеофильмы и другие подобные произведения), независимо от способа их первоначальной или последующей фиксации.

Несмотря на столь подробное обозначение характеристик аудиовизуального произведения6, нет абсолютной четкости в отношении того, какие объекты подпадают под категорию таких произведений, кроме теле- и видеофильмов. В частности, дискуссионным является допустимость отнесения к ним телепрограмм и телепередач.

Обратившись к положениям Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений7 (далее – Бернская конвенция), можно увидеть, что в ней не упоминаются аудиовизуальные произведения, но прямо названы «кинематографические произведения, к которым приравниваются произведения, выраженные способом, аналогичным кинематографии» (ст. 2(1)). По смыслу ст. 14 Бернской конвенции кинематографические произведения (Cinematographic Works) представляют собой созданные на основе литературных и художественных произведений кинематографические постановки. При этом в соответствии со ст. 14bis Бернской конвенции кинематографическое произведение подлежит охране в качестве оригинального произведения.

Кроме того, должен быть упомянут Договор о международной регистрации аудиовизуальных произведений, или иначе – Договор о реестре фильмов (Treaty on the International Registration of Audiovisual Works (Film Register Treaty))8, действие которого было приостановлено в 1993 г. Статья 2 ("Audiovisual Work") этого договора устанавливала: «Для целей настоящего Договора «аудиовизуальное произведение» означает любое произведение, состоящее из зафиксированной серии связанных между собой кадров (с сопровождением или без сопровождения их звуком), предназначенное для зрительного и слухового (в случае сопровождения звуком) восприятия». Следует специально подчеркнуть, что целью данного договора было создание международного реестра фильмов и выражение «аудиовизуальное произведение» использовалось как синоним слова «фильм».

Россия в Договоре о реестре фильмов не участвовала. Вместе с тем понятие аудиовизуального произведения, содержащееся в ст. 2 этого международного договора, а также положение ст. 2(1) Бернской конвенции, были воспроизведены в ст. 4 Закона РФ от 9 июля 1993 г. № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах»9. А затем определение, содержащееся в ст. 2 Договора о реестре фильмов, дополненное положением ст. 2(1) Бернской конвенции, было воспроизведено в п. 1 ст. 1263 ГК РФ. Это позволило М.А. Рожковой сделать вывод, что под аудиовизуальными произведениями следует понимать именно фильмы (кинофильм, телефильм, видеофильм, мультипликационные фильмы и т.п.), но никак не телепередачи и телепрограммы10.

Сомнения в части того, что под понятие аудиовизуальных произведений подпадают телепрограммы и телепередачи (эти слова обычно используются как взаимозаменяемые слова, слова-синонимы11, поэтому далее – телепередачи), обусловлены в первую очередь смысловой составляющей. В частности, в Большом толковом словаре русского языка С.А. Кузнецова телепередачу предлагается понимать в двух значениях: во-первых, как передачу изображения при помощи телевидения, и, во-вторых, как то, что передается по телевидению, из телевизионного центра12.

В связи со сказанным телепередачи подпадают под регулирование не положений об аудиовизуальном произведении, а норм о сообщениях передач организаций эфирного или кабельного вещания, в том числе передач, созданных самой организацией эфирного или кабельного вещания либо по ее заказу за счет ее средств другой организацией» (п. 3 ст. 1304 ГК РФ). Как отмечает Д.А. Григорьев, «сообщения передач организаций эфирного или кабельного вещания охраняют как вещание телерадиоканала целиком, так и его отдельных передач, которые созданы вещателем самостоятельно или иной организацией по его заказу»13.

Поясняя изложенное, надо прежде всего отметить, что термин «телерадиопередача» в техническом смысле понимается как «передача звука и/или изображения посредством теле-радиосигнала». В подтверждение этого можно сослаться на ст. 2 Закона от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации», в которой указано: «Под радио-, теле-, видео-, кинохроникальной программой понимается совокупность периодических аудио-, аудиовизуальных сообщений и материалов (передач), имеющая постоянное наименование (название) и выходящая в свет (в эфир) не реже одного раза в год». То есть речь идет именно о техническом процессе периодической передачи материалов в эфир.

Таким образом, причисление телерадиопередач к аудиовизуальным изображениям не имеет под собой сколь-нибудь серьезного обоснования и, по сути, является следствием обыденного понимания. Отказ от обыденного понимания рассматриваемого термина устранит ошибочный вывод о несогласованности ГК РФ и Закона «О средствах массовой информации», поскольку последний регламентирует именно технические вопросы передачи информации, не касаясь её интеллектуально-правовой сущности.

Еще более иллюстративно демонстрирует отсутствие связи между категориями «телерадиопередача» и «аудиовизуальное произведение» Федеральный закон от 4 декабря 2007 г. № 329-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации». В части 3 ст. 20 этого закона определено, что организаторам физкультурных мероприятий и (или) спортивных мероприятий принадлежат права на их освещение посредством трансляции изображения и (или) звука мероприятий любыми способами и (или) с помощью любых технологий, а также посредством осуществления записи указанной трансляции и (или) фотосъемки мероприятий. Это положение подтверждает, что трансляция спортивного мероприятия есть технический процесс передачи звука и/или изображения, не имеющая отношения к творческой деятельности

Данный подход подтверждается судебной практикой. Так в деле № А40-87361/18 суд указал, что действующее законодательство не содержит легального определения понятия «трансляция», но в профессиональной литературе и медийной практике под этим понятием понимается формирование аудио- и/или видеосигнала с мероприятия (спортивного соревнования), его запись или передача в эфир или по кабелю в целях его распространения для всеобщего сведения, осуществляемые в режиме реального времени (в прямом эфире), или с задержкой, или в записи наземными передатчиками, со спутника или по кабелю в форме теле- и радиопрограмм, принимаемых населением, а также через всемирную сеть Интернет или по каналам мобильной связи». Суд обратил внимание на то, что истец в обоснование своих требований ссылался на положения части четвертой ГК РФ (в частности, на ст. 1225, 1229 ГК РФ), однако, как подчеркнул суд, из ст. 1225 ГК РФ не усматривается, что право на осуществление спортивных трансляция является объектом интеллектуальных прав – это право является техническим условием для осуществления трансляций14.

Таким образом необходимо признать, что на сегодняшний день действующее отечественное законодательство не позволяет относить телепрограммы и телепередачи к аудиовизуальным произведениям.

Интерес представляет и особое указание законодателя на кинофильмы в составе аудиовизуальных произведений15, содержащееся в п. 1 ст. 1240 ГК РФ. Обоснованно можно утверждать, что именно необходимость правового регулирования кинофильмов – объектов, существенно отличающихся по своей структуре и способу создания от традиционных объектов авторского права, – в значительной степени предопределила формирование в отечественной доктрине категории сложного объекта16. Кинофильм как результат коллективной и разнородной творческой деятельности потребовал создания особой конструкции, способной обеспечить как эффективное аккумулирование прав, так и защиту интересов всех участников процесса его создания.

Такое понимание сложилось еще в 50-х гг. прошлого века. В частности, М.А. Гордон называл «сложными» отношения, возникающие между лицами, участвующими в создании кинофильма: «Для создания кинофильма недостаточно деятельности тех работников, которые создают сценарий или музыку. Эти произведения являются только составными элементами, которые нужны для того, чтобы значительный коллектив работников искусств, объединяемый кинопроизводственным предприятием, мог создать готовое произведение в виде кинофильма. <…> Кинофильм в целом является результатом работы ряда авторов над многими специальными объектами авторского права. Вместе с тем нельзя признавать кинофильм только суммой этих отдельных элементов. При создании кинофильма продолжают существовать в его составе объекты, созданные в процессе подготовительной работы, но общий результат всей деятельности по созданию фильма выходит за пределы простого соединения этих объектов»17. Н.А. Райгородский, в свою очередь, отмечал, что лица, принимавшие творческое участие в создании кинофильма, должны быть признаны соавторами «независимо от того, имеет ли созданная каждым из этих соавторов часть – элемент кинофильма – самостоятельное значение и может ли она быть поэтому самостоятельно использована»18.

Таким образом, несмотря на отдельные разногласия между теоретиками сформировалось понимание кинофильма как результата творческой деятельности множества людей, выходящего за рамки простого объединения составляющих его произведений и, следовательно, требующего отдельного правового регулирования. Тем самым, советские правоведы предвосхитили современное представление о кинофильме как о сложном объекте интеллектуальных прав и заложили основу для дальнейшего осмысления подобных правовых конструкций.

Продолжением исследований, основа которых была заложена советскими правоведами, стала концепция, окончательно сформулированная В.А. Дозорцевым, который подчеркивал, что формирование сложных объектов, появление которых стало следствием технологического прогресса, предполагает участие различных субъектов, создающих самостоятельные результаты творческой деятельности и координирующие их объединение в рамках единого целостного результата19. Именно кинофильм В.А. Дозорцев называет в качестве первого примера нового объекта, в отношении которого наиболее остро проявляются правовые проблемы, связанные с коллективным и разнородным характером творчества. Тогда же Виктор Абрамович приходит к выводу о том, что феномен сложных комплексных объектов находится в стадии становления, а соответствующая правовая категория хотя и назрела, но еще в полной мере не сформировалась20. Впоследствии теоретические положения, разработанные именно В.А. Дозорцевым, оказали заметное влияние на законодательное закрепление категории сложных объектов: уже в первой редакции части IV ГК РФ (законопроект № 323423-4) в перечень сложных объектов наряду с иными аудиовизуальными произведениями был включен и кинофильм, что стало отражением признания особой правовой природы данного объекта в рамках системы интеллектуальных прав.

Хотя в настоящее время выделение кинофильмов отдельно от иных аудиовизуальных произведений в ст. 1240 ГК РФ и представляется избыточным, поскольку с точки зрения как действующего законодательства, так и доктрины кинофильм представляет собой разновидность аудиовизуального произведения, для которого (кинофильма) применимы все признаки последнего, следует отметить, что наличие специального упоминания кинофильма в п. 1 ст. 1240 ГК РФ о сложных объектах может быть интерпретировано как свидетельство устойчивой правовой традиции и отражение исторической роли кинофильма в формировании института сложного объекта. Именно правовая природа кинофильма как коллективного и синтетического произведения стала отправной точкой для развития отечественной категории сложных объектов интеллектуальных прав.

В целях настоящей статьи определяющее значение усматривается за законодательным решением в части распределения прав между продюсером (организатором) и, пользуясь терминологией В.А. Дозорцева, «индивидуальными авторами». Следуя позиции Виктора Абрамовича, надо признать, что заложенная в статье об аудиовизуальных произведениях конструкция «продюсерских» прав подлежит применению ко всем без исключения сложным объектам, ибо именно эта самостоятельная разновидность исключительных прав дополнительно выделяет сложные объекты из ряда прочих.

Конструкция «продюсерских» прав нашла отражение в ст. 1263 ГК РФ, согласно которой исключительные права на аудиовизуальное произведение в целом принадлежат продюсеру (изготовителю) как лицу, организовавшему создание этого сложного объекта (п. 4 ст. 1263 ГК РФ). При этом в действующей редакции п. 2 ст. 1263 ГК РФ авторами аудиовизуального произведения признаются: (1) режиссер-постановщик, (2) автор сценария, (3) композитор, являющийся автором музыкального произведения, которое создано именно для этого аудиовизуального произведения, (4) художник-постановщик анимационного (мультипликационного) фильма. В свою очередь п. 5 ст. 1263 ГК РФ закрепляет следующее положение: «Каждый автор произведения, вошедшего составной частью в аудиовизуальное произведение, как существовавшего ранее (автор произведения, положенного в основу сценария, и другие), так и созданного в процессе работы над ним (оператор-постановщик, художник-постановщик и другие), сохраняет исключительное право на свое произведение, за исключением случаев, когда это исключительное право было передано изготовителю или другим лицам либо перешло к изготовителю или другим лицам по иным основаниям, предусмотренным законом».

Аудиовизуальное произведение, в полной мере отвечающее обозначенным в начале настоящей статьи признакам, охватывает, в частности, следующие объекты интеллектуальных прав: сценарий; литературное произведение, положенное в основу сценария; режиссуру; музыкальное произведение, специально созданное для этого аудиовизуального произведения, или вошедшее составной частью в это аудиовизуальное произведение, но созданное ранее; исполнение роли, чтение, пение и иное исполнение в этом аудиовизуальном произведении, осуществленное в процессе создания этого произведения и т.д.

С учетом сказанного субъектный состав правообладателей применительно к каждому аудиовизуальному произведению, по ранее высказанного М.А. Рожковой мнению, может подразделяться, по меньшей мере, на четыре группы21. Первую группу составляют вышеперечисленные авторы аудиовизуального произведения. Во вторую группу входят обладатели прав на объекты, специально созданные для этого аудиовизуального произведения или в процессе работы над ним: по смыслу п. 5 ст. 1263 ГК РФ к ним, в частности, относятся (1) артисты-исполнители; (2) оператор-постановщик; (3) художник-постановщик; (4) поэт – автор текста для музыкального произведения, специально созданного для этого аудиовизуального произведения; (5) художник и (или) художник-оформитель – автор художественного произведения, специально созданного для этого аудиовизуального произведения. Третья группа охватывает обладателей прав на объекты, используемые в этом аудиовизуальном произведении, но созданные ранее и не специально для этого произведения: по смыслу п. 5 ст. 1263 ГК РФ к ним, в частности, относятся (1) писатель – автор литературного произведения, положенного в основу сценария; (2) композитор и поэт – авторы музыкального произведения, созданного ранее; (3) художник – автор художественного произведения, созданного ранее. Четвертая группы исчерпывается продюсером (изготовителем) аудиовизуального произведения.

В соответствии с п. 1 ст. 1228, ст. 1240 и п. 4 ст. 1263 ГК РФ продюсер не признается автором аудиовизуального произведения, но вместе с тем является обладателем исключительных прав на аудиовизуальное произведение в целом, если иное прямо не вытекает из договора, заключенного им с авторами аудиовизуального произведения. Признание продюсера правообладателем, но не автором обусловлено тем, что изготовление (организация создания) аудиовизуального произведения требует от продюсера не творческой деятельности, а организации процесса производства и прежде всего аккумулирования прав на все результаты интеллектуальной деятельности, которые используются в аудиовизуальном произведении.

Необходимо подчеркнуть, что права продюсера на аудиовизуальное произведение могут возникнуть только при условии заключения им договоров на отчуждение в его пользу договоров об отчуждении исключительного права или лицензионных договоров. На это обращает внимание и В.О. Калятин: «Исходя из п. 1 ст. 1240 ГК РФ, лицо, организовавшее создание сложного объекта, должно заключить договоры об отчуждении исключительного права или лицензионные договоры с обладателями исключительных прав на объекты, использованные в составе сложного объекта, причем заключение таких договоров является предварительным условием приобретения права на сложный объект. Для режиссера-постановщика, автора сценария и автора музыкального произведения каких-либо изъятий не установлено (более того, п. 4 ст. 1263 ГК РФ отсылает в части определения прав на аудиовизуальное произведение к ст. 1240 ГК РФ), а это означает, что продюсер должен заключить договоры на приобретение требуемых прав и с ними»22.

Изложенное позволяет сделать следующий вывод. Лицо признается обладателем прав на аудиовизуальное произведение в целом при условии, что им заключены договоры в отношении прав на все объекты исключительных прав, использованные в этом аудиовизуальном произведении. Причем речь идет не только об объектах, специально создаваемых для этого аудиовизуального произведения или в процессе работы над ним, но и созданных ранее, не для этого произведения, но вошедших составной частью в него. Заключение физическим или юридическим лицом договоров в отношении только части объектов авторских и смежных прав, использованных в этом аудиовизуальном произведении, не позволяет рассматривать такое лицо как приобретшее исключительные права на аудиовизуальное произведение в целом. Такое лицо будет правообладателем лишь соответствующих самостоятельных объектов авторских или смежных прав, не приобретя «продюсерских» прав.

2. Мультимедийные продукты

В отличие от аудиовизуального произведения мультимедийный продукт упоминается в Кодексе только один раз – в ст. 1240 ГК РФ, содержащей перечень сложных объектов.

С одной стороны, подобное безразличие законодателя к правовому регулированию отношений по поводу крайне значимых на практике объектов интеллектуальных прав препятствует формированию адекватной и эффективной правоприменительной практики. С другой стороны, заложенное в доктрине общее понимание как сложных объектов, так и возникающих в отношении них «продюсерских» прав с учетом правила об аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) дают все основания для вывода, что конструкция «продюсерских» прав, закрепленная в ст. 1263 ГК РФ об аудиовизуальном произведении, в полной мере распространяется и на мультимедийные продукты.

В связи со сказанным сложно согласиться с мнением А.Ю. Копылова об обязательности именно легальной дефиниции понятия «мультимедийный продукт», которое обосновывается автором тем, что без такой дефиниции «любые отвлеченные рассуждения относительно свойств и отдельных признаков неопределенной сущности влекут его неоднозначные трактовки в науке и судебной практике»23.

Бесспорно, необходимо установить, что следует понимать под термином «мультимедийный продукт», однако вряд ли такому понятию может быть предложено удовлетворяющее всех легальное определение, поскольку понятие «мультимедийный продукт» является обобщающим. И здесь примечательно заключение Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева, в котором в отсутствие соответствующего определения в законе предлагалось исходить из общей характеристики сложных объектов как представляющих собой единое целое (единый объект) и имеющих сложный состав (структуру), который образуется из совокупности разнородных результатов интеллектуальной деятельности24. При этом отмечалось: «Мультимедийными продуктами могут быть названы компьютерные игры, сайты в сети Интернет и т.п. Вместе с тем при отсутствии прямого определения в законе окончательное представление о том, что включается в эти понятия, будет сформировано лишь судебной практикой»25.

Надо признать, что в решениях судов иногда формулируются определения объектов, подпадающих под понятие мультимедийных продуктов. К сожалению, судебная практика отнюдь не единообразна и зачастую причисляет к мультимедийным продуктам различные объекты, иногда включая явно не относящиеся к категории сложных. На это обращает внимание А.Ю. Копылов: «Наблюдаются различные подходы: от дел, где мультимедийным продуктом называется не результат интеллектуальной деятельности, а электронное устройство, предназначенное для считывания и показа изображений, записанных в цифровом виде – цифровая фоторамка, до признания мультимедийного продукта программой для ЭВМ»26.

В этих условиях, бесспорно, внимания заслуживают дефиниции, предлагаемые доктриной. При этом анализ таких определений должен быть предварен следующим замечанием: понятие «мультимедийный продукт» есть понятие собирательное, которое предназначено для обозначения различных по своим характеристикам комплексных объектов, отличающихся, как указывалось выше, «синтетическим характером» и объединяемых какими-то общими для всех чертами или свойствами. Именно общие черты или свойства и позволяют говорить о существовании группы объектов, объединенных под именем «мультимедийные продукты».

Изучение публикаций позволяет сделать вывод о значительном разнообразии встречающихся в литературе дефиниций понятия «мультимедийный продукт». И в качестве примера можно обозначить мнение А.В. Назаренко, который пишет, что из определения, данного Таней Аплин27 (согласно которому мультимедийный продукт – «это компьютеризированная комбинация цифровых объектов, представляющих собой текст или графические изображения, а также последовательный поток информации (аудио- и видеозапись), с которой пользователь может взаимодействовать в различной степени множеством способов») усматривается основные свойства мультимедийного продукта, к которым относятся сложность, цифровая форма и интерактивность, то есть способность к взаимодействию с пользователем28.

К.Д. Савицкой было проведено специальное исследование описанных в юридической литературе ключевых признаков мультимедийного продукта, по результатам которого она сгруппировала такие признаки по частоте их упоминания29.

Первым была названа интерактивность, под которой автор предлагает понимать возможность пользователя активно воздействовать на сложный объект – именно интерактивность, по мнению К.Д. Савицкой, является отличительным признаком мультимедийного продукта: «В данном случае пользователь является не просто зрителем, а имеет возможность взаимодействовать с содержанием произведения множеством способов. От выбора пользователя зависит визуальный, звуковой ряд мультимедийного произведения. Признак интерактивности также позволяет отграничить мультимедийное произведение от иных произведений, для которых характерна пассивная роль пользователя (аудиовизуальные произведения, базы данных и др.)»30. Примечательно в связи с этим, что в одном из постановлений Суда по интеллектуальным правам высказана другая идея – что мультимедийные продукты не обязательно должны быть интерактивными: «Принято разделять интерактивные и мультимедийные объекты. Последние, указанные в статье 1240 ГК РФ, рассматриваются в плане использования комплекса различных средств воздействия на пользователя, а именно в качестве объекта интеллектуальной собственности, в котором информация различной природы присутствует равноправно и взаимосвязано для решения определенных автором (правообладателем) задач, причем эта взаимосвязь обеспечена соответствующими программными средствами. Интерактивные мультимедийные продукты содержат элементы взаимодействия с пользователем (зрителем)»31.

Вторым по популярности в перечне ключевых признаков стал такой признак как наличие в составе мультимедийного продукта ряда результатов интеллектуальной деятельности. Этот признак К.Д. Савицкая относит к числу общих признаков сложного объекта, которые не способны выделить мультимедийный продукт из ряда прочих сложных объектов32.

Следующим часто упоминаемым признаком признается сложность структуры, особенность которой для мультимедийного продукта состоит в том, что роль связующего звена между объектами выполняет компьютерная программа, которая и позволяет воспринимать исследуемый объект как цельное произведение. Более того, далее именно программная основа называется одним из отличительных признаков мультимедийного продукта со ссылкой на то, что именно на основе компьютерной программы создается и функционирует исследуемый объект. Такой авторский вывод обоснован, но не совсем точен, поскольку мультимедиа определяется как «система современных аппаратных и программных средств, позволяющих работать в интерактивном режиме с текстом, графикой, звуком и изображением в едином комплексе»33.

Здесь же должен быть упомянут и такой ключевой признак, как цифровая форма, присущая именно мультимедийному продукту и отграничивающая его от прочих сложных объектов, – как подчеркивает К.Д. Савицкая мультимедийный продукт создается и существует исключительно в цифровой форме и не способен сменить ее на иную34.

Все остальные признаки, упоминаемые в различных источниках, – виртуальность, предоставление информации с помощью комбинации множества воспринимаемых человеком сред, наличие нескольких сюжетных линий и проч. – обоснованно отнесены автором к числу тех, которые не являются отличительными для мультимедийного продукта.

Таким образом, мультимедийный продукт – это собирательное понятие, которым охватываются крайне разнообразные объекты, отвечающие признакам сложного объекта и при этом отличающиеся интерактивностью, базирующиеся на программной (аппаратно-программной) основе, создаваемые и существующие в цифровой форме. По всей видимости, сегодня мы можем относить к мультимедийным продуктам различного рода интерактивные библиотеки, музеи и выставки, виртуальные туры, мультимедийные тренажеры, интерактивные обучающие курсы и т.п.

3. Видеоигры (компьютерные игры)

Дискуссия о правовой природе видеоигр сохраняет свою актуальность на протяжении длительного времени, что позволяет ряду исследователей указывать на неопределенность правового режима видеоигр35. И действительно, в юриспруденции сформировались различные подходы к отнесению видеоигр к тем или иным категориям объектов интеллектуальной собственности, поэтому еще в 2013 г. в докладе, подготовленном Всемирной организацией интеллектуальной собственности (WIPO), подчеркивалось, что на уровне национальных законодательств и доктрины видеоигры преимущественно могут быть квалифицированы в одном из трех возможных вариантов: как мультимедийный продукт, аудиовизуальное произведение или компьютерная программа36.

В российской литературе в разные периоды высказывались различные позиции. Так, изначально широкую поддержку находило предложение о квалификации видеоигр в качестве программы для ЭВМ37, позднее в литературе стали высказываться и другие мнения: в частности, предлагалось рассматривать видеоигры в качестве самостоятельного сложного объекта38, аудиовизуального произведения39, подвида базы данных40 или мультимедийного продукта41.

В связи со сказанным не вызывает удивление, что в российской судебной практике долгое время существовал подход, согласно которому видеоигры признавались программами для ЭВМ42. В подобных случаях визуальные, графические и звуковые элементы, входящие в состав видеоигры, признавались аудиовизуальными отображениями самой программы для ЭВМ, а не самостоятельными элементами.

Критикуя подобный подход, А.Д. Махмудова обращает внимание на то, что ранее подобная правовая интерпретация могла быть оправдана низким уровнем оригинальности визуальных компонентов видеоигр, что позволяло распространять на них правовую охрану самой программы для ЭВМ43. Однако в условиях современного этапа развития игровой индустрии и технологий, характеризующегося высокой технической сложностью и оригинальностью всех компонентов видеоигр, подобная квалификация действительно теряет свою актуальность. Как справедливо далее отмечает А.Д. Махмудова, утверждение о порождении всех визуальных элементов исключительно программным кодом приводит к игнорированию прав авторов, создающих произведения, включаемые в состав технически сложных видеоигр, и, соответственно, к их исключению из системы охраны результатов интеллектуальной деятельности44. К выводу о невозможности квалификации современных видеоигр исключительно в качестве программы для ЭВМ приходит и П.А. Каштанова45.

С точки зрения фактического содержания и структуры, современная видеоигра может включать в себя ряд разнородных результатов интеллектуальной деятельности. Помимо программного кода (программы для ЭВМ), в ее состав могут входить графические и аудиовизуальные произведения, элементы дизайна, сценарные материалы, музыкальные произведения, базы данных, персонажи, товарные знаки и иные объекты, обладающие признаками самостоятельной охраноспособности. А. Евсеев и Е. Кирдяшова, перечисляя самостоятельные объекты, из которых может состоять видеоигра, называют в том числе геймплей, сценарий, озвучивание персонажа, логотип и название игры, ЛОР (информация о мире игры, факты об игровой вселенной, о персонажах и т.д.), пользовательский мануал, видеоролики, вшитые при «прохождении» игры и др.46 Указанные компоненты, интегрированные в рамках единой системы, образуют завершенный и функционально взаимосвязанный продукт, что позволяет рассматривать видеоигру в контексте признаков сложного объекта.

Несмотря на то что в теории геймдизайна и в юридической литературе подчеркивается равнозначность ключевых компонентов видеоигры – так называемой «элементной тетрады», включающей игровую механику, нарратив, эстетику и технологию, – программное обеспечение играет системообразующую роль в технической интеграции остальных элементов. Программа для ЭВМ, лежащая в основе видеоигры, действительно определяет реализацию визуальных, звуковых и сценарных решений в рамках заданной программной среды, налагая технические ограничения на их форму и содержание. Тем не менее исключение одного из компонентов – таких как графика или сюжет – ведет к нарушению целостности видеоигры как единого объекта, что свидетельствует о наличии у видеоигры такого признака сложного объекта, как целостность формы и сложность внутренней структуры.

Дополнительным аргументом в пользу сложности правовой природы видеоигр выступает факт взимания платы не только (и не столько) за саму программу для ЭВМ, но и за доступ к содержащемуся в игре контенту и иным интерактивным элементам. Такая практика демонстрирует, что ценность видеоигры формируется не только за счет программной составляющей, но также за счет взаимосвязанных визуальных, аудиовизуальных и иных компонентов. Именно совокупность таких компонентов позволяет говорить о видеоигре как о едином комплексном объекте. В этом контексте становится наглядной назревшая необходимость признания видеоигры самостоятельным сложным объектом интеллектуальных прав.

Позднейшая судебная практика свидетельствует о том, что суды сегодня относят видеоигру к числу (непоименованных в законе) сложных объектов или мультимедийным продуктам47. Подобный подход актуализирует вопрос о соотношении охраны видеоигр в качестве отдельного сложного объекта и их возможной квалификации в качестве подвида мультимедийного продукта.

Квалификация видеоигры в качестве самостоятельного сложного объекта (а не разновидности мультимедийного продукта) представляется обоснованной как с правовой, так и с социально-экономической точки зрения. Это обусловлено, прежде всего, тем, что видеоигры на сегодняшний день перестали быть просто одним из форматов мультимедийного контента: вокруг них сформировалась обособленная и высокотехнологичная индустрия с собственной экономикой, производственными циклами, системой распределения прав и потребностью в устойчивой практике правоприменения48. С правовой точки зрения видеоигры все чаще становятся предметом судебных споров, сделок и нормативного регулирования, что подтверждает их самостоятельную роль в обороте. В этом контексте отнесение видеоигры к категории «мультимедийного продукта» представляется неоправданным упрощением, не отражающим комплексного характера рассматриваемого объекта.

Вместе с тем признание видеоигры сложным объектом порождает ряд значимых вопросов, прежде всего связанных с исчислением срока действия исключительного права. Согласно общему правилу, установленному п. 1 ст. 1281 ГК РФ, продолжительность правовой охраны на произведение определяется в зависимости от состава охраняемых результатов интеллектуальной деятельности, включенных в объект, и даты смерти последнего из соавторов. В случае с видеоигрой, включающей множество разнородных компонентов – результатов интеллектуальной деятельности, затруднение вызывает как установление полного перечня таких авторов, так и определение момента прекращения правовой охраны видеоигры в целом. Особенно остро эта проблема проявляется при многократной модификации видеоигры, обновлении ее контента и технических характеристик, что в целом характерно для современных игровых проектов.

В то же время распространение на видеоигры правового режима сложного объекта обладает значительным потенциалом с точки зрения защиты интересов организатора, координирующего процесс создания продукта. Как следует из положений ст. 1240 ГК РФ, участие отдельных авторов в создании компонентов сложного объекта не предоставляет им права самостоятельно препятствовать использованию объекта в целом. Несмотря на указанные нами недостатки законодательного регулирования сложных объектов, такой механизм позволил бы обеспечить более стабильный правовой оборот прав по поводу видеоигр, исключая ситуации, при которых авторы отдельных элементов видеоигры могут вмешиваться в ее последующее использование, модификацию или распространение. Таким образом, при всех сопутствующих сложностях признание видеоигры сложным объектом может способствовать формированию большей предсказуемости в части регулирования и защиты прав заинтересованных лиц.

В настоящее время распределение прав на результаты интеллектуальной деятельности, входящих в состав видеоигр, как правило, осуществляется с использованием договорных механизмов, предусмотренных ст. 1296 ГК РФ (договор авторского заказа), а также посредством заключения лицензионных договоров и договоров об отчуждении исключительных прав. Хотя подобные конструкции и позволяют обеспечить юридическую определенность в вопросах правовой принадлежности отдельных компонентов видеоигры, тем не менее участие в создании видеоигры нескольких подрядных организаций, студий или отдельных исполнителей на различных этапах производства может существенно затруднить определение статуса организатора, а также квалификацию конечного результата.

В то же время правовой режим сложного объекта предполагает, что условия лицензионного договора, ограничивающие использование результата интеллектуальной деятельности в составе такого объекта, являются недействительными. Однако на практике встречаются ситуации, в которых подобные ограничения приобретают косвенный характер и выражаются, прежде всего, в финансово-временных параметрах. Так, в условиях коммерческого использования видеоигры может быть предусмотрено, что при недостижении установленного объема дохода за определённый срок правообладатель вправе предоставить соответствующий объект третьим лицам. Формально такие условия не препятствуют использованию результата в составе сложного объекта, однако фактически они способы оказывать влияние на объем, продолжительность и стабильность прав использования результатов интеллектуальной деятельности в составе сложного объекта. Таким образом, несмотря на ограничение, установленное в п. 2 ст. 1240 ГК РФ, договорное регулирование с учетом принципа свободы договора позволяет участникам оборота адаптировать распределение прав и рисков под индивидуальные особенности взаимодействия.

Особенности правового регулирования в сфере разработки видеоигр осложняются многоуровневой структурой договорных связей, характерной для данной индустрии. Инициатором создания игры зачастую выступает инвестор или издатель, заключающий договоры с отдельными исполнителями либо коллективами разработчиков. Возможны также ситуации, при которых один из участников команды аккумулирует права на отдельные элементы и впоследствии передает их организатору проекта. В ряде случаев на подрядчика могут быть возложены обязанности по привлечению третьих лиц и обеспечению «очистки» прав на результаты интеллектуальной деятельности.

В таких условиях применение конструкции договора авторского заказа в сочетании с договором подряда представляется достаточным для распределения прав и установления правового титула, особенно в случаях, когда в одном лице совмещаются несколько функций — разработчика, организатора и подрядчика. Вместе с тем действующее законодательство не предусматривает универсальных и прозрачных механизмов инвестиционного участия в создании цифровых продуктов, что образует существенный пробел в системе правового обеспечения развития игровой индустрии.

Резюмируя, следует отметить, что несмотря на теоретически обоснованные положения о возможности квалификации видеоигр в качестве самостоятельного сложного объекта, в настоящее время отсутствует устоявшаяся правоприменительная практика, в рамках которой видеоигра рассматривалась бы в таком качестве. Данный факт свидетельствует о том, что категория сложных объектов, несмотря на ее формальное закрепление в российском праве, не получила широкого применения на практике. Вместе с тем в условиях технологического прогресса и роста значимости цифровых продуктов, создаваемых в результате коллективной творческой деятельности, объективно назрела необходимость в переосмыслении правовой природы видеоигр и в возможном пересмотре подходов к их правовому регулированию.

4. Настольные игры

Не меньший интерес в настоящее время вызывают и настольные игры, правовая природа которых периодически становится предметом анализа в судебной практике.

Так, суды нередко квалифицируют настольные игры в качестве составных произведений, считая их «результатом творческого труда по подбору компонентов настольной игры»49. Как правило, данный вывод делается на основании того, что отдельные компоненты настольной игры подлежат правовой охране в качестве объектов авторского права: правила (описание) игры и карточки заданий признают литературными произведениями; карточки с иллюстрациями – графическими произведениями или графическими рассказами (при наличии на них, помимо элементов изобразительного искусства, литературного текста); сами иллюстрации и коробка игры могут признаваться произведениями дизайна50. Несмотря на то что в силу прямого указания закона авторское право не охраняет идеи и концепции (п. 5 ст. 1269 ГК РФ), в судебных решениях подчеркивается, что по аналогии с тем, как произведением может признаваться описание концепции или изложение методики ввиду охраняемости авторским правом именно формы воплощения идеи автора51, и «сама механика неохраноспособна, но описание механики игры (т.е. правила игры) охраняется авторским правом»52.

Вместе с тем мнение об отнесении настольных игр к составным произведениям кажется ошибочным ввиду нижеследующего.

Во-первых, как следует из действующего законодательства, составными считаются произведения, представляющие собой результат творческого труда по подбору или расположению материалов (пп. 2 п. 2 ст. 1259 ГК РФ). При этом Верховный Суд РФ в своем Постановлении № 1053 в качестве примеров составных произведений называет антологии, энциклопедии, базы данных, интернет-сайты и атласы (п. 88). В указанных произведениях значимость составительства (подбор и/или расположение материалов) кажется очевидной: их ценность – во включенных материалах (произведениях, объединенных, например, общей тематикой; статьях справочного характера; таблицах или картах; данных; и т.д.). Если, например, изменить логику расположения материалов в атласе или сгруппировать статьи в энциклопедии не просто в алфавитном порядке, а еще и по тематике или какому-то другому критерию (т.е. в случаях, когда перегруппировка имеет творческий характер), это будет уже другое составное произведение.

В отношении настольных игр сложно говорить именно о составительстве. Как правило, всё начинается с описания игры, к которому готовятся все сопутствующие материалы (карточки с заданиями, иллюстрации, фигурки, поле для игры и проч.). Если речь не идет о каких-то «простых» играх вроде шашек, где поле довольно стандартное и его можно без потерь нарисовать на листе бумаги самостоятельно, а в качестве «фигур» допустимо использовать даже печенье (и представление об игре при этом не изменится, так как, по сути, иными будут лишь материалы, из которых элементы игры состоят); в большинстве современных настольных игр ценность представляют именно элементы, самостоятельное воспроизведение которых затруднительно. Специально под описание игры продумывается общий дизайн всех составляющих, макет поля и карточек, форма и материалы фигурок – именно об этих отдельных компонентах и говорится в приведенных решениях суда. Вместе с тем, если заменить поле одной настольной игры на поле другой, оставив все прочие элементы прежними, сыграть в такую «новую» игру вряд ли получится, потому что, как сказано выше, поле готовится под описание конкретной игры с учетом именно ее механики. Таким образом, компоненты настольных игр не подбираются друг к другу, а специально создаются друг под друга, говорить о каком-то особенном их подборе или расположении видится ошибочным. Именно это, в первую очередь, и отличает настольные игры от составных произведений.

Во-вторых, являясь элементами составных произведений, объекты авторского права не просто охраняются отдельно от того составного, в которое они включены (а одно и то же произведение может быть частью нескольких составных), но и представляют собственную ценность, поскольку первоначально являются самостоятельными произведениями. Указанное означает, что можно, например, прочитать одно из стихотворений, включенных в антологию, или посмотреть на одну из картин художника, входящую в сборник репродукций, и на основании этого сформировать собственное мнение о произведении, предположить, какую мысль хотел донести автор.

В настольных играх, конечно, тоже можно «насладиться» только полем игры и восхититься тем, как изящно гармонируют иллюстрации и ячейки для совершения ходов. Вместе с тем сделать вывод о том, «что хотел сказать автор» без описания игры (под которое данное поле создавалось) будет затруднительно, так как значение специальных элементов в большинстве случаев требует пояснения (почему выбрано именно такое оформление поля? о чем история игры? почему ячейки разного цвета? и проч.). То же самое можно сказать и об иллюстрированных карточках с заданиями. Безусловно, сами иллюстрации и, возможно, даже формулировки заданий (особенно если они составлены в стихотворной форме) будут представлять собой самостоятельные произведения, однако сама по себе карточка с текстом «Вы в капкане! Вот беда. Пропускайте ход тогда»54 и пусть даже высокохудожественным изображением капкана и/или расстроенного персонажа будет иметь значимость именно в контексте игры, а не отдельно от нее. Иными словами, хотя компоненты настольных игр и могут признаваться самостоятельными произведениями, как об этом говорится в судебных решениях, истинную ценность они представляют не в отрыве от настольной игры, а только в ее рамках, в совокупности друг с другом, что отличает их от элементов других составных произведений.

Наконец, структура составных произведений, как правило, довольно простая и понятная, что делается для облегчения поиска нужного элемента. Однако в современных настольных играх структура (механика, правила, действующие элементы) все чаще довольно сложная. Правила игры со всеми описаниями нередко оформляются в многостраничные буклеты, которые в свою очередь могут сопровождаться краткими памятками (для быстрых «консультаций» во время игры без необходимости листать всю книжку).

На основании вышесказанного более правильным видится рассматривать настольные игры в качестве сложных объектов. Как можно заметить, они обладают всеми признаками, указанными в начале настоящей работы:

1) включают в себя множество охраняемых результатов интеллектуальной деятельности, каждый из которых подлежит самостоятельной охране;

2) используемые результаты интеллектуальной деятельности разнородны: произведения дизайна (поле, коробка, фигурки), литературные произведения (описание правил игры, тексты карточек с заданиями), художественные произведения (иллюстрации);

3) форма настольной игры представляет собой нечто цельное (ввиду чего входящие в нее элементы представляют особенную ценность не по отдельности, а именно в совокупности друг с другом), а внутренняя структура современных настольных игр довольно сложна (поэтому требует подробного описания для понимания самой игры).

5. Базы данных

По общему правилу правовая охрана базам данных предоставляется в том случае, если база может быть квалифицирована в качестве объекта интеллектуальных прав – авторских или смежных. То есть не всякая база данных автоматически получает авторско-правовую охрану или правовую охрану в качестве объекта смежных прав, а лишь та, которая соответствует установленным законом критериям. Поэтому упорядоченная совокупность данных, являясь базой данных в техническом смысле, может не получить правовую охрану в качестве объекта интеллектуальных прав55.

Для того, чтобы база данных рассматривалась в качестве объекта авторских прав, она должна отвечать критериям, установленным для составных произведений в гл. 70 ГК РФ «Авторское право». Причем в силу п. 2 ст. 1260 ГК РФ правовую охрану получает структура (схема, «каркас») базы данных, тогда как авторские права возникают на порядок подбора, компоновки или расположение составляющих базу данных (составительство). Для этих целей в абз. 2 п. 2 ст. 1260 ГК РФ база данных определена как представленная в объективной форме совокупность самостоятельных материалов (статей, расчетов, нормативных актов, судебных решений и иных подобных материалов), систематизированных таким образом, чтобы эти материалы могли быть найдены и обработаны с помощью электронной вычислительной машины (ЭВМ).

Для того чтобы база данных рассматривалась в качестве объекта смежных прав, она должна отвечать критериям, установленным § 5 «Право изготовителя базы данных» гл. 71 ГК РФ «Права, смежные с авторскими». При этом в силу п. 1 ст. 1334 ГК РФ правовую охрану получает целостность составляющих базы данных, содержащей не менее 10 000 «самостоятельных информационных элементов (материалов)» (презюмируется, что составление такой базы данных требует существенных финансовых, материальных, организационных или иных вложений (инвестиций) изготовителя базы в ее создание). В главе 71 ГК РФ не содержится специального определения понятия «база данных», хотя предпринимались попытки введения в Кодекс такого определения, в котором был бы сделан акцент на признаки базы данных как объекта смежных прав.

С недавних пор п. 1 ст. 1240 ГК РФ наряду с указанным предусматривает возможность правовой охраны баз данных в качестве сложного объекта. Тем самым законодатель фактически вводит третий, самостоятельный правовой режим, который не сводится к авторскому или смежному праву, а предполагает иную конструкцию правового регулирования, акцентируя внимание на внутренней структуре элементов, входящих в состав базы данных, и связи между ними.

Примечательно, что в первоначальной редакции ст. 1240 ГК РФ базы данных не упоминались в числе сложных объектов, и на протяжении более восьми лет (с момента внесения законопроекта части IV ГК РФ до внесения соответствующих изменений в 2014 г.) они не рассматривались как объекты, охраняемые в рамках данного специального режима. При этом возможность двойственной охраны баз данных – как объектов авторских и (или) смежных прав – была предусмотрена законодателем с самого начала разработки положений о базах данных в проекте части IV ГК РФ.

Включение базы данных в закрытый перечень сложных объектов было предложено в законопроекте № 47583-6, который сопровождался пояснительной запиской, содержащей следующее обоснование необходимости соответствующего расширения перечня: «Кроме того, интернет-сайт и база данных включены в число сложных объектов, перечисленных в статье 1240 ГК РФ, что должно облегчить распоряжение правами на эти результаты интеллектуальной деятельности».

Таким образом, основной целью включения баз данных в закрытый перечень сложных объектов выступало стремление упростить правовое регулирование и управление правами на базы данных. Включение баз данных в перечень п. 1 ст. 1240 ГК РФ должно было способствовать четкому разграничению прав между организатором (изготовителем) базы данных и правообладателями отдельных результатов интеллектуальной деятельности, входящих в состав такой базы данных, а также должно было облегчить коммерческое использование таких баз данных. Существующие правовые режимы баз данных, закрепленные в гл. 70, ни в гл. 71 ГК РФ, были признаны недостаточным: они не позволяют со всей четкостью решать вопрос распределения прав между организатором (изготовителем) базы данных и правообладателями произведений, включенных в ее состав.

В итоге констатируется сосуществование трех самостоятельных правовых режима баз данных как объекта авторских прав, объекта смежных прав и сложного объекта. Причем при сравнительном анализе норм ГК РФ о базах данных обнаруживаются различия в предмете правовой охраны и субъектах прав. Так, если база данных рассматривается как:

1) результат составительства (объект авторских прав), то правовая охрана предоставляется структуре (схеме, «каркасу») базы данных, которая является ключевым элементом базы (п. 2 ст. 1260); причем лицо, выступившее автором-составителем структуры базы данных, исключительные права которого охраняются пунктом 4 ст. 1260 ГК РФ, может не совпадать с организатором (изготовителем) базы данных;

2) объект смежных прав, то правовую охрану получает совокупность самостоятельных информационных элементов (материалов), которую собрал и включил в базу ее изготовитель (п. 1 ст. 1334 ГК РФ); и здесь речь идет об исключительных правах именно изготовителя базы данных, тогда как права авторов объектов интеллектуальной собственности отграничиваются;

3) сложный объект, то по смыслу п. 1 ст. 1240 ГК РФ основным должен становиться вопрос охраны «продюсерских» прав организатора (изготовителя) базы данных.

Проведенный с учетом изложенного анализ позволяет утверждать, что провозглашенных законодателем целей введения баз данных в число сложных объектов достичь не удалось.

В первую очередь это обусловлено тем, что положения ст. 1240 ГК РФ можно применить в отношении далеко не всякой базы данных, на что прямо указывалось в заключении Правового управления по законопроекту № 47538-6/7: «…следует иметь в виду, что не любая база данных является сложным объектом, а лишь такая, которая включает несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности (см. ст. 1240 Кодекса)». Такая позиция получила поддержку в доктринальных источниках, где подчеркивается, что базы данных в контексте ст. 1240 ГК РФ рассматриваются в узком смысле, не покрывая все варианты наполнения другими видами материалов (в том числе неохраняемыми)56.

В связи со сказанным возникают сомнения в отношении допустимости квалификации базы данных как сложного объекта. Бесспорно, в обыденном понимании база данных, объединяющая в себе множество разнообразных, а иногда и разноплановых объектов, является антиподом простого (ординарного, обычного) объекта интеллектуальной собственности. Вместе с тем в юридическом контексте причисление баз данных к сложным объектам сопряжено с целым рядом условий, обозначенных в первой части настоящего исследования, посвященного общим признакам сложных объектов – множественности охраняемых результатов интеллектуальной деятельности в составе базы данных, их разнородности, целостности формы и сложности внутренней структуры.

Кроме того, следует заметить, что если в отношении первых двух правовых режимов сформировалось устойчивое понимание того, что именно охраняется (творческий порядок подбора и компоновки составляющих баз данных в первом случае; существенные вложения (инвестиции) – во втором57), то для правовой охраны в качестве сложного объекта такое понимание отсутствует. Это связано с тем, что уже в разделе о смежных правах речь идет по сути о «продюсерских» правах изготовителя базы данных, вследствие чего для достижения упоминаемых выше целей разграничения прав более целесообразным и гораздо более эффективным было бы внести уточнения и дополнения именно в § 5 главы 71 ГК РФ.

В условиях действующего законодательства, вероятно, можно допустить ситуации предоставления базам данных правовой охраны в качестве сложных объектов. По крайней мере, такое мнение высказывает А.Ю. Копылов: «Но распространение на базы данных правового режима сложного объекта возможно только при наличии следующих признаков: разнородность составляющих ее материалов, структурное единство и многослойность. Если же база данных этим признакам не соответствует, то в этом случае она получает правовую охрану как результат исключительно составительского творчества – составное произведение, а при наличии признаков, закрепленных в п. 1 ст. 1334 ГК РФ, одновременно признается и объектом смежного права изготовителя. В качестве примера можно назвать любой электронный справочник, в котором однородные информационные материалы систематизированы таким образом, чтобы эти материалы могли быть найдены и обработаны с помощью электронной вычислительной машины (п. 2 ст. 1260 ГК РФ)»58.

Вместе с тем нельзя не заметить, что на практике базы данных преимущественно охраняются в рамках традиционных режимов, тогда как предусмотренный законодателем механизм применения ст. 1240 ГК РФ остается во многом декларативным и не находит широкого применения. Отсутствие устойчивой судебной практики, в рамках которой рассматривались бы вопросы квалификации баз данных именно как сложных объектов, подтверждает ограниченность практического потенциала соответствующего правового режима в его нынешнем виде.

Следовательно, введение самостоятельного правового режима охраны баз данных как сложного объекта исключительно в целях урегулирования распределения прав между организатором и правообладателями охраняемых результатов интеллектуальной деятельности, включенных в ее состав, представляется, по меньшей мере, дискуссионным.

6. Интернет-сайты (веб-сайты, сайты)

Как показывает изучение результатов законопроектной работы, иногда звучат предложения рассматривать сайты в качестве сложного объекта интеллектуальных прав. В частности, в рамках работы над законопроектом № 47583-6 предпринималась попытка включения интернет-сайта в перечень сложных объектов. Предполагалось, что подобная квалификация сайта обеспечит ему ряд правовых и практических преимуществ, в частности, упрощение порядка лицензирования и отчуждения прав на сайт как на единый объект, а также подтверждение «продюсерских» (исключительных) прав у создателя сайта. Однако, как неоднократно отмечалось в первой части настоящего исследования, действующая редакция ст. 1240 ГК РФ в ее текущем виде не обеспечивает эффективного механизма аккумулирования прав на такие объекты, что существенно ограничивает практическую реализацию указанных преимуществ. В конечном счете указанная законодательная инициатива реализована не была, и веб-сайты не вошли в перечень сложных объектов.

В свою очередь, в юридической литературе на протяжении ряда лет обсуждается допустимость квалификации интернет-сайта в качестве сложного объекта59. Причем ввиду того, что при поверхностной оценке сайт вроде бы содержит все признаки сложного объекта (в том числе вхождение в его состав нескольких разнородных охраняемых результатов интеллектуальной деятельности – включая программу для ЭВМ, HTML-код, произведения графики и дизайна, литературные произведения, базы данных и др. – которые объединены единой структурой сайта), делался вывод о необходимости квалификации веб-сайта в качестве сложного объекта60. Впрочем, в некоторых публикациях предлагалось воспринимать сайт как некую совокупность самостоятельных объектов интеллектуальной собственности или как разновидность программы для ЭВМ61.

Любопытно, что в судебной практике встречаются решения, в которых суды соглашаются с квалификацией интернет-сайта в качестве сложного объекта, включающим программы для ЭВМ, дизайн, контент и даже права на доменное имя (несмотря на закрытый перечень сложных объектов)62. Однако надо признать, что в подобных делах суды рассматривают вопрос о правовой природе сайта фрагментарно, не формулируют критерии, на основании которых веб-сайт может быть отнесен к сложным объектам, и не проводят анализ соответствия конкретного сайта признакам, установленным в ст. 1240 ГК РФ, не обосновывают допустимость такой квалификации в условиях закрытого законодательного перечня сложных объектов.

Итак, в настоящее время интернет-сайт не включен в перечень сложных объектов в ст. 1240 ГК РФ. Однако его составляющие (а не веб-сайт в целом) могут получить правовую охрану в качестве объектов авторских прав63.

Во-первых, контент сайта, который не является единым произведением, получающим авторско-правовую охрану, а представляет собой содержательное наполнение сайта, которое может включать как охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, так и неохраняемые результаты творческого труда, а также информацию (данные). Сюда же относится, в частности, пользовательский контент, например, блоги, которые рассматриваются как произведения, охраняемые авторским правом64.

Во-вторых, в силу п. 2 ст. 1260 ГК РФ создателю веб-сайта могут принадлежать авторские права на порядок подбора и компоновки объектов, составляющих контент сайта. Однако правовая охрана предоставляется, только если при составительстве был реализован новаторский подход, использовались оригинальные творческие идеи, креативность – по смыслу закона именно креативное (творческое) составительство получает авторско-правовую охрану. Очевидно, что далеко не все компоновки сайтов отвечают требованию креативности: если контент размещается, например, в строго хронологическом или алфавитном порядке, то такое размещение не дает оснований характеризовать веб-сайт как составное произведение, поскольку порядок подбора и компоновки объектов не получает правовую охрану в качестве объекта авторского права. Этот вывод подтверждается судебной практикой65.

В-третьих, правовую охрану в качестве объекта интеллектуальных прав может получить дизайн сайта (его внешняя эстетика). Причем внешний вид интернет-сайта в целом может получить правовую охрану в качестве произведения дизайна (ст. 1259 ГК РФ): в этом случае в качестве авторского произведения дизайна рассматривается «общая картинка» страницы сайта в сети Интернет. В свою очередь патентно-правовую охрану в качестве промышленного образца (ст. 1352 ГК РФ) может быть предоставлена дизайнерскому решению (решению внешнего вида) как в целом интерфейса сайта, так и отдельно его составляющим, например, патентно-правовую охрану могут получить кнопки на панели навигации (иконки), используемый на веб-сайте шрифт и проч.

В-четвертых, к числу объектов, охраняемых законодательством об авторском праве и смежных правах, может относиться и размещенный в открытом доступе на веб-страницах сайта банк данных, являющийся разновидностью баз данных и понимаемый как система специальным образом организованных данных, которые предназначены для централизованного хранения и коллективного многоцелевого использования66.

Таким образом, содержание веб-сайта составляют разные нематериальные объекты, в том числе получившую охрану в качестве объектов интеллектуальных прав. В то же время, как показали проведенные исследования, собственно сам веб-сайт представляет собой особым образом структурированную информацию в виде совокупности связанных между собой веб-страниц и электронных файлов, объединенных одним доменным именем67.

В этих условиях довольно сложно квалифицировать веб-сайт в качестве сложного объекта.

Так, ключевой аргумент против признания интернет-сайта сложным объектом основан на том, что одним из основополагающих признаков последнего является целостность формы и сложность внутренней структуры, что предполагает наличие такой взаимосвязи между всеми составляющими, при которой изъятие хотя бы одного элемента приводит к разрушению общего результата. Между тем обозначенные выше составляющие элементы сайта (например, часть контента или графического интерфейса) могут быть заменены без существенного ущерба для функционирования ресурса в целом. Отсутствие уже одного признака сложного объекта даже при наличии других (множественности и разнородности охраняемых результатов интеллектуальной деятельности) затрудняет признание интернет-сайта сложным объектом в полном смысле.

Кроме того, нельзя игнорировать и высказываемое в юридической литературе мнение, согласно которому невозможность использования одного из таких элементов делает затруднительным или вовсе исключает использование сайта в целом без внесения изменений в его структуру68. Особенно это справедливо в отношении сайтов, обладающих высокой степенью технической интеграции отдельных элементов, например, социальных сетей, маркетплейсов или стриминговых сервисов, где запрет использования базы данных влечет невозможность использовать сайт в целом.

Следует отметить, что в судебной практике веб-сайты нередко квалифицируются в качестве составных произведений. При этом квалификация всего сайта в качестве составного произведения критикуется в юридической литературе69, поскольку в случае составного произведения охраняемым является только результат составительства (один из элементов сайта – его структура), в то время как иные компоненты остаются за пределами данной правовой конструкции.

Немаловажным для правильной квалификации сайта является и замечание, сделанное М.А. Рожковой70. Она обратила внимание на то, что всякий веб-сайт имеет видимую часть, которая выводится на экран и с которой взаимодействуют пользователи (потребители) посредством интерфейса (включая кнопки, баннеры, формы для ввода данных, поля, блоки данных) и невидимую пользователям программно-аппаратную часть, которая обеспечивает нормальную работу сайта. При анализе сайта в правовом ключе юридической оценке, как правило, подвергается его видимая часть, которая позволяет увидеть контент, размещенный на страницах сайта, а также иные составляющие сайта как продукта, в том числе получающие самостоятельную правовую охрану в качестве объектов интеллектуальной собственности. Невидимая часть сайта, которая представлена аппаратно-программным обеспечением и базами данных и необходима для поддержания работоспособности сайта (включая осуществление поисковой оптимизации, адаптацию сайта к различным устройствам, исправление ошибок и проч.), обычно остается за рамками юридических исследований в сфере интеллектуальной собственности, что представляется правильным.

Отсутствие возможности правовой охраны интернет-сайта как единого объекта привело к тому, что правообладатели в случае нарушения защищают права на соответствующие элементы сайта: например, заявляют требования о защите прав на произведение дизайна как объекта авторского права и/или программу для ЭВМ71 или используют средства патентно-правовой охраны для защиты дизайнерского решения интерфейса сайта или его визуальных элементов72.

Таким образом, квалификация интернет-сайта в качестве сложного объекта представляется дискуссионной не только в связи с закрытым характером перечня сложных объектов, предусмотренного в действующей редакции ст. 1240 ГК РФ, но и в силу отсутствия у сайта стабильной и устойчивой формы, что обусловлено его технической и функциональной природой. Интернет-сайт подвержен постоянным изменениям – как в части программного обеспечения, так и в отношении контента, визуальных и структурных компонентов, что затрудняет признание его единым, завершенным и неделимым объектом. В отличие от кинофильма или иного аудиовизуального произведения, интернет-сайт обладает высокой степенью изменяемости: он подвержен постоянным модификациям, обновлениям контента и исходного кода, может существовать в различных версиях. Такая изменчивость затрудняет его квалификацию как завершенного, целостного и стабильного результата интеллектуальной деятельности, что ставит под сомнение возможность его устойчивого признания в качестве сложного объекта по смыслу ст. 1240 ГК РФ.

В совокупности эти обстоятельства делают невозможной квалификацию сайта в качестве сложного объекта интеллектуальных прав. Отнесение интернет-сайта к сложным объектам породило целый ряд проблем, связанных с определением объекта правовой охраны и установлением его границ. В частности, встает вопрос о возможности защиты такого объекта, если нарушителем воспроизводится не сайт целиком, а только его составляющие.

Нельзя игнорировать и трансформацию роли веб-сайта, на что обращает внимание М.А. Рожкова73. В условиях меняющейся роли самого Интернета изменения не могли не коснуться и сущности сайта: появление не только огромных хранилищ данных, но и цифровых платформ влечет для сайта утрату самостоятельного значения – все чаще сайт становится только составляющим элементом более крупного объекта. Сегодня веб-сайты нередко выполняют только роль «держателя» пользовательского интерфейса, либо только отражают информацию, сгенерированную автоматизированной системой по запросу пользователя, либо содержит только инструменты входа/регистрации пользователя в информационной системе или цифровой платформе. Это позволяет говорить, что сегодня речь идет не об усложнении сайта, а о его растворении в современных информационных системах.

7. Аккаунт

В последнее время все чаще звучат предложения признать сложным объектом аккаунт, причем как правило речь идет об аккаунтах в соцсетях, широкая известность которых обеспечивает коммерческую выгоду. Вместе с тем, как показывает анализ юридических публикаций, даваемые аккаунтам в отечественной юридической литературе характеристики крайне разнородны, что обусловлено в том числе и их значительным многообразием: аккаунты в социальных сетях, игровые аккаунты, аккаунты в электронной почте, аккаунты в платежных и операционных системах, аккаунты во всевозможных мобильных приложениях и онлайн-сервисах, аккаунты в системе государственных услуг и проч.

В техническом ключе аккаунт (англ. account – личный счет, учетная запись) представляет собой учетную запись конкретного пользователя в системе информационного ресурса (сайта, приложения, программы). Регистрация пользователей обеспечивает для информационных систем возможность вести учет зарегистрированных пользователей и осуществляемых ими действий (проверяя их на предмет соответствия установленных этой системой правил и требований). В свою очередь пользователь приобретает возможность получать доступ к ресурсу, пользуясь им для разрешения соответствующих задач.

Как и ранее применительно к сайту, М.А. Рожкова отмечает существование видимой части аккаунта (которая выводится на экран зарегистрированных пользователей и с которой они взаимодействуют посредством интерфейса, включая формы для ввода данных (в том числе для входа в систему), поля, кнопки и проч.), так и невидимую пользователям часть – совокупность программных средств и инструментов, обеспечивающих зарегистрированному пользователю пользование своим аккаунтом74. При этом подчеркиваются широкие возможности размещения в информационной системе, в которой зарегистрирован пользователь, различной информации, а в некоторых случаях и пользовательский контент, включающий объекты интеллектуальных прав. В частности, это могут быть:

– сведения, необходимые для аутентификации (опознания) зарегистрированного пользователя, которые требуются для всякой учетной записи вне зависимости от того, на каком информационном ресурсе она была создана. Как правило, это онлайн-идентификатор пользователя (login) и пароль, но могут использоваться и другие средства сверки, например, одноразовые пароли, файлы-ключи и проч.;

– сведения о самом зарегистрированном пользователе, включая его персональные данные, которые этот пользователь предоставляет путем заполнения соответствующих регистрационных форм информационного ресурса (например, его имя или псевдоним, пол, место работы, возраст / дата рождения, личное фото, адрес электронной почты, номер телефона, идентификаторы в других информационных системах и проч.);

– информация о различных правомочиях и привилегиях, предоставляемых зарегистрированному пользователю в рамках информационного ресурса (например, право доступа к данным, право на чтение онлайн, право на копирование, право на установку программы и ее удаление и проч.);

– информация о балансе денежных средств, размещенных на учетной записи пользователя (если аккаунт предусматривать возможность размещения на нем денежных средств), а также произведенных этим пользователем транзакциях;

– история чат-общения с другими зарегистрированными пользователями и службой технической поддержки информационного ресурса;

– информация о предпочтительных настройках зарегистрированного пользователя: темах и оформлении самого аккаунта, размере и разновидности шрифта, различных закладках и т.п.;

– сведения, размещаемые пользователем о самом себе (включая его персональные данные), и, если допускается информационной системой, любая иная публикуемая им информация, в том числе рекламного характера (что характерно прежде всего для социальных сетей): посты этого пользователя и его ответы на комментарии, лайки и комментарии в чужих пользовательских профилях, фотографии и изображения, аудио- и видеозаписи, электронные копии документов и проч.

– если допускается информационной системой, собственные файлы, включая текстовые документы, музыку, изображения, видео и т.д., в том числе объекты интеллектуальных прав.

Несмотря на весомый список элементов, которые могут быть размещены зарегистрированным пользователем, нельзя игнорировать то обстоятельство, что всякий аккаунт (учетная запись) есть только сервис, функционирование которого, как указывалось выше, обеспечивается комплексом программных средств и инструментов, обычно принадлежащих правообладателю информационного ресурса. Вследствие этого аккаунт, представляя собой часть программного обеспечения, у которого есть правообладатель, не может рассматриваться как самостоятельный объект интеллектуальных прав пользователя.