Понятие «информационный продукт» в контексте информационного права, права интеллектуальной собственности, а также договорного права¹

Информационное общество, определяемое как «общество, в котором информация и уровень ее применения и доступности кардинальным образом влияют на экономические и социокультурные условия жизни граждан» (Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 гг.2), отличает от иных то, что его основным экономическим ресурсом выступает информация, которая, как часто подчеркивается, «становится предметом массового потребления»3. Активное задействование различных информационно-коммуникационных технологий (прежде всего, разумеется, технология Интернета) позволяют пользователям получать информацию в цифровой форме. Примечательно, что сегодня все чаще вместо слова «информация» упоминается потребление (пользование) и коммерческое применение (использование) информационного продукта, появляющегося в результате обработки информации и (или) осуществления интеллектуальной деятельности.

Сам термин «информационный продукт» нередко употребляется в юридических публикациях, иногда встречаясь в федеральном законодательстве4, подзаконных нормативных правовых актах5, нормативных документах ведомств6, а также судебных актах7. Вместе с тем, как мною было отмечено ранее в статье, посвященной соотношению лицензионного договора и пользовательского соглашения8, этот термин может найти более широкое применение непосредственно в договорной практике.

Ограничивает практическое применение данного термина (прежде всего именно в договорной практике) то обстоятельство, что он не только не имеет легального определения в российском законодательстве, но вообще содержательно никак не определен. Такое положение вещей ведет к трудностям в правоприменении: для многих юристов остается неясным, какие объекты следует относить к данной категории, под нормы какой отрасли права – права интеллектуальной собственности или информационного права – такие объекты подпадают, а также какие права и обязанности возникают у субъектов, создающих, распространяющих или использующих информационные продукты.

В частности, сложности вызывает квалификация так называемых «нетипичных» объектов: аналитических отчетов, справок, обзоров, сгенерированных автоматизированными информационными системами, в том числе основанными на применении искусственного интеллекта (далее – ИИ). Получаемые таким образом результаты, будучи внешне во многом схожими с охраняемыми результатами интеллектуальной деятельности человека, при этом не соответствуют условиям, необходимым для установления правовой охраны в качестве объектов авторского права (прежде всего критериям авторства и творческого труда). Вследствие сказанного подобные объекты выпадают из сферы регулирования законодательства об интеллектуальной собственности.

В то же время на практике термин «информационный продукт» нередко используется в несколько ином смысле – как собирательное обозначение разновидностей цифрового контента, представленного в сети Интернет (видеоигр, вебинаров, электронных книг, аудиокурсов, изображений, текстов и проч.), что отчасти подтверждается и упоминавшимися выше нормативными правовыми актами. Многие из составляющих такой контент объектов, обладая всеми признаками авторских произведений, обеспечены соответствующей правовой охраной в качестве объектов интеллектуальных прав (речь, в частности, о компьютерных программах, базах данных, мультимедийных продуктах).

В этих условиях представляется важным проанализировать понятие «информационный продукт» прежде всего через призму действующего законодательства об интеллектуальной собственности и информационного права для того, чтобы посредством междисциплинарного анализа выявить действительное содержание данного термина, а также обозначить предназначение, которое он призван выполнять.

1. Анализ исследуемого понятия необходимо предварить кратким отступлением, касающимся проблемности разграничения права интеллектуальной собственности и информационного права.

Как обоснованно отмечает А.А. Богустов, определение информационного права зачастую дается настолько широко, что охватывает собой практически неограниченный круг отношений9. Результатом такой трактовки, о чем свидетельствуют законопроектные новации, становятся в том числе предложения о включении в проекты информационного10, инфокоммуникационного11, а ныне и цифрового кодекса12 положений об интеллектуальной собственности, совокупность которых по сути предлагается рассматривать как подраздел информационного права.

Подобные предложения – следствие сформировавшейся ранее позиции, согласно которой правовое регулирование интеллектуальной собственности носит характер вторичного и несамостоятельного по отношению к регламентации информационных отношений. В подтверждение этого А.А. Богустов указывает, в частности, на мнение Е.А. Войниканис, признавшую, что выделение интеллектуальной собственности законом в специально охраняемую сферу «совсем не означает, что данную сферу нужно изолировать, рассматривать как самодостаточную и принципиально иную»13; а также И.Л. Бачило, подчеркнувшую следующее: «…в связи с появлением новых объектов права и включением в систему права информационного, многим институтам права уже тесны традиционные рамки. Отметим лишь проблемы, которые стали более сложные в области авторского права (копирайт), защиты авторства в глобальных сетях…»14.

В своей работе А.А. Богустов констатирует, что формирование подобных умозаключений сторонников распространения на отношения интеллектуальной собственности положений информационного права, основано на ключевой позиции, состоящей в том, что объекты интеллектуальной собственности представляют собой информацию. Эта позиция нашла свое отражение в Концепции Информационного кодекса РФ: «Объект интеллектуальных прав – это по сути экономически ценная информация, а информация – основной объект информационных отношений… Практически многие формы информации могут быть объектом информационно-правовых отношений и одновременно – объектом интеллектуальной собственности»15.

Давая оценку подобному подходу, А.А. Богустов подчеркивает, что в теории информационного права сформулирована излишне обширная трактовка понятия «информация», что и порождает обозначенные проблемы: «…в силу своей широты и стремления охарактеризовать определяемую категорию наиболее полно, она не позволяет разграничить информацию и объекты права интеллектуальной собственности, поскольку фактически охватывает все правовые явления. Следуя такому подходу, можно рассматривать, например, право собственности как информацию о принадлежности имущества определенному лицу, брак – как сведения о союзе мужчины и женщины, доверенность – как информацию об уполномоченном доверителем лице и т.п. По сути, нет оснований спорить с таким пониманием, но оно не имеет какого-либо юридического значения, поскольку не влияет на механизм правового регулирования данных отношений»16.

Изложенное свидетельствует о необходимости уточнения понятия «информация», учитывая, что информация является системообразующим понятием для теории информационного права. Это предполагает отход от общетеоретического, философского подхода при определении этого понятия с акцентом на свойства и признаки, значимые в контексте развития информационного общества.

2. В литературе достаточно часто встречаются указания на многоаспектность понятия «информация» и соотнесение его с другими терминами. Примечательно, что это нашло отражение в законодательстве.

В статье 2 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», закрепляющей отраслевой понятийный аппарат, не сформулировано дефиниции понятия «информация» – оно раскрывается через указание терминов «сведения», «сообщения», «данные» (с отметкой «независимо от формы их представления»). Несмотря на формальное равенство этих терминов в законе, по своей сущности они значимо различаются – и именно имеющиеся различия критически важны для корректной юридической квалификации разнообразных информационных объектов и создания соответствующих их природе правовых режимов.

Проведенные мной ранее исследования17 позволили заключить, что упоминаемое выше сообщение – это не содержательная разновидность информации, а техническая форма ее передачи. Оно представляет собой способ физического переноса информации от источника к приемнику посредством определенных каналов связи: с помощью речи, письма, сигналов, цифровых средств и пр. Сообщения характеризуются объемом, скоростью передачи, возможностью кодирования и декодирования. В связи с этим сообщения регулируются прежде всего законодательством о телекоммуникациях (например, Федеральным законом от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи»).

В отличие от сообщения сведения и данные представляют ценность в контексте именно содержательной стороны. При этом сведения должны пониматься как информация о конкретном факте, субъекте или объекте (то есть единичные сведения). В свою очередь данные есть совокупность информации, объединенная и упорядоченная по какому-либо признаку, нескольким признакам или критериям (формируются в процессе систематизации и упорядочивания информации: в хранилищах данных, базах данных, наборах данных).

В развитие сказанного и с учетом многоаспектности понятия «информация», нельзя не замечать крайнюю разнородность отношений, возникающих в связи и по поводу информации. Именно это подтверждает потребность в создании для информации не единого правового режима (что вообще вряд ли реализуемо), а различных – в зависимости от возникающей ситуации, что находит прямое подтверждение в ныне действующем законодательстве. Причем обращает на себя внимание замечание А.В. Минбалеева, отметившего приоритетность законодательного закрепления информации именно в качестве сведений, под которыми им понимается «смысловое содержание тех или иных объектов и явлений окружающей действительности»18.

Так, для сведений о конкретном человеке, которые в совокупности позволяют выделить это лицо из числа прочих, законом предусмотрен правовой режим персональных данных (в п. 1 ст. 3 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» персональные данные определены как «любая информация, относящаяся к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу (субъекту персональных данных)»). В этих условиях в качестве именно сведений (а не объектов авторских прав) рассматриваются фотографии и иные изображения гражданина, которые в установленных законом случаях могут представлять собой не только ординарные персональные данные, но и биометрические персональные данные, о чем мы писали с О.В. Морозюк (Исаевой)19 (в п. 1 ст. 11 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» понятие «биометрические персональные данные» определено как «сведения, которые характеризуют физиологические и биологические особенности человека, на основании которых можно установить его личность»).

Специальный правовой режим разработан для рекламы, которая легально определена как «информация, распространенная любым способом, в любой форме и с использованием любых средств, адресованная неопределенному кругу лиц и направленная на привлечение внимания к объекту рекламирования, формирование или поддержание интереса к нему и его продвижение на рынке» (п. 1 ст. 3 Федерального закона от 13 марта 2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе»).

Соответствующий правовой режим создан и для информации, распространение которой в Российской Федерации запрещено: в частности, в ст. 15.1 Закона Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» определен состав запрещенной к распространению информации и порядок ограничения доступа к сайтам в сети интернет, содержащим такую информацию. Специальное правовое регулирование ограничивает распространение подобной информации среди детей (см. Федеральном законе от 29 декабря 2010 г. №436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»).

Существует значительный массив законоположений, регламентирующих отношения по поводу различного рода тайн – банковской, врачебной, нотариальной, коммерческой и проч. – которые, что очевидно, являются разновидностями конфиденциальных сведений20.

Данный список можно было бы продолжить. Однако и без того очевидно, что информация в зависимости от выполняемой функции может получать разную правовую характеристику и, следовательно, подпадать под регулирование различных нормативных правовых актов.

3. Как уже указывалось, определение понятия «информация» для целей права нецелесообразно основывать на отвлеченных, слишком абстрактных философских дефинициях – для этих целей основной упор должен делаться на утилитарные признаки информации. Например, Комиссия Европейских сообществ в своих рекомендациях определила информацию как «любое содержание независимо от его носителя (зафиксированное на бумаге или сохраненное в электронной форме или в виде звуковой, визуальной или аудиовизуальной записи)»21, тем самым акцентируя внимание на том обстоятельстве, что информация, хотя и представляет собой нематериальный объект, тем не менее имеет форму и обычно фиксируется на материальном, в том числе бумажном или электронном, носителе. Именно это делает информацию пригодной для использования в социальной, экономической, творческой или научной сфере.

Указанное отчасти сближает информацию с объектами интеллектуальных прав. Для апологетов распространения информационного права на отношения по поводу интеллектуальной собственности это, по-видимому, стало одним из мотивов рассматривать объекты интеллектуальных прав в качестве информации. В связи с этим надо отметить следующее.

Все объекты, создаваемые интеллектуальным трудом человека, призваны нести в себе ту или иную информацию. Вместе с тем в одних результатах творческого труда эта информация прослеживается с достаточной очевидностью (если мы говорим, к примеру, о литературных произведениях или запатентованных изобретениях), в других – специально сокрыта (например, если это секрет производства), в иных – будучи лишь отчасти информацией, вызывает прежде всего эмоциональный отклик (примером здесь может стать музыкальное произведение), а в ряде случаев, напротив, определяющей становится информационная составляющая результата интеллектуального труда (это, в частности, реклама, маркетинговые отчеты).

Таким образом, информационная составляющая результатов интеллектуальной деятельности разнится от случая к случаю. Но, что более важно, в рамках права интеллектуальной собственности эта составляющая не имеет ровным счетом никакого правового значения. Напротив, результату интеллектуальной деятельности, имеющему несомненную информационную значимость, закон может отказать в признании объектом интеллектуальных прав. Ярким тому подтверждением являются положения, согласно которым авторско-правовая охрана не распространяется на «идеи, концепции, принципы, методы, процессы, системы, способы, решения технических, организационных или иных задач, открытия, факты, языки программирования, геологическую информацию о недрах» (п. 5 ст. 1259 Гражданского кодекса РФ), а также «сообщения о событиях и фактах, имеющие исключительно информационный характер (сообщения о новостях дня, программы телепередач, расписания движения транспортных средств и тому подобное)» (подп. 4 п. 6 ст. 1259 Гражданского кодекса РФ). А.И. Тиунова в связи с этим заключает: «…информационная и творческая составляющие выступают как взаимоисключающие категории при решении вопроса об исключении из правовой охраны таких результатов, которые носят исключительно информационный характер (подп. 4 п. 6 ст. 1259 ГК РФ). Так, с преобладанием исключительно информационной составляющей, результат выходит из правовой охраны. Если же имеет место определенный уровень творчества, результат признается объектом авторских прав»22.

Для получения правовой охраны в качестве объекта интеллектуальных прав результат интеллектуальной деятельности должен соответствовать требованиям законодательства об интеллектуальной собственности. Например, для признания произведения объектом авторских прав необходимо соответствие этого произведения пяти критериям охраноспособности23. И здесь, как обоснованно отмечает А.И. Тиунова, информационная составляющая объектов авторских прав не является юридически значимой. При этом автор настаивает на необходимости различать содержание и информацию, которую несет объект авторских прав: в отличие от информации, являющейся объективной категорией, содержание есть категория субъективная, представляющая собой «единство всех основных элементов целого, его свойств и связей, существующее и выражаемое в форме и неотделимое от нее»24.

С учетом наличия информационной составляющей во всех без исключения результатах интеллектуальной деятельности человека нужно признать, что «под зонтик» понятия «информационный продукт» могут подпадать различные по своему содержанию и характеристикам объекты.

Вместе с тем исследуемое понятие не подразумевает его встраивание в категорийный аппарат права интеллектуальной собственности, поскольку для этой сферы информационная составляющая результатов интеллектуального труда юридически безразлична. Вследствие этого для объекта интеллектуальных прав приоритетным будет правовой режим интеллектуальной собственности, тогда как его квалификация в качестве информационного продукта – вторична.

Равным образом нет предпосылок и для включения понятия «информационный продукт» в систему понятий информационного права (являющегося подотраслью административного права). Это связано с тем, что данное понятие предназначено скорее для разрешения частно-правовых вопросов, охватывая в том числе объекты, не подпадающие под регулирование норм информационного права. Легальное введение исследуемого термина в понятийный аппарат информационного права способно вызвать правовые коллизии.

Проведенные исследования позволили выдвинуть гипотезу, согласно которой собирательное понятие «информационный продукт» имеет ценность исключительно для целей гражданского права, поскольку современный гражданский оборот нуждается в разрешении целого комплекса вопросов о правах на нематериальные объекты, обладающие существенной информационной составляющей и не включенные в традиционную парадигму интеллектуальных прав. Именно такие объекты в условиях развития информационного общества требуют осмысления и разработки соответствующего их природе правового режима, поскольку права на них могут становится предметом гражданско-правовых договоров, включая лицензионные.

4. Проведенный анализ с учетом вышесказанного позволяет утверждать, что понятие «информационный продукт» содержательно гораздо шире категории «объекты интеллектуальных прав», поскольку к информационным продуктам могут быть отнесены и те объекты, которые по тем или иным причинам не получили правовую охрану в качестве объектов интеллектуальной собственности, при том, что они:

– выступают результатом интеллектуальной деятельности человека и (или) обработки информации;

– носят нематериальный характер;

– содержат информацию (информационную составляющую), пригодную для использования и (или) обладающую ценностью / полезностью для третьих лиц;

– зафиксированы на любой из разновидностей носителей.

Прежде всего к числу потенциальных информационных продуктов следует отнести результаты технического творчества человека, которые по причине несоответствия установленным законом критериям охраноспособности не могут быть запатентованы в качестве изобретений или полезных моделей. Сюда же должны быть отнесены, в частности, рационализаторские предложения, отчеты о патентных исследованиях, подборки технических аналогов, подготовительные материалы и тому подобное. Обозначенные результаты вне всяких сомнений обладают ценностью, например, в рамках производственного цикла или исследовательской работы, но не обеспечиваются патентно-правовой охраной.

В связи с этим стоит отметить, что проблему квалификации результатов, создаваемых при выполнении научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ (НИОКР), в свое время предполагалось разрешить путем внесения изменений в гл. 38 Гражданского кодекса РФ: было предложено прямо обозначить в законе, что результаты НИОКР представляют собой объекты интеллектуальных прав. Однако такие новации не были поддержаны, поскольку результаты, получаемые по итогам проведения научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ, далеко не всегда способны получить правовую охрану в качестве объектов интеллектуальной собственности. Это связано с тем, что результатом таких работ могут выступать, например, инженерные расчеты, аналитические таблицы и схемы, результаты натурных испытаний, а также автоматизированные отчеты и агрегированная статистика, сгенерированные без творческого участия человека.

Последнее замечание подводит к другой самостоятельной группе потенциальных информационных продуктов, к которой относятся всевозможные результаты, генерируемые автоматизированными системами и ИИ без участия человека. Под этим понимаются информационные продукты, созданные, в частности, средствами автоматической компиляции (например, агрегаторами новостей или системой автоматизации бухгалтерской отчетности); генеративными системами ИИ (создающими по запросу (промпту) пользователя тексты, изображения, аудио и видеоконтент, код); системами машинного обучения.

В юридической науке пока не выработано единой позиции в отношении допустимости причисления к объектам интеллектуальных прав тех результатов, которые создаются посредством технологического процесса, осуществляемого ИИ. На мой взгляд, результаты, генерируемые ИИ в ответ на промпт пользователя, не могут приравниваться к результатам интеллектуальной деятельности человека, поэтому я вхожу в когорту коллег, высказывающих обоснованные сомнения в допустимости такого признания25. Вместе с тем нет никаких препятствий для обозначения таких результатов генерации ИИ обобщающим термином «информационный продукт».

Изложенное дает повод утверждать, что исследуемый термин охватывает результаты интеллектуального, технического, организационного и даже машинного труда, не все из которых подпадают под предусмотренную действующим законодательством правовую охрану.

5. В то же время, как указывалось выше, под понятие «информационный продукт» подпадают и такие объекты, которые являются результатом обработки информации, которая может рассматриваться в двух аспектах – содержательном (который связан именно с информационной составляющей) и техническом (охватывающим различные приемы и способы передачи, накопления, хранения и иной обработки информации, не имеющей цели использования ее содержательного аспекта).

Содержательная сторона обработки информации, по сути, была раскрыта выше – она может быть реализована как в результатах соответствующей интеллектуальной и иной деятельности человека, так и в результатах генерации автоматизированных систем и ИИ.

В свою очередь технический аспект обработки информации предполагает прежде всего интерпретацию данных, под которой понимается «перевод» данных в понятный для машины (компьютера) формат, что позволяет структурировать информацию для целей ее складирования, хранения, передачи и проч.

В связи со сказанным надо отметить сложность анализа в представленном контексте больших данных (англ. big data), которые не являются специфической разновидностью или обособленной категорией данных, а объединяют в своем составе все возможные виды данных26. Это непрерывно поступающий из разных источников поток огромных объемов разнообразной информации (накопление данных идет из социальных сетей, маркетплейсов, открытых государственных данных, данных машинного обучения и проч.), которые объединяются с уже накопленным ранее массивом информации, создавая колоссальные по объему «залежи» неупорядоченной информации, разработка правового режима для которой признается крайне проблематичной.

Вместе с тем наибольшая потенциальная полезность сегодня усматривается именно за неструктурированными данными, в том числе «сырыми» данными (англ. – raw data), под которыми понимаются необработанные или обработанные в минимальной степени данные. В новейших системах хранения данных, в частности, в объектных хранилищах (англ. – object storage), накапливаются и сохраняются огромные объемы информации, которые требуются разным организациям для использования в различных, в том числе коммерческих целях. При этом применительно к этой сфере отмечается следующее: «…организации вынуждены обмениваться массивами данных, продавая их, использовать в качестве вклада по договорам о совместной деятельности и, разумеется, защищать от неправомерных посягательств третьих лиц. Появляются специализированные биржи (маркетплейсы) данных и другие посредники на рассматриваемом рынке, предоставляющие соответствующие сервисы (Data-as-a-Service)»27. То есть можно говорить о том, что в условиях отсутствия адекватного гражданско-правового регулирования отношений по поводу информации формируется «рынок оборота данных».

Для целей разрешения возникающих на практике проблем А.И. Савельев предложил задействовать понятие «массив данных», которое, согласно его идее, должно было обозначить самостоятельный оборотоспособный объект прав, нуждающийся в особом правовом режиме. При этом, сожалея о том, что отечественное «законодательство не содержит дефиниции понятия “массив данных” (dataset в английской терминологии)»28 автор предложил провести четкую границу между понятиями «массив данных» и «набор данных», оставляя без внимания то, что английское dataset обычно переводится на русский язык именно как «набор данных» (англ. set – набор, комплект).

Проведенные исследования не позволили поддержать позицию А.И. Савельева как в части заключения о допустимости оборота самих данных (что будет поясняться далее), так и в части предложения признать «массив данных» самостоятельным объектом гражданских прав29. Анализируя предлагаемое выражение «массив данных» в семантическом ключе, надо признать, что слово «массив» имеет лишь вспомогательное значение, обозначая, по сути, факт обособления определенного объема (набора) информации из общей массы информации – подобное происходит, когда мы говорим о фактическом выделении вещей из общей массы таких же вещей: пакет молока, цистерна бензина, вагон зерна. В этих условиях введение предложенного понятия отнюдь не разрешает поставленных практикой проблем.

Вместе с тем исследуемое понятие «информационный продукт», на мой взгляд, является более удачным вариантом для применения его в тех случаях, когда речь идет о результатах обработки и представления информации в форме, пригодной для восприятия, передачи, хранения и проч. Верность подобного понимания подтверждает, в частности, ГОСТ Р 70846.13-2024 «Национальная система пространственных данных. Требования к спецификации информационного продукта на основе пространственных данных»30, п. 3.8. которого определяет информационный продукт (англ. data product) как «набор данных или комплект наборов данных, который соответствует спецификации информационного продукта», при том, что набор данных (англ. dataset) трактуется как идентифицированная совокупность данных, а комплект наборов данных (англ. dataset series) – как совокупность наборов данных на основе общей спецификации информационного продукта.

Таким образом, идентифицированная совокупность данных, сформированная для целей передачи, распространения и обработки, охватывается понятием «информационный продукт». В отличие от информации, которую довольно сложно конкретизировать, информационный продукт вполне допускает его идентификацию, что облегчает определение предмета договора.

6. В целях настоящей статьи не может быть обойден вниманием созвучный исследуемому термин «информационная продукция», определение которого получило прямое закрепление в Федеральном законе от 29 декабря 2010 г. №436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».

Согласно пункту 5 ст. 2 названного закона под такой продукцией понимается «предназначенные для оборота на территории Российской Федерации продукция средств массовой информации, печатная продукция, аудиовизуальная продукция на любых видах носителей, программы для электронных вычислительных машин (программы для ЭВМ) и базы данных, а также информация, распространяемая посредством зрелищных мероприятий, посредством информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, и сетей подвижной радиотелефонной связи». То есть имеющее крайне широкое содержание понятие «информационная продукция» охватывает довольно разнородные объекты – как охраняемые объекты интеллектуальных прав, так и являющиеся обычным источником информации; как воплощенные на материальных носителях, так и распространяемые в устной форме.

Сопоставительный анализ понятий «информационная продукция» и «информационный продукт» позволяет сделать вывод о существовании между ними определенных различий.

Прежде всего надо остановиться на некоторых семантических аспектах исследуемых понятий. Слово «продукт» во многих словарях определяется как результат определенного процесса или деятельности, направленных на создание нового явления, вещи или идеи31, причем продукт может иметь как материальную, так и нематериальную природу. В то же время слово «продукция» обычно употребляется в значении совокупности произведенных товаров или услуг, обладающих определенными характеристиками32, то есть смысловая нагрузка этого слова фокусируется на массовости (серийности) производимых результатов, что позволяет рассматривать продукцию в качестве эквивалента / разновидности товара, созданного в процессе производства и предлагаемого на рынке.

С учетом сказанного термином «информационный продукт» охватываются объекты, имеющие крайне разнообразную природу: как указывалось выше, это могут быть результаты интеллектуальной деятельности, включая, например, техническое творчество; результаты механической работы человека (например, компиляции, копирование и проч.); результаты технологического процесса, осуществляемого автоматизированной системой или ИИ без участи человека и направленного на создание нового контента (например, текст, видео, аудио, изображения, код, сгенерированные ИИ); составляющие информационных потоков (в частности, новости, объявления, сообщения и др.).

В свою очередь выражение «информационная продукция» более уместно в контексте массового производства или распространения информации и больше ассоциируется с материальными носителями информации и объектов интеллектуальных прав. Причем упоминавшимся федеральным законом четко определена его функциональная направленность: применение указанного понятия служит целям регулирования информационного воздействия на несовершеннолетних. В силу этого термин «информационная продукция» актуален для целей административно-правового регулирования информационных потоков и оценки их воздействия на детскую аудиторию. Данное обстоятельство ограничивает возможность применение специального термина «информационная продукция» для целей частного права.

С учетом сказанного нет оснований ставить знак равенства между рассмотренными терминами, как и не видится необходимости в использовании специального термина «информационная продукция» в более широком значении, нежели для него предусмотрено Федеральным законом от 29 декабря 2010 г. №436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».

Употребление понятия «информационный продукт» представляется более оправданным, когда речь идет о создании объектов, являющихся результатом творческой, исследовательской, инженерной и иной интеллектуальной деятельности человека, а также обработки информации. Учитывая коммерческую ценность подобных объектов, права на которые все чаще становятся предметом договоров, в том числе лицензионных, надо признать, что подобные объекты нуждаются не только в собирательном понятии, но и в закреплении общих положений их правового режима.

7. Разработке эффективного гражданско-правового режима информационных продуктов во многом препятствует многоаспектность понятия «информация», а также ее специфика как объекта гражданских прав, на которые обращает внимание В.А. Северин: «При конструировании правового режима необходимо учитывать особенности информации, присущие любому информационному продукту, которые отличают его от других товаров, в частности: информация не исчезает при потреблении, а может быть использована многократно; информационный продукт со временем морально устаревает и теряет свою ценность и др. … Для определения ценности информационного продукта используются такие свойства информации, как полезность, полнота, своевременность, доступность, достоверность и т.д., что обусловливает конкурентоспособность и особенности его ценообразования»33.

Сложности вызывает и многолетнее заблуждение юристов, касающееся природы информации. Это заблуждение вызвано присутствием в литературе значительного числа определений сущности информации, в некоторых из них она рассматривается как реальная (материальная) субстанция, соотносимая с такими физическими категориями, как масса и энергия. Например, в теории квантовой энтропийной логики информация постулируется как физическая (материальная) категория34. В качестве производственного ресурса рассматривается информация и в социологическом контексте: в аналитических концепциях постиндустриального общества указывается на то, что информационная компонента в современных экономических системах становится по значимости сопоставимой с сырьем и энергией35.

Подобное понимание информации – как чего-то материального – давало пищу для высказывания теоретиками информационного права довольно необычных суждений. В частности, А.С. Короткина пишет: «Так, по мнению И.Л. Бачило, информация – это “объект материальный, что дает основание относить ее также и к категории вещей. А это означает, что на нее распространяется право вещной собственности“… М.М. Рассолов вкладывал в категорию информация «вещи или действия (продукт или услуги), которые а) предназначены их производителем для доставки определенного знания получателю (потребителю); б) способны пополнить знания получателя без проведения каких-то специальных нетипичных для него действий». В.А. Копыловым было отмечено, что информация является сложной вещью, включающей в себя материальный носитель»36.

На мой взгляд, применительно к материальности информации более верной является позиция классика кибернетики Норберта Винера: «Информация есть информация, а не материя и не энергия. Тот материализм, который не признает этого, не может быть жизнеспособным в настоящее время»37.

С учетом этого мной обосновывалось, что для целей гражданского права информация не может пониматься иначе как нематериальный объект, закрепление (воплощение) которого (подобно объектам интеллектуальных прав) возможно на разнообразных материальных носителях в бумажной, электронной и иной форме. Как и другие нематериальные объекты (например, произведения или изобретения), информация не обладает телесной природой, что и оказывает принципиальное влияние на ее правовой режим. Отсутствие у самой информации свойства телесности позволяет утверждать, что сама информация не является оборотоспособной38: в обороте участвуют либо права на информацию, либо материальные вещи – носители информации (например, бумага, флешка, жесткий диск и пр.).

Изложенные выводы полностью распространяются на информационный продукт: в гражданский оборот могут выпускаться либо права на информационный продукт (и именно они должны становится предметом договоров, в том числе когда речь идет о предоставлении права доступа39), либо права на материальные носители информационных продуктов.

Подводя итоги, надо признать, что понятие информационного продукта исследовалось в настоящей статье с позиций потребности в определении прикладной (функциональной) категории, которая сможет стать обобщающей для целого ряда нематериальных объектов, информационная составляющая которых характеризуется экономической значимостью. Понятие «информационный продукт» представляет собой обобщающий (собирательный) термин, который призван объединить различные по своей природе нематериальные объекты, являющиеся результатами интеллектуальной деятельности и (или) обработки данных, содержащие информацию, которая пригодна для использования и (или) обладает коммерческой ценностью либо иной полезностью для третьих лиц, и зафиксированные на материальном, электронном или ином носителе. Специально надо отметить, что предлагаемое понятие не требует скорейшего законодательного закрепления – более целесообразным видится постепенная его разработка с тем, чтобы прийти к наиболее верному формулированию гражданско-правовых норм.