Необходимость защиты общественных интересов, принципов гуманности и морали – не «резиновое» требование к товарным знакам

Требование о недопустимости противоречия товарных знаков морали и публичному порядку исторически первое на международном уровне – это единственное требование к товарным знакам, которое содержалось в Парижской конвенции по охране промышленной собственности от 20 марта 1883 г. (далее – Парижская конвенция) в ее первоначальной редакции1.

В статье 6 первоначальной редакции Парижской конвенции было отмечено: le d'ep^ot pourra ^etre refus'e, si l'objet pour lequel il est demand'e est consid'er'e comme contraire `a la morale ou `a l'ordre public (в заявке может быть отказано, если объект, в отношении которого она подана, может быть расценен как противоречащий морали или публичному порядку).

Современная редакция Парижской конвенции, определяющая международно-признанные требования к товарным знакам, в п. 3 ч. «B» ст. 6.quinquies также в числе прочего предусматривает, что товарные знаки могут быть отклонены при регистрации или признаны недействительными, если они противоречат морали или публичному порядку.

Отечественный правопорядок содержал аналогичное требование с самых первых законодательных актов о товарных знаках.

Так, исходя из положений п. 1 ст. 3 и п. 1 ст. 8 Закона Российской империи от 25 февраля 1896 г. «О товарных знаках (фабричных и торговых марках и клеймах)»2 не могли быть предметом исключительного пользования и не принимались к заявке товарные знаки с надписями и изображениями, противными общественному порядку, нравственности или благопристойности.

В советский период почти во всех актах, определяющих требования к товарным знакам, содержались положения, тем или иным образом не допускающие противоречие знаков публичному порядку (кроме постановления ЦИК СССР и СНК СССР от 07.03.1936 № 47/455 «О производственных марках и товарных знаках»3):

в пункте «в» ст. 4 постановления СНК РСФСР от 10.11.1922 «О товарных знаках»4 и в п. «в» ст. 4 постановления ЦИК СССР и СНК СССР от 12.02.1926 «О товарных знаках»5 указывалось на запрет пользоваться в виде товарных знаков знаками контрреволюционного и порнографического характера;

статья 3 постановления Совета Министров СССР от 15.05.1962 № 442 «О товарных знаках»6 запрещала использование в качестве товарных знаков знаков, противоречащих общественным интересам, требованиям социалистической морали.;

пункт 2 ст. 6 Закона СССР от 03.07.1991 № 2293-I «О товарных знаках и знаках обслуживания»7 запрещал регистрацию в качестве товарных знаков или их элементов обозначений, противоречащих по своему содержанию общественным интересам, принципам гуманности и морали.

В современной России была воспринята норма вышеуказанного Закона СССР – согласно п. 3 ст. 6 Закон РФ от 23.09.1992 № 3520-I «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров»8 не допускалась регистрация в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали.

Аналогичная норма нашла отражение в Гражданском кодексе Российской Федерации (далее – ГК РФ), в силу подп. 2 п. 3 ст. 1483 которого не допускается государственная регистрация в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали.

Несмотря на то что соответствующие нормы существуют десятилетия, практика их применения традиционно была немногочисленной, возможно постольку поскольку главным барьером для индивидуализации товаров «скандальными» обозначениями служили не патентные ведомства, а нравственные устои заявителей. Однако анализ судебной практики показывает постепенный рост числа споров о том, противоречат ли те или иные обозначениям публичному порядку.

В рамках настоящей статьи не предполагается полноценная оценка того, что представляют собой принципы гуманности и морали, каков исчерпывающий круг общественных интересов. Вместе с тем необходимо определить примерные границы применения этих положений, поскольку в определенном смысле все предусмотренные ст. 1483 ГК РФ правила, относящиеся наукой к абсолютным основаниям для отказа в предоставлении правовой охраны товарному знаку, направлены на защиту интересов общества9.

Когда в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации (ВАС РФ) велась работа по подготовке разъяснений по порядку применения положений ст. 10 ГК РФ, касающейся недопущения злоупотребления правом (в итоге ставших Обзором практики применения арбитражными судами ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, утвержденным информационным письмом Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127), одним из обсуждавшихся на открытых заседаниях Президиума вопросов был риск начала чрезмерно широкого применения этой нормы, поскольку внешне «резиновой», оценочной нормой весьма просто подменить применение конкретных способов защиты гражданских прав, предусмотренных законом, но требующих доказывания четко установленных обстоятельств.

Поэтому как в упомянутом Обзоре, так и в последующих разъяснениях высшие судебные инстанции последовательно указывали на некоторые рамки, на правила применения ст. 10 ГК РФ, обращая внимание на то, что для квалификации конкретных действий в качестве недобросовестных требуется установление определенного круга обстоятельств10.

При этом еще в постановлении Президиума ВАС РФ от 01.07.2008 № 3565/08 отражена позиция, согласно которой честность поведения находится в иной плоскости, нежели его законность. Честное поведение может быть законным или незаконным, равным образом нечестное поведение может соответствовать закону или нет11.

Вместе с тем, если имеется конкретная норма права, которой не соответствует поведение лица, то подлежит применению именно она, а не общие принципы права, включая запрет недобросовестного поведения.

Так, в постановлении президиума Суда по интеллектуальным правам от 28.08.2024 по делу № СИП-797/2023 отмечено, что недобросовестность лица может быть основанием для отказа в защите нарушенного права. Особенно важна возможность применения положений ст. 10 ГК РФ в ситуации, когда точное следование букве закона нарушает дух закона и внешне законными действиями совершается недобросовестное деяние. При этом общие принципы права, к которым относится в том числе и добросовестность, применяются напрямую тогда, когда отсутствует непосредственно регулирующая отношения норма закона (ст. 6 ГК РФ). При наличии же конкретных норм права суд применяет эти конкретные нормы.

Аналогичное понимание должно сложиться и при применении обсуждаемой в настоящей статье нормы пп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ, которая при ее широком применении так же, как и ст. 10 ГК РФ, может подменить собой весь Кодекс в целом12.

Как положения ст. 10 ГК РФ стали применяться за последние полтора десятилетия на порядок в большем числе случаев, чем раньше, так и норма о противоречии товарных знаков общественным интересам, принципам гуманности и морали стала все более востребованной13, несмотря на то что она в целом создавалась (и применяется в мире) как исключительный для правоприменителя случай – когда не срабатывают внутренние ограничители участников гражданского оборота.

Риск расширительного толкования, широкого применения норм о противоречии товарных знаков общественным интересам, принципам гуманности и морали, вместо конкретных предусмотренных ГК РФ ограничений для товарных знаков, опасен в том числе тем, что не позволяет учесть интересы тех лиц, на защиту которых направлены конкретизированные ограничения.

Так, в делах № СИП-298/2022 и № СИП-333/202214 рассматривался вопрос о допустимости предоставления правовой охраны в качестве товарных знаков обозначениям, воспроизводящим названия, которые могут восприниматься как указание на части объекта культурного наследия («Медный всадник» и «Гром-камень» – части объекта «Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним группы памятников», включенного в 1990 г. в Список всемирного наследия ЮНЕСКО). В судебном порядке отклонена позиция Роспатента о том, что государственная регистрация в качестве товарных знаков таких обозначений может противоречить общественным интересам: законодатель предусмотрел специальный порядок предоставления правовой охраны таким обозначениям (п. 4 ст. 1483 ГК РФ), который не предполагает полный запрет на существование товарных знаков (как подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ), а лишь требует получения согласия уполномоченного лица. Подмена одного основания другим нивелирует возможность получения согласия. Такая подмена также позволит расширить круг лиц, которые могут быть признаны заинтересованными в оспаривании предоставления правовой охраны, учитывая, что заинтересованность по пп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ определяется широко15, а заинтересованными лицами в оспаривании предоставления правовой охраны товарным знакам по п. 4 ст. 1483 ГК РФ являются лица, в пользу которых установлено предусмотренное данной нормой ограничение (т.е. в первую очередь те лица, которые вправе давать согласие на регистрацию товарного знака)16.

Схожим образом в деле № СИП-446/2023 суд не допустил применение положений подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ вместо подп. 2 п. 9 той же статьи Кодекса, запрещающего регистрацию в качестве товарных знаков обозначений, тождественных, имени, псевдониму или производному от них обозначению, портрету или факсимиле известного в Российской Федерации на дату подачи заявки лица, без согласия этого лица или его наследника17. При этом в данном случае негативный эффект от такой подмены дополнительно заключался в том, что, применяя положения подп. 2 п. 3 вместо подп. 2 п. 9 ст. 1483 ГК РФ, Роспатент обошел процедурное ограничение, установленное п. 1 ст. 1499 Кодекса, согласно которому предусмотренное подп. 2 п. 9 ст. 1483 ГК РФ основание не подлежит проверке Роспатентом на стадии экспертизы заявленного обозначения – соответствующая проверка может быть осуществлена исключительно на основании возражения заинтересованного лица18.

В целом оба данных случая показывают, что применение абсолютного основания для отказа в регистрации товарного знака вместо относительного делает невозможной правовую охрану конкретного обозначения для всех без исключения заявителей, даже тех, которым лицо, защищаемое ГК РФ, готово дать согласие на регистрацию товарного знака, в отношении действий которого оно не считает свои права и законные интересы нарушенными.

Таким образом, как и в отношении ст. 10 ГК РФ, для целей применения положения ст. 1483 ГК РФ следует признать: если есть конкретная норма права, регулирующая конкретный интерес конкретных представителей общества, то именно она должна приниматься во внимание, без ее подмены нормой о защите общества в целом.

Хотя в норме подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ на недопущение государственной регистрации в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали, указывается с использованием соединительного союза «и», но приведенные три варианта того, чему не должна противоречить правовая охрана товарного знака, являются самостоятельными19.

Ключевым ограничителем в широком понимании общественных интересов (принципы гуманности и морали гораздо меньше позволяют «резиновое» применение) является то, что для применения положений подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ не только должен быть назван конкретный общественный интерес (конкретный принцип гуманности или морали), но и обосновано, какой предоставлением правовой охраны товарному знаку этому общественному интересу (гуманности или морали) наносится вред.

Из этого исходит Суд по интеллектуальным правам20, аналогичный подход (possible harmful effects) приведен в п. 2.341 Руководства Всемирной организации интеллектуальной собственности21.

В методических материалах, подготовленных объединением национальных и региональных органов по интеллектуальной собственности Европейского союза22, дополнительно обращается внимание на то, что для признания обозначения противоречащим общественным интересам, принципам гуманности и морали недостаточно признать, что у его разработчика плохой вкус. Безвкусные обозначения (грубые, невежливые, бестактные), но не носящие оскорбительного характера, не должны охватываться обсуждаемым основанием.

При этом отмечается, что, по общему правилу, знак будет противоречить публичному порядку, если он противоречит и/или подстрекает, прославляет, принижает или оправдывает нарушение нормы, принципа и/или ценности, относящихся к основополагающим в Европейском союзе в конкретный момент времени. Следовательно, знак должен затрагивать интерес, который государство-член считает основополагающим в соответствии со своими собственными системами ценностей. Общепринятым принципам морали противоречит знак, в отношении которого основополагающие моральные ценности и стандарты воспринимаются как оскорбленные, униженные, дискриминированные или приниженные таким образом, что это вызывает оскорбление23.

Случаи надлежащего применения положений подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ можно условно разделить на три группы, когда общественным интересам, принципам гуманности, морали противоречит:

1) само по себе (безотносительно к товарам и услугам) обозначение в товарном знаке;

2) вызываемая обозначением ассоциация в отношении конкретных товаров (услуг);

3) сам факт регистрации товарного знака в отношении конкретных товаров (услуг)24.

В рамках первой группы ситуаций оценивается обозначение как таковое – когда оно само по себе негативно влияет на общественные интересы, принципы гуманности и (или) морали.

Профессор Г. Боденхаузен, автор самого известного комментария к Парижской конвенции, приводил примеры обозначений, которые исходя из своих характеристик и требований морали или общественного порядка страны, в которой испрашивается охрана, не должны быть допущены к регистрации в качестве товарного знака: знак, содержащий непристойную картинку (противоречит морали); знаки, содержащие религиозный символ, эмблему запрещенной политической партии, эмблему государственного органа (противоречит общественному порядку, т.е. основным правовым или социальным концепциям конкретной страны)25.

Схожие примеры приведены в п. 37 Правил составления, подачи и рассмотрения документов, являющихся основанием для совершения юридически значимых действий по государственной регистрации товарных знаков, знаков обслуживания, коллективных знаков, утвержденных приказом Министерства экономического развития Российской Федерации от 20.07.2015 № 482, в которых к обозначениям, противоречащим общественным интересам, принципам гуманности и морали, отнесены, в частности, неэтично примененная национальная и (или) государственная символика (гербы, флаги, эмблемы), антигосударственные лозунги, слова и изображения непристойного содержания, призывы антигуманного характера, оскорбляющие человеческое достоинство, религиозные чувства верующих, слова, написание которых нарушает правила орфографии.

В практике Ведомства по интеллектуальной собственности ЕС к таким, недопустимым самим по себе обозначениям, отнесены, например, обозначения «BIN LADIN», «MECHANICAL APARTHEID», обозначения, содержащие обсценную лексику26.

Ведомство США по патентам и товарным знакам обращает внимание на то, что для признания обозначения недопустимым самого по себе необходимо установить, что у него есть только одно ­– «скандальное», вульгарное, аморальное, обсценное значение. Так, было признано недопустимым обозначение «BULLSHIT» как таковое, поскольку разные словари содержали только одно, вульгарное значение соответствующего слова27.

Аналогичного подхода придерживается и практика Великобритании, в отношении которой David Bainbridge28 в целом отмечает очень редкое применение обсуждаемого основания для отказа в предоставлении правовой охраны товарным знакам и приводит примеры обозначений в основном сексуального характера.

В российской практике примером такого обозначения, противоречащего общественным интересам самого по себе, может служить обозначение «ВХЛАМИНГО», применительно к которому суд согласился с Роспатентом в том, что оно созвучно с выражением «в хламину» (синоним жаргонного выражения «в хлам»), употребляемого для характеристики очень сильного алкогольного и наркотического опьянения. Суд признал: семантика обозначения очевидна для рядового российского потребителя; такое обозначение может быть воспринято адресной группой потребителей как пропаганда алкогольного или наркотического опьянения, что очевидно противоречит общественному интересу, который состоит в популяризации здорового образа жизни и сокращении социальных последствий, связанных с употреблением алкоголя. С учетом этого обозначение было квалифицировано как оскорбляющее человеческое достоинство29.

Вместе с тем не любой жаргонизм имеет негативный подтекст.

Обозначение, состоящее из элементов «ЛАВЕШКА»/»LAVESHKA», Роспатент признал недопустимым как представляющее собой молодежный сленг, жаргонное слово. Суд, однако, отметил: одного данного обстоятельства (а никакой другой мотивировки административный орган не приводил) недостаточно для вывода о несоответствии спорного обозначения общественным интересам, принципам гуманности и морали: жаргонная лексика – это всего лишь слова, употребление которых свойственно людям, образующим обособленные социальные группы, т.е. слова и выражения, встречающиеся в речи людей, связанных определенным родом деятельности, способом времяпрепровождения и проч. Использование жаргонных слов далеко не всегда наносит вред общественным отношениям, посягает на принципы гуманности и морали. Тем более использование жаргонных слов молодежного сленга необязательно имеет негативный подтекст (к числу жаргонных слов молодежного сленга, например, относится слово «клевый»)30.

Применительно ко второй группе – к обозначениям, которые вызывают противоречащие общественным интересам, принципам гуманности, морали ассоциации в отношении конкретных товаров (услуг), первое, на что нужно обратить внимание, это то, что не оценивается восприятие потребителями (или патентным ведомством) самого товара (в отрыве от обозначения).

Так, по делу № СИП-891/2022 президиум Суда по интеллектуальным правам31 отметил, что «негативное (по той или иной причине) отношение к существованию тех или иных товаров (например, упомянутых Роспатентом гребней от вшей) не может быть учтено: если товар присутствует на рынке и может находиться в гражданском обороте на законных основаниях, то для него могут регистрироваться товарные знаки». Впоследствии эта позиция была сформулирована президиумом Суда по интеллектуальным правам в общем виде32.

Аналогичного подхода придерживается и Американское патентное ведомство, прямо указывающее в своих методических рекомендациях на то, что «скандальность» товара (например, журналов для взрослых) не учитывается при оценке охраноспособности товарных знаков33.

Второй, не менее важный момент заключается в том, что не учитывается «скандальность» субъекта, обращающегося за предоставлением правовой охраны товарному знаку34. Обсуждаемое основание как абсолютное основание для отказа в предоставлении правовой охраны товарного знака представляет собой характеристику обозначения по сравнению с конкретными товарами, которая (при ее «скандальности») означает невозможность предоставить правовую охрану обозначению по заявкам всех и каждого.

Применение данного основания зависит от того, как релевантная публика воспринимает то или иное обозначение применительно к товарам.

Основная функция товарных знаков – индивидуализировать, связывать в глазах потребителей конкретные товары, работы и услуги с конкретным источником происхождения товаров. С одной стороны, они формируют у потребителей ассоциативный ряд между конкретным обозначением (при использовании его в гражданском обороте в отношении конкретных товаров, работ или услуг) и источником (лицом, группой лиц) их происхождения, защищая интересы потребителей, помогая им узнавать товары, работы и услуги из числа аналогичных с точки зрения их качества, свойств, иных характеристик. С другой стороны, они защищают репутацию правообладателей, помогают правообладателям информировать потребителей о товарах, работах или услугах и об их характеристиках, рекламировать их35.

При этом потребитель не обязан знать, иметь возможность назвать конкретное лицо, являющееся источником происхождения товаров, – товарные знаки на то и существуют, чтобы с их помощью потребитель выделял однородные товары из общей массы и представлял себе по видимому обозначению определенные характеристики товара.

Товарные знаки индивидуализируют товары, а не их производителей (юридических лиц или индивидуальных предпринимателей). Соответственно, восприятие устанавливается по отношению к определенным товарам, а не к его производителю: потребитель может не знать конкретного производителя, но понимать, что товары происходят из одного источника36.

Что касается самого обозначения, то прежде чем оценивать его связь с определенными товарами, должно быть выявлено, какие в принципе возможные ассоциации у адресной группы потребителей оно вызывает.

Так, по делу № СИП-225/202337 суды не поддержали вывод о противоречии положениям подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ обозначения, содержащего словесный элемент «HEMPY», признав, что адресная группа российских потребителей вряд ли знает значение этого английского, не относящегося к общеупотребительным (по крайней мере для неносителей языка) слова.

Если же смысл элемента понятен, то, в отличие от обозначений первой группы, противоречащих общественным интересам, принципам гуманности и морали самих по себе, для обозначений второй группы характерна многовариативность их восприятия.

Учитывая, что восприятие одного и того же обозначения может разниться в отношении тех или иных товаров (услуг), оценивается восприятие потребителями конкретного обозначения применительно к конкретным товарам (услугам).

Так, в европейской практике одно и то же обозначение «KILL THEM ALL» было признано недопустимым в отношении услуг 41-го класса МКТУ «услуги развлечения детей» (поскольку воспринимается как побуждение к совершению преступления), но допустимым для товара 5-го класса МКТУ «инсектициды» (поскольку воспринимается как указывающее на уничтожение насекомых). Обозначение «AUSCHWITZ MEMORIES» признано недопустимым для услуг 41-го класса «парки развлечений» (поскольку, воспроизводя название концентрационного лагеря, оно применительно к паркам развлечений воспринимается как снижающее значение трагедии и ее жертв), но допустимым для услуг того же класса МКТУ «музеи» (поскольку воспринимается как представление для публики определенных исторических событий в образовательных целях, в целях повышения осведомленности публики).

Аналогичный последнему пример можно привести и из российской практики, где не было допущено предоставление правовой охраны обозначению «ПРОХОРОВСКОЕ ПОЛЕ» (место крупного танкового сражения 12.07.1943) в отношении товаров 33-го класса (алкогольные напитки (за исключением пива)) МКТУ38.

Противоречащей общественным интересам признана государственная регистрация обозначения «» в отношении услуг 45-го класса МКТУ «агентства брачные; бальзамирование; бюро похоронные; выпуск голубей на особых событиях; кремация; организация религиозных собраний; планирование и организация свадебных церемоний; помощь в надевании кимоно; проведение религиозных церемоний; проведение ритуальных церемоний; советы астрологов; составление гороскопов; услуги карточных гадателей; услуги клубов по организации встреч или знакомств; услуги по выгулу собак; услуги погребальные», как формирующих негативное отношение к органам власти (в том числе ранее существовавшим), например, предполагающих оказание этими органами услуг карточных гадателей39.

В отличие от этого в деле № СИП-569/2024 суд признал, что словесный элемент «OPIUM» (который в отношении отдельных товаров может восприниматься в негативном ключе) применительно к таким товарам, как одежда, обувь, головные уборы, бижутерия, предметы канцелярии и сопутствующие услуги по производству, пошиву вещей, их рекламе и презентации, негативных ассоциаций с наркотическими средствами и их пропагандой не порождает40.

При этом патентное ведомство не должно выступать «умом, честью и совестью нашей эпохи» и предотвращать попытки регистрации обозначений при малейшем подозрении на возможную скандальность. Патентное ведомство для отказа в регистрации товарного знака должно доказать, что значительная часть публики (адресной группы потребителей) воспримет то или иное обозначение в негативном ключе41.

Должен быть определен, конкретизирован тот общественный интерес (принципы гуманности и морали), которому будет причинен вред при регистрации спорного обозначения. При этом, учитывая последствия применения положений подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ (отказ в предоставлении правовой охраны товарному знаку), вред, причиняемый общественному интересу, должен быть реально прогнозируемым, разумно предполагаемым.

Так, в отношении обозначения «» суд не поддержал позицию Роспатента о том, что вызываемая им ассоциация в отношении алкогольной продукции противоречит общественным интересам как «популяризирующая ядерное оружие». Суд отметил: ничто в заявленном обозначении не может быть расценено как призыв к применению ядерного оружия. Ни особенности самого обозначения не содержат призыва, ни использованный словесный элемент не ассоциируется именно с применением ядерного оружия (в отличие, например, от названий других географических объектов, таких как Хиросима и Нагасаки)42.

Сотрудники патентного ведомства не должны защищать «собственные представления о прекрасном» – о том, каким они хотели бы видеть мир. Так, суд подчеркнул: негативные ассоциации сотрудников патентного ведомства в отношении тех или иных обозначений, если эти обозначения с разумной степенью вероятности не могут нанести вред конкретным общественным интересам, принципам гуманности или морали, сами по себе не свидетельствуют о возможности применения положений подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ43.

Более того, и это принципиально не только для данного основания для отказа в представлении правовой охраны товарного знака, но и для многих других, указанных в ст. 1483 ГК РФ и относящихся к абсолютным основаниям: решение Роспатента не имеет отношения к тому, будет ли фактически использоваться то или иное обозначение на рынке. Отказ в предоставлении правовой охраны обозначению по абсолютным основаниям вовсе не означает запрет на использование такого обозначения без регистрации.

Третьим видом случаев, когда применяются правила подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ, являются случаи, когда само по себе использование того или иного обозначения к тем или иным товарам является допустимым, но общественным интересам противоречит именно предоставление правовой охраны обозначению в качестве товарного знака.

Так, положения подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ были применены к обозначению «», которое содержит в своем составе характерные для росписи народного художественного промысла «Гжель» изобразительные элементы в виде орнамента с птицей, растениями, узорами синего и голубого цветов на белом фоне, а следовательно, в сознании потребителя в отношении данного обозначения будет формироваться представление именно о росписи «Гжель». В соответствии с Федеральным законом от 06.01.1999 № 7-ФЗ «О народных художественных промыслах» народные художественные промыслы представляют собой неотъемлемое достояние и одну из форм народного творчества народов Российской Федерации, которые охраняются и регистрируются в соответствии с положениями данного Закона. В силу ст. 3 этого Закона народный художественный промысел – одна из форм народного творчества, деятельность по созданию художественных изделий утилитарного и (или) декоративного назначения, осуществляемая на основе коллективного освоения и преемственного развития традиций народного искусства в определенной местности в процессе творческого ручного и (или) механизированного труда мастеров народных художественных промыслов.

Предоставление правовой охраны товарному знаку конкретному лицу создает в отношении конкретного обозначения исключительное право правообладателя, препятствующее использованию этого обозначения третьими лицами.

Народные же художественные промыслы, по своей сути, это виды творчества, которые должны быть доступны не для конкретных индивидуумов, а для народов.

С учетом этого предоставление правовой охраны таким охраняемым по специальным правилам обозначениям может быть признано нарушающим общественные интересы, если оно препятствует деятельности тех лиц, на защиту которых эти специальные правила направлены44.

Равным образом противоречащей общественным интересам признается государственная регистрация товарного знака по «младшей» заявке, юридически тождественного «старшему» товарному знаку, на имя того же правообладателя в отношении тех же или пересекающихся товаров противоречит общественным интересам45. Предоставление правовой охраны товарным знакам иных лиц, сталкивающимся с уже существующими знаками, регулируется положениями п. 6 ст. 1483 ГК РФ, однако в отношении столкновения знаков одного и того же лица прямое законодательное регулирование отсутствует.

Вместе с тем суды исходят из того, что согласно норме п. 1 ст. 1477 ГК РФ на товарный знак, то есть обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индивидуальных предпринимателей, признается исключительное право, удостоверяемое свидетельством на товарный знак. При этом не может быть два или три исключительных права, одинаковых по содержанию, на одно и то же средство индивидуализации, поскольку в таком случае право перестает быть исключительным. Повторное предоставление исключительного права на тот же самый объект правовой охраны противоречит самому характеру признания прав, поскольку для наделения носителя какими-либо правами достаточно один раз зафиксировать соответствующий правовой факт.

Негативные последствия двойной регистрации одного и того же обозначения в качестве товарного знака одного и того же лица не столь очевидны на первый взгляд – казалось бы, этим не затрагиваются права иных лиц. Вместе с тем в действительности такие последствия есть, и они далеко не всегда прогнозируемы. Так, «двойная» регистрация позволяет заключить два договора на условиях исключительной лицензии, что в отношении одного знака прямо запрещено (ст. 1236 ГК РФ), позволяет сохранять за собой клоны товарных знаков, правовая охрана которых прекращена вследствие их неиспользования46.

В качестве заключения следует констатировать: противоречие общественным интересам, принципам гуманности и морали не должно признаваться безгранично– должны устанавливаться конкретные публично значимые интересы и разумно предполагаемый вред, который может быть этим интересам нанесен обозначением, использованием обозначения в отношении определенных товаров (услуг) или самим фактом государственной регистрации товарного знака.