О различиях между лицензионным договором и пользовательским соглашением

Право не стоит на месте: нередко правовые подходы, которые казались нам абсолютно обоснованными, через определенный промежуток времени представляются недостаточно продуманными. Примечательно, что это может быть связано не с развитием законодательства, а с большим проникновением правовых исследований в ту предметную область, правовое регулирование отношений в сфере которой стало объектом анализа.

В 2014 году, подготавливая заключение по хрестоматийному делу «Мэйл.ру геймз» против налоговой инспекции № 14, я в целом поддержала позицию о квалификации соглашения между пользователями и правообладателем видеоигры как лицензионного договора. Но по прошествии некоторого времени правильность данной позиции стала вызывать у меня сомнения.

Этими сомнениями я поделилась с В.Н. Глониной, которая их разделяла и в 2019 году написала по этому поводу прекрасную статью для Журнала Суда по интеллектуальным правам «Не все то лицензия, что ею зовется: проблемные аспекты правового регулирования отношений между пользователями и цифровыми сервисами», заметив следующее: «…на практике компании, ведущие свою деятельность в цифровом пространстве, выбирают правовые модели ведения своего бизнеса, преимущественно руководствуясь практическими потребностями, желая использовать те преимущества, которые дает конструкция лицензионного договора: применение налоговых льгот, оптимизация распределения ответственности, избежание требований по закону о защите потребителей, минимизация антимонопольных рисков и т.д. В результате бизнес оформляет в качестве лицензионных договоров сделки, которые имеют весьма косвенное отношение к распоряжению исключительными правами, а по большей части направлены на оказание тех или иных услуг в цифровом пространстве»1.

Как показали недавние обсуждения на конференциях и анализ публикаций, не все коллеги поддерживают идею четкого разграничения лицензионных и пользовательских соглашений, в одних случаях будучи убежденными сторонниками их единой природы2, в других – обосновывая свою позицию потребностями практики. На мой взгляд, с этим нельзя соглашаться ввиду серьезной сущностной разницы между обозначенными договорами. Их отличиям и посвящена настоящая статья.

1. Предварить рассмотрение вопроса, обозначенного в наименовании настоящей статьи, представляется правильным с выявления различий между понятиями «лицензия» и «лицензионное соглашение», которые применительно к сфере интеллектуальной собственности зачастую употребляются как синонимы.

Не углубляясь в доктринальные разработки и обратившись напрямую к нормам российского законодательства, можно увидеть, что в Федеральном законе от 04 мая 2011г. № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» лицензия прямо определена как «специальное разрешение на право осуществления юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем конкретного вида деятельности (выполнения работ, оказания услуг, составляющих лицензируемый вид деятельности), которое подтверждается записью в реестре лицензий» (п. 2 ст. 3). Примечательно, что юридическое лицо или индивидуальный предприниматель до момента получения лицензии именуется в законе как «соискатель лицензии», а после получения лицензии – «лицензиат», тогда как органы государственной власти, уполномоченные предоставлять лицензии, – «лицензирующие органы» (см. статью 3 Закона).

Согласно положениям указанного закона лицензирование следует понимать как деятельность органов государственной власти (лицензирующих органов) по предоставлению лицензий, продлению срока их действия, приостановлении, возобновлению, прекращению или аннулированию лицензий, формированию и ведению реестра лицензий и проч. По смыслу данного закона лицензия нужна для обеспечения соответствия определенных видов деятельности требованиям, установленным законодательством Российской Федерации. При этом положения Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности» распространяются не на все отношения по лицензированию3, а в некоторых случаях дополняются положениями других федеральных законов, устанавливающих специальные правила для лицензирования отдельных видов деятельности: например, образовательной деятельности, по производству лекарств, оказанию услуг связи, частной детективной и частной охранной деятельности и проч.4

Таким образом, следует признать, что в публичном праве под лицензией принято понимать распорядительный акт специально уполномоченного государственного органа, которым заявителю предоставляется право на осуществление определенного вида деятельности или использование определенных ресурсов, что в целом направлено на обеспечение стандартов безопасности или качества продукции и услуг, защиту общественных (публичных) интересов.

2. Под лицензией в контексте предоставления третьему лицу права использования объектов интеллектуальных прав понимается, разумеется, не распорядительный акт государственного органа (упоминавшийся выше), а результат распоряжения правообладателем своими исключительными правами, нашедший выражение в двустороннем гражданско-правовом договоре. Разновидностями лицензионных соглашений являются:

во-первых, ординарный лицензионный договор, по которому одна сторона – обладатель исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (лицензиар) предоставляет или обязуется предоставить другой стороне (лицензиату) право использования такого результата или такого средства в предусмотренных договором пределах (п. 1 ст. 1235 ГК РФ);

во-вторых, (с некоторой долей условности) сублицензионный договор, согласно которому лицензиат с согласия лицензиара предоставляет третьему лицу (сублицензиату) право использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации в пределах тех прав и тех способов использования, которые предусмотрены лицензионным договором для лицензиата (п. 1, 2 ст. 1238 ГК РФ);

в-третьих, открытая лицензия, являющаяся договором присоединения, по условиям которого автором или иным правообладателем (лицензиаром) предоставляется лицензиату простая (неисключительная) лицензия на использование произведения науки, литературы или искусства (п.т 1 ст. 1286.1 ГК РФ);

в-четвертых, принудительная лицензия, предоставление которой требует последовательного накопления юридического состава: неиспользование правообладателем объекта патентных прав, приводящее к недостаточному предложению товаров, работ услуг; обращение к правообладателю заинтересованного лица, готового соответствующим образом использовать такой объект; отказ правообладателя в заключении лицензионного договора; обращение заинтересованного лица в суд с требованием о предоставлении ему неисключительной лицензии; положительное решение суда, которым правообладатель понуждается к заключению лицензионного договора на условиях, определенных судом (ст. 1362 ГК РФ). То есть принудительная лицензия по своей сути является лицензионным соглашением, заключение которого становится обязательным для сторон в силу судебного решения.

В завершение этой части статьи, следует, вероятно, упомянуть и использование товарного знака под контролем (п. 2 ст. 1486 ГК РФ), которое, впрочем, не во всех случаях предполагает заключение сторонами именно лицензионного соглашения, на что мы специально указывали в статье «О «согласиях» и «соглашениях» в части четвертой ГК РФ»5 и что позднее стало предметом рассмотрения НКС при Суде по интеллектуальным правам6.

Резюмируя, следует признать, что в контексте частного права под лицензией понимаются разнообразные лицензионные соглашения, по которым правообладатель (лицензиар), распоряжаясь принадлежащим ему исключительным правом, предоставляет заинтересованному лицу (лицензиату) право использовать объект интеллектуальных прав на определенных в этом соглашении условиях.

3. Отечественное законодательство, которое исконно строилось на позиционировании права интеллектуальной собственности как «права запрещения, обращенного ко всем третьим лицам»7, акцентирует внимание прежде всего на запрете для всех третьих лиц без согласования с правообладателем использовать принадлежащие последнему объекты интеллектуальных прав. Это создало почву для вывода о негативном характере правомочий, составляющих интеллектуальные права, что, на мой взгляд, не является правильным8.

При этом является очевидным, что наш закон довольно скуп в части описания правомочий позитивного характера, действительно составляющих исключительное право. Это касается и правомочия использования, в силу которого правообладатель вправе самолично использовать принадлежащие ему объекты исключительных прав, то есть осуществлять самостоятельные действия по практическому применению результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации для целей производства продукта или оказания услуг, и правомочия распоряжения, в силу которого правообладатель вправе распоряжаться принадлежащими ему исключительными правами.

В связи со сказанным обращает на себя внимание то, что в пункте 1 статьи 1233 ГК РФ прямо названы лишь два варианта распоряжения исключительными правами: первый из них – полное отчуждение правообладателем исключительных прав, второй вариант – предоставление заинтересованному лицу исключительной или неисключительной лицензии. Бесспорно, этот перечень не является закрытым, и на самом же деле разновидностей распоряжения исключительными правами с целью получения дохода достаточно большое количество: это не только лицензионный договор и договор отчуждения исключительных прав на объект интеллектуальной собственности (в том числе созданный при исполнении договоров НИОКТР или по договору авторского заказа), но и передача исключительного права в рамках договора коммерческой концессии, залог интеллектуальной собственности, внесение интеллектуальных прав в уставный / складочный капитал юридического лица, договор доверительного управления интеллектуальной собственностью и проч.

Будучи одной из разновидностей распоряжения правообладателем своим исключительным правом с целью получения дохода, лицензионный договор определяет условия, на которых правообладатель (лицензиар) предоставляет заинтересованной стороне (лицензиату) право использовать конкретизированные в договоре объекты интеллектуальных прав – такие как, например, программное обеспечение, запатентованное изобретение, базы данных, литературное произведение, секрет производства и проч.

Стороны лицензионного соглашения должны согласовать вид лицензии, объем предоставляемых прав и способы использования объектов интеллектуальных прав; должны установить территорию, на которой допустимо использование лицензиатом такого объекта; могут предусмотреть срок действия лицензионного договора; должны определить размер полагающегося лицензиару вознаграждения и порядок его выплаты; четко определить ограничения в части использования объекта интеллектуальных прав и ответственность за нарушение условий договора и проч. Причем условия о порядке и границах использования, особенно касающиеся, например, вопросов модификации и распространения, должны быть прописаны в лицензионном договоре достаточно детально, чтобы нивелировать вероятность нарушения прав лицензиара посредством выхода лицензиата за обозначенные лицензионным договором пределы.

С учетом сказанного надо констатировать, что предназначение лицензионного договора состоит в обеспечении возможности для лицензиата легально использовать чужую интеллектуальную собственность для решения стоящих перед ним задач, например, для производства собственной продукции, для оказания определенных услуг и проч., а для лицензиара – коммерциализировать принадлежащую ему интеллектуальную собственность посредством распоряжения своим исключительным правом9.

4. В рамках настоящей статьи не могут быть обойдены вниманием и концептуальные различия понятий «использование» и «пользование», когда они применяются к объектам интеллектуальной собственности.

Понятие «использование» было предложено В.А. Дозорцевым для обозначения одного из правомочий, составляющих исключительное право. При этом ученый подчеркивал: «Исключительное право не включает и не может включать в себя право владения, которое всегда имеет своим объектом материальную вещь, его вовсе нет. Другое содержание по сравнению с пользованием по праву собственности имеет право использования интеллектуального продукта, отличается и понятие распоряжения»10.

В развитие сказанного необходимо специально подчеркнуть, что правомочие использования реализуется самим правообладателем, когда он находит практическое применение принадлежащим ему объектам интеллектуальных прав (воплощает их в производимом им продукте или услуге). Если же правообладатель предоставляет другому лицу право использования объекта интеллектуальных прав, то здесь уже имеет место реализация им правомочия распоряжения исключительным правом. К сожалению, эти различия не всегда учитываются на практике.

При этом в доктрине вовсе не исключается возможность пользования объектами интеллектуальных прав, на что обращал внимание А.Л. Маковский: «О пользовании можно говорить не только применительно к вещам, но и в отношении нематериальных объектов: это чтение книги, наслаждение музыкой, созерцание картины, поиск нужных сведений в базе данных и т.д. и т.п. Пользование – это потребление, освоение, восприятие существа и свойств нематериального продукта, это то, что представляет интерес в первую очередь для потребителя»11.

Целиком поддерживая изложенную точку зрения, должна обозначить некоторую неточность, содержащуюся в цитате. Дело в том, что рассматриваемое пользование имеет место в отношении не непосредственно самих нематериальных объектов (под которыми Александр Львович подразумевал объекты интеллектуальной собственности), а материальных носителей, в которых воплощены объекты интеллектуальных прав: книга, аудиозапись, картина. Иными словами, здесь по сути говорится о правомочии пользования материальной вещью в смысле вещного права – как основанной на законе возможности ее эксплуатации, применения путем извлечения ее полезных свойств, получения плодов и доходов, потребления.

Проиллюстрировать сказанное можно на простом примере. Написавший роман писатель заключает срочный лицензионный договор с издательством, предоставляя последнему право издания и распространения произведения (тем самым автор реализует правомочие распоряжения исключительным правом). Издательство, став лицензиатом, выпускает в свет «бумажную» книгу, тираж которой реализует посредством продажи через книжные магазины (осуществление издательством правомочия использования произведения). Лицо, купившее экземпляр книги, приобретает возможность пользоваться материальным носителем, в котором воплощено литературное произведение, но, разумеется, не интеллектуальные права на это произведение.

Таким образом, использование объекта интеллектуальных прав – прерогатива правообладателя или иного лица, обладающего соответствующим правомочием (обладатель исключительного права, лицензиат и т.п.). В свою очередь пользование (потребление) не входит и не может входить в триаду правомочий, составляющих исключительное право. Это обусловлено тем, что правомерное пользование материальными носителями, содержащими объекты интеллектуальных прав, осуществляет лицо, обладающее вещным или обязательственным правом. Пользование материальными носителями, в которых воплощены объекты интеллектуальных прав (являющееся по сути, потреблением), по общему правилу не имеет отношения к интеллектуальной собственности, что подтверждает ст. 1227 ГК РФ.

5. В предыдущей части настоящей статьи был рассмотрен довольно простой пример пользования материальным носителем, в котором нашел воплощение объект интеллектуальных прав (литературное произведение). Однако не во всех случаях пользователь (потребитель) получает непосредственно «в руки» материальный носитель интеллектуальной собственности, что можно продемонстрировать на примере аудиовизуального произведения.

Аудиовизуальное произведение представляет собой сложный объект, включающий несколько охраняемых результатов интеллектуальной деятельности (ст. 1240 ГК РФ). Обладателем исключительных прав на этот сложный объект в целом в соответствии с п. 1 ст. 1228, ст. 1240 и п. 4 ст. 1263 ГК РФ признается продюсер, если иное прямо не вытекает из договора, заключенного им с авторами данного произведения. Такой подход, исключающий признание продюсера автором произведения, но наделяющий его всей совокупностью исключительных прав, обусловлен тем, что изготовление (организация создания) кинофильма, телефильма и иного аудиовизуального произведения требует от продюсера не творческой деятельности, а организации процесса производства и прежде всего аккумулирования прав на все результаты интеллектуальной деятельности, которые задействованы в таком произведении.

В соответствии со ст. 3 Федерального закона от 22августа 1996 г. № 126-ФЗ «О государственной поддержке кинематографии» продюсер (как обладатель исключительных прав на аудиовизуальное произведение в целом) вправе осуществлять «прокат фильма» – распространение произведения аудиовизуального произведения в любой форме и любыми способами (правомочие использования произведения). Вместе с тем зачастую продюсер, реализуя правомочие распоряжения исключительным правом, предоставляет право использования аудиовизуального произведения дистрибьютеру, который выступает в роли «прокатчика фильма» (лица, которое осуществляет или организовывает прокат фильма) и может предоставлять фильм для показа «демонстраторам фильма» (лицам, осуществляющим показ фильма).

В этих условиях лицо, приобретшее билет на фильм, который демонстрируется в кинотеатре, пользуется услугой по показу фильма, которую ему предоставляет демонстратор фильма. В соответствии с п. 2 Правил оказания услуг по показу фильмов в кинозалах и связанных с таким показом услуг, утв. постановлением Правительства РФ от 16 августа 2021 г. № 133812, услугой по показу фильмов в кинозалах является показ для посетителей созданных в художественной, хроникально-документальной, научно-популярной, учебной, анимационной, телевизионной или иной форме фильмов, имеющих прокатные удостоверения (если такие удостоверения требуются в соответствии с Федеральным законом «О государственной поддержке кинематографии Российской Федерации»), а также показ иных видеоматериалов.

Таким образом, зрители, пришедшие в кинотеатр на просмотр фильма, не приобретают никаких интеллектуальных прав на аудиовизуальное произведение, вследствие чего не могут осуществлять его использование – здесь имеет место именно пользование (потребление) интеллектуальной собственностью посредством получения услуги (по показу фильма) без непосредственного предоставления пользователю материального носителя, в котором воплощен объект интеллектуальных прав.

6. В развитие изложенного необходимо рассмотреть ситуации предоставления заинтересованным лицам доступа к закрытым базам или банкам данных, сайтам, файлообменникам и т.п., что во многих случаях оформляется лицензионным соглашением, подразумевающим предоставление заинтересованным лицам права использования объектов интеллектуальной собственности.

Однако для заключения именно лицензионного соглашения в подобных случаях обычно нет никаких оснований, причем нередко сразу по двум причинам.

Во-первых, далеко не все упомянутые объекты можно относить к числу объектов интеллектуальных прав.

Например, веб-сайт достаточно часто ошибочно относят к объектам интеллектуальной собственности, тогда как на самом деле в качестве такового может выступать не сам сайт, а только его составляющие – творческая компоновка контента сайта (результат составительства), внешний вид сайта, дизайнерское решение его интерфейса (произведения дизайна или промышленный образец)13. Между тем сам сайт должен пониматься как особым образом структурированная информация в виде совокупности связанных между собой веб-страниц и электронных файлов, объединенных одним доменным именем, что позволяет относить его к базовым элементам сети Интернет и рассматривать через призму информационного права.

Аналогичным образом далеко не всякая база данных получает правовую охрану в качестве результата интеллектуальной деятельности – лишь в определенных законом случаях база данных может быть отнесена к объектам авторских и (или) смежных прав. Для этого она должна отвечать критериям, установленным соответственно гл. 70 ГК РФ или § 5 гл. 71 ГК РФ14.

Во-вторых, получение платного доступа к различным информационным ресурсам, информационным или цифровым продуктам, позволяет заинтересованным лицам, выражаясь по-бытовому, «пользоваться сервисом», а в правовом ключе – получать соответствующие информационные услуги. То есть договор оказания информационных услуг (п. 2 ст. 779 ГК РФ), который заключается в данном случае, не относится лицензионным соглашениям, а является разновидностью договора возмездного оказания услуг, определяющим признаком которого признается отсутствие материального результата действия или деятельности15 – оплате подлежит сама по себе услуга как таковая, включая случаи, когда она носит длящийся характер16.

Исследуя обозначенные договоры оказания информационных услуг, нельзя вместе с тем не согласиться с позицией В.Н. Глониной, заметившей: «Это не означает, что лицензионный договор неприменим в принципе для цифровых сервисов, но его использование в каждом конкретном случае должно быть обоснованным. Например, существуют аудиовизуальные сервисы, позволяющие не только получать доступ, но и скачивать, перерабатывать, добавлять свои фильмы, музыку и т.д. В таких сервисах пользователям вполне могут предоставляться права использования какими-то объектами интеллектуальной собственности. Тем не менее даже в отношении подобных аудиовизуальных сервисов конструкция лицензионного договора применима только в части. Ведь основная сущность любого цифрового сервиса именно в сервисе – в удобстве пользования (подписка, персонализированный поиск, дополнительные предложения и акции). То есть, в любом случае речь будет идти о смешанных договорных конструкциях, или даже непоименованных»17.

7. Во многом схожая ситуация возникает применительно к мультимедийному продукту, отнесенному законом к сложным объектам, точнее к самой известной его разновидности – компьютерной игре (видеоигре).

В качестве организатора создания видеоигры, как правило, выступает либо компания-разработчик видеоигры, либо компания-издатель, которая впоследствии публикует / издает / запускает видеоигру (обычно издатели финансируют разработку видеоигр, приобретая права на нее). Усилия организатора по созданию компьютерной игры предполагают не осуществление творческой деятельности, а решение разнообразных оргвопросов, и, в частности, организацию процесса разработки игры, тестирование и проч., а в правовых целях – аккумулирование «в руках» названного лица интеллектуальных прав на все результаты интеллектуальной деятельности, которые используются в этом мультимедийном продукте: компьютерные программы, базы данных, различного рода произведения, в  том числе аудиовизуальные, музыкальные, литературные, изобразительные и т.д. Авторы, непосредственно создавшие упомянутые объекты, передают исключительные права на созданные ими объекты или права использования этих объектов организатору создания видеоигры18.

Вследствие сказанного организатор создания видеоигры (подобно продюсеру – организатору создания аудиовизуального произведения), не являясь автором, становится обладателем исключительных прав на компьютерную игру (правообладателем мультимедийного продукта). Правообладатель может сам реализовать правомочие использования объекта исключительных прав путем осуществления самостоятельных действий по практическому применению объекта исключительных прав, под которым в данном случае следует понимать запуск (публикацию, издание) видеоигры.

Вместе с тем в силу ст. 1233 ГК РФ правообладатель мультимедийного продукта может распорядиться принадлежащим ему исключительным правом путем отчуждения этого права в полном объеме или предоставления другому лицу права использования этого объекта в установленных договором пределах. Не углубляясь в специфику сделок по поводу компьютерных игр19, надо заметить, что они нацелены на реализацию правомочия распоряжения правообладателем исключительным правом на мультимедийный продукт.

Лицо, которое на основании договора или иных основаниях осуществляет администрирование компьютерной игры (например, является администратором на основании лицензии от разработчика / издателя видеоигры), реализует предоставленное ему правомочие использования объекта интеллектуальных прав (далее – администратор видеоигры).

Анализируя взаимоотношения, связывающие участников компьютерной игры с администратором этой игры, надо подчеркнуть, что игроки, присоединившиеся к компьютерной игре и участвующие в игровом процессе, вне всяких сомнений являются только пользователями. Присоединяясь к видеоигре, указанные субъекты не имеют цели приобрести права на объекты интеллектуальной собственности. Цель обычного игрока – исконно потребительская, обыденная, предполагающая получение удовольствия от самой компьютерной игры и более всего – от достижения победы в ней.

В этих условиях договор, который заключается пользователем видеоигры с администратором, предоставляющим пользователю доступ к игровому полю, должен быть отнесен к упоминавшимся выше договорам оказания информационных услуг.

8. Вместе с тем указанный в предыдущей части настоящей статьи договор – это несколько более сложная конструкция договоров об оказании информационных услуг, нежели упоминавшийся в предыдущей части настоящей статьи. Данный вывод обусловлен присущими компьютерным играм свойствами, в числе которых не только сложность и цифровая форма, но и, самое важное, интерактивность20 (способность к взаимодействию с пользователем). Это предопределяет необходимость согласования сторонами разнообразных регламентов, определяющих сценарий компьютерной игры, порядок доступа и правила поведения на игровом поле, обязанность соблюдения соответствующих ограничений и проч. Такие регламенты, нередко являющиеся неотъемлемой частью пользовательского соглашения, нацелены на установление рамок для безопасного и корректного пользования информационным продуктом, на обеспечение защиты интересов как пользователей (игроков), так и правообладателя / оператора игры.

С учетом этого, вероятно, следует обозначить рассматриваемую разновидность договоров оказания информационных услуг как договор пользования информационным продуктом.

Употребление термина «информационный продукт» вместо, например, «цифровой продукт» или «мультимедийный продукт» обусловлен введением в отечественное правовое поле понятия «информационная продукция», под которой понимается «предназначенные для оборота на территории Российской Федерации продукция средств массовой информации, печатная продукция, аудиовизуальная продукция на любых видах носителей, программы для электронных вычислительных машин (программы для ЭВМ) и базы данных, а также информация, распространяемая посредством зрелищных мероприятий, посредством информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, и сетей подвижной радиотелефонной связи» (пункт 5 статьи 2 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»). То есть имеющее крайне широкое содержание понятие «информационная продукция» охватывает довольно разнородные объекты, причем как воплощающие в себе объекты интеллектуальных прав, так и просто несущие в себе информацию, как воплощенные на материальных носителях, так и существующие в цифровой форме. В связи с этим использование термина «информационный продукт» в контексте договорного права представляется более удачным в целях отграничить лицензионные договоры, по своей сути являющиеся договорами по распоряжению исключительными правами, от договоров оказания информационных услуг, в том числе пользования информационным продуктом (потребительских соглашений).

Предвидя возражения последнему тезису со ссылкой на то, что в дефиниции, сформулированной в статье 2 Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» применительно к понятию «информационная продукция» прямо не упоминаются ни компьютерные игры, ни мультимедийные продукты, следует заметить, что на момент принятия указанного федерального закона компьютерные игры было принято рассматривать в качестве разновидностей программ для ЭВМ (что было подводным камнем в упоминавшемся деле «Мэйл.ру геймз»), а на сегодняшний день это очевидно не является правильным, поскольку современные компьютерные игры ввиду их значительного усложнения относятся к числу сложных объектов – мультимедийных продуктов21.

Бесспорно, понятие «информационный продукт» заслуживает специального исследования и соотнесения, по крайней мере, с такими понятиями как «информационные услуги», «цифровой продукт» и «цифровые услуги», нередко встречающиеся в современных публикациях. Вместе с тем представляется, что названный термин вполне уместен в рамках анализируемой ситуации.

Вступление в компьютерную игру предполагает не только создание пользователем собственного аватара, но и присоединение к стандартной форме договора, оформляющего взаимоотношения с администратором видеоигры, со своей стороны принимающего на себя обязательство предоставлять пользователю доступ к функционалу информационного продукта. При этом последний вправе контролировать исполнение пользователями упомянутых правил (надлежащее исполнение договора пользователями), а со своей стороны должен обеспечить добросовестным игрокам полноценную реализацию указанной возможности. Пользователь видеоигры в свою очередь вправе требовать от администратора компьютерной игры надлежащего исполнения его обязанностей, а в случае ее неисполнения или ненадлежащего их исполнения (например, в виде необоснованного блокирования аккаунта) вправе предъявлять соответствующее требование. Равным образом администратор видеоигры вправе предъявлять требования о надлежащем исполнении пользователем договорных условий и применять установленные договором санкции, исходя из того, что необоснованное их применение может быть признано судом нарушением договора. Иными словами, это будут вполне обычные требования, вытекающие из договора об оказании услуг и подлежащие рассмотрению в суде, как и всякие иные требования, возникающее из договорных отношений. При этом примечательным является мнение Е.А. Останиной признавшей, что такие соглашения надо рассматривать в качестве потребительских22.

Таким образом, соглашение, связывающее пользователей и администратора компьютерной игры, по общему правилу не имеет своим предметом использование объекта интеллектуальной собственности, – в нем определяются условия пользования информационным продуктом (оказания информационных услуг). При этом как и применительно к цифровым сервисам (о чем говорилось выше) нельзя в отношении компьютерных игр исключать предоставление в ряде случаев лицензии, однако в рамках настоящей статьи проанализировать возможные их варианты не представляется возможным ввиду существующих ограничений в части объема публикации.

9. Резюмируя, можно заключить, что «пользование интеллектуальной собственностью» вовсе не предполагает возникновение у пользователя интеллектуальных прав и допускает осуществление в форме:

1) пользования материальным носителем, в котором воплощен объект интеллектуальных прав (например, чтение книги, применение в быту дизайнерской вещи);

2) получения услуги, подразумевающей использование объекта интеллектуальных прав (например, просмотр фильма в кинотеатре, онлайн-прослушивание записи песни);

3) получение информационных услуг, предоставление которых предполагает использование объектов интеллектуальных прав (пользование цифровым сервисом, механика которого построена на использовании получивших правовую охрану базах данных);

4) пользования информационным продуктом, в котором воплощены объекты интеллектуальных прав (например, участие в многопользовательской онлайн-игре).

При этом две последние формы предусматривают заключение договоров оказания информационных услуг, которые на практике традиционно именуют «пользовательскими соглашениями». Применительно к ним необходимо отметить следующее.

В главе 39 ГК РФ23 договор возмездного оказания услуг понимается как родовое понятие, которым охватываются упоминаемые в пункте 2 статьи 779 Кодекса другие договоры. При этом обозначенные в пункте 1 статьи 779 ГК РФ в качестве сторон договора возмездного оказания услуг исполнитель (лицо, принявшее на себя обязательство совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность) и заказчик (лицо, обязавшиеся оплатить оказанные услуги) отражают специфику юридического содержания возникающего договорного правоотношения, которая состоит в том, что управомоченный субъект вправе требовать от обязанного субъекта определенной деятельности или действий (исполнения). В то же время очевидно, что в различных поименованных в законе договорах оказания услуг эти названия легко меняются в зависимости от специфики оказываемых услуг: перевозчик и пассажир, банк и вкладчик, хранитель и поклажедатель и т.д.

В части наименования сторон договора оказания информационных услуг единого подхода не сложилось: в современных публикациях, а иногда и в законодательстве24 для обозначения исполнителя по договору об оказании услуг используется выражение «поставщик услуг» (являющийся подстрочным переводом англ. service provider), а для заказчика, когда он выступает потребителем услуги, – пользователь (или конечный пользователь от англ. end user). Думается, что такие наименования не являются оптимальными для обозначения сторон исследуемого договора. В то же время встречающиеся в отечественной литературе общие наименования «услугодатель» и «услугополучать» тоже не кажутся слишком подходящими в данном случае, хотя они и будут применены далее.

Подводя итоги, можно говорить об абсолютной неправильности подмены пользовательских соглашений лицензионными договорами. Это обусловлено принципиальными различиями между этими договорами, которые проявляются, в частности:

– в целях: для лицензионного соглашения цель состоит в обеспечении возможности для лицензиата легально использовать чужую интеллектуальную собственность для решения собственных задач, а для лицензиара – коммерциализировать принадлежащую ему интеллектуальную собственность; в свою очередь цель пользовательского соглашения – в обеспечении возможности для пользователя (услугополучателей) получать информационные услуги или доступ к информационному продукту, а для услугодателя – осуществлять эффективное использование принадлежащих ему объектов интеллектуальных и иных прав;

– в сущностных отличиях: если лицензионный договор определяет условия, на которых правообладатель (лицензиар) предоставляет заинтересованной стороне (лицензиату) право использовать конкретизированные в договоре объекты интеллектуальных прав, то пользовательское соглашение устанавливает, на каких условиях пользователь (услугополучатель) может получать информационные услуги или пользоваться информационным продуктом, предоставление которых предполагает использование именно услугодателем объектов интеллектуальных и иных прав;

– в объектах договоров: лицензионный договор касается исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности; пользовательское соглашение определяет порядок получения информационных услуг и пользования информационным продуктом, включая правила поведения пользователя;

– в субъектном составе: стороны лицензионного договора – это лицензиар и лицензиат; пользовательского соглашения – это услугодатель и пользователь (услугополучатель).