Жизнь современного человека сложно представить без использования технологии искусственного интеллекта (далее - ИИ, алгоритм, нейросеть)1 в повседневных делах. Не секрет, что каждый раз при переводе пользователем текста посредством онлайн-переводчика, при написании электронных писем искусственный интеллект помогает нам сгенерировать результат или же подсказывает нам, как лучше закончить электронное письмо. В некоторых СМИ даже встречаются заявления и о том, что ИИ участвует в управлении политической партией2.

Несмотря на то, что история технологий искусственного интеллекта и их правовое осмысление [10, 12] уходят корнями еще в XX век [11], а дискуссии, в том числе в юридической среде, о некоторых аспектах его использования ведутся вот уже не первое десятилетие [1], многие из проблемных вопросов только сейчас начинают привлекать внимание экспертов по всему миру. Более того, постоянное совершенствование технологий ИИ влечет за собой формирование новых вызовов, в том числе для законодателя и правоприменителя, включая необходимость разработки этических и правовых принципов функционирования и использования ИИ [3].

Все чаще происходит, что представители тех или иных профессиональных сообществ по всему миру публично заявляют о нарушении их прав в результате использования технологий ИИ и обращаются за судебной защитой нарушенных прав, которая, однако, в силу специфики отношений в цифровой среде не всегда может быть эффективной и адекватной [6].

Так, недавно российские дикторы заявили3 о том, что использование технологий синтеза речи позволяет «украсть» голос того или иного диктора, что, в свою очередь, может негативно сказаться на осуществлении им профессиональной деятельности и уровне дохода. Несмотря на то, что с точки зрения российского права сам по себе голос никак не охраняется (за исключением фонограммы), сложно недооценивать сложившуюся проблему и роль законодателя в ее успешном разрешении.

Другим наглядным примером стремления представителей профессиональных сообществ защитить свои права является недавняя новость о том, что группа американских художников подала в суд коллективный иск против правообладателей ряда популярных нейросетей, генерирующих контент в формате изображений (Stable Diffusion, MidJourney). Суть спора состоит в том, что для генерирования указанными нейросетями контента в качестве обучающих данных (training data) в том числе использовались результаты интеллектуальной деятельности истцов (авторов художественных произведений), для чего их согласие получено не было. Пользователи указанных нейросетей могут, в свою очередь, беспрепятственно генерировать контент в фирменном стиле художников, чьи работы использовались в качестве обучающих данных.

Допустимо предполагать, что по мере разрешения спора внимание многих юристов будет обращено к тому, какую правовую оценку сложившейся ситуации даст суд, а также в чью пользу спор будет разрешен. А пока американский суд не вынес свое решение, интересным представляется разобрать возникший спор с точки зрения российского правопорядка, в том числе в контексте порядка и особенностей пресечения нарушений исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности в цифровом пространстве.

Принимая во внимание факт устойчивого роста рынков, связанных с дистрибуцией цифрового контента [5], отмеченный А.И. Савельевым еще в 2016 г., рассмотрим следующие вопросы.

1.

Были ли с точки зрения российского права нарушены авторские права художников, чьи произведения использовались в качестве обучающих данных без их согласия?

2.

Можно ли с точки зрения российского правопорядка считать нарушением авторских прав генерацию посредством искусственного интеллекта результатов в фирменном стиле художников?

3.

В каком порядке подлежат правовой охране (и подлежат ли вообще) результаты, сгенерированные посредством искусственного интеллекта?

Сформулированные вопросы, а также возможные подходы к их решению и являются предметом настоящей работы. По мнению автора, указанные вопросы помогут проанализировать и оценить правовые особенности нарушения, пресечения нарушений авторских и иных прав в цифровом пространстве, а также сформулировать предложения для решения некоторых правовых проблем. Для наиболее структурированного и последовательного анализа логичным представляется начать его с более детального описания обстоятельств дела.

Истцами по делу выступают художники (Сара Андерсен, Келли МакКернан и Карла Ортис), чьи работы были использованы в качестве обучающих данных для генерирования контента посредством таких нейросетей, как Stable Diffusion и MidJourney. Ответчиками являются правообладатели указанных нейросетей соответственно.

В своем иске заявители утверждают, что их права были нарушены в результате использования технологий ИИ, генерирующих без их согласия контент в их фирменном стиле. Согласно информации, опубликованной на интернет-сайте4, посвященном рассматриваемому спору, иск был подан с целью того, чтобы сделать шаг навстречу этичному и справедливому использованию технологий искусственного интеллекта.

Более развернуто некоторые из подробностей спора будут раскрыты в ходе последующего анализа правовых проблем, вытекающих из него, с точки зрения российского законодательства.

После того, как содержание и суть спора в общих чертах были определены, перейдем к более детальному рассмотрению сформулированных ранее вопросов.

Согласно обстоятельствам дела, результаты интеллектуальной деятельности художников были использованы правообладателями нейросетей в качестве обучающих данных для последующего генерирования контента. Факт использования произведений авторов (истцов) наглядно продемонстрирован представляющими их интересы юристами в тексте самого иска – приведена гиперссылка на сайт, содержащий сведения о том, какие из работ художников были использованы в качестве обучающих данных. Таким образом, нет необходимости доказывать связь авторов с алгоритмами, правообладатели которых выступают ответчиками в рассматриваемом споре.

Как в таком случае генерирование нейросетью контента на основании произведений художников оценивается с точки зрения права интеллектуальной собственности? Оставляя за рамками настоящей работы рассмотрение дискуссионного вопроса о том, кто именно несет ответственность за нарушение прав третьих лиц в результате функционирования технологий ИИ [9], автор сосредотачивает свое внимание на анализе самого факта нарушения прав авторов, презюмируя, что правообладатели нейросетей являются надлежащими ответчиками.

Как известно, в российской доктрине авторские права подразделяются на исключительные, личные неимущественные и иные права [2].

2.1.1. Нарушение исключительных прав

Согласно пункту 1 ст. 1270 ГК РФ, исключительное право использовать произведение принадлежит изначально самому автору, а также может отчуждаться им в пользу иного лица (правообладателя). В рассматриваемом споре авторы не отчуждали своих исключительных прав в пользу правообладателей нейросетей. Стоит отметить, что исключительные права действуют на протяжении всей жизни автора и в течение 70 лет после его смерти (п. 1 ст. 1281 ГК РФ). Таким образом, срок действия исключительных прав авторов, согласно российскому законодательству, еще не истек.

Для того, чтобы определить, были ли в рассматриваемом случае нарушены исключительные права авторов, для начала необходимо установить, было ли непосредственно использование РИД при генерировании контента, т.е. является ли генерирование контента на основании произведений авторов в качестве обучающих данных использованием таких произведений в значении ст. 1270 ГК РФ?

Стоит отметить, что в подготовленном против правообладателей нейросетей иске юристы наглядно продемонстрировали механизм работы алгоритмов, генерирующих контент в формате изображений, – для получения сгенерированного результата могут применяться два метода.

1.

На исходное изображение накладывается «шум», затем происходит обратный процесс - процесс дешумизации, в результате которого и генерируется новое изображение, или же

2.

Посредством комбинирования исходных изображений между собой, их наложения друг на друга.

Иными словами, в случае, когда изображения выступают в качестве обучающих данных, такие изображения воспроизводятся (посредством записи в память ЭВМ) и перерабатываются алгоритмами. Правилами ст. 1270 ГК РФ установлено, что воспроизведение произведения и его переработка (в том числе посредством обработки) относятся к способам использования произведения, исключительным правом на которое обладает автор или иной правообладатель.

Таким образом, генерирование контента на основании произведений в качестве обучающих данных является использованием произведений путем их воспроизведения (запись в память ЭВМ) и переработки (обработки), в результате которой создаются производные произведения в значении подп. 9 п. 2 ст. 1270 ГК РФ.

Данный вывод означает, что произведения авторов (истцов) использовались без их согласия, что, по общему правилу, является нарушением исключительных прав автора (правообладателя). С целью проведения наиболее полного правового анализа ситуации логичным представляется проверить, допустимо ли в рассматриваемом споре применение норм о свободном использовании произведений, для которого согласие автора (правообладателя) не требуется?

Как известно, в отличие от стран англо-американской системы авторского права, в которых господствуют доктрины fair use (США) и fair dealing (Великобритания), в российском праве господствует доктрина свободного использования [7].

Российским законодательством (ст. 1273 – 1280 ГК РФ) установлен закрытый перечень конкретных случаев и условий для законного свободного использования произведений. Как правило, определяющими критериями являются цель использования (например, личная, научная и др.), его необходимость, а также ряд других условий, в зависимости от каждого конкретного случая в отдельности.

В установленных законом случаях допустимо использование произведения:

1)

без согласия автора и выплаты вознаграждения или

2)

без согласия автора, но с выплатой вознаграждения.

Допустимо предположить, что в споре между художниками и правообладателями нейросетей целями использования произведений являются получение прибыли (в случае наличия платной подписки для пользователей) или же, в отсутствие очевидной коммерческой составляющей (платной подписки пользователей), продвижение собственных услуг и привлечение новых клиентов, развитие бизнеса компании. Это, в свою очередь, не соответствует допустимым целям свободного использования произведений без согласия автора (правообладателя), установленными ГК РФ.

Отмечая, что в российской доктрине [6] и судебной практике5 сформирован подход, согласно которому размещение произведений в сети интернет не означает, что такие произведения находятся в месте, открытом для свободного посещения, в значении ст. 1276 ГК РФ, можно сделать вывод о том, что использование посредством нейросетей произведений не попадает ни под один из установленных российским законодательством допустимых случаев свободного использования.

Данный вывод, в свою очередь, означает, что исключительные права авторов были нарушены, в результате чего правообладатели нейросетей могут быть привлечены к ответственности за такое нарушение в форме возмещения убытков или выплаты компенсации на основании ст. 1301 ГК РФ. В рассматриваемом случае наиболее эффективным и оправданным представляется взыскание с ответчиков компенсации, так как при предъявлении требования о взыскании компенсации у истца отсутствует обязанность по доказыванию размера убытков, что в данном случае было бы затруднительно.

Стоит отметить, что в настоящее время, в связи со спецификой цифровой среды, в результате которой появились новые способы нарушения авторских прав, пресечь совершение подобных нарушений с точки зрения действующего российского законодательства пока что не представляется возможным. Одним из допустимых вариантов способов пресечения нарушения исключительных прав авторов (правообладателей) может выступить введение запрета на использование в качестве обучающих данных тех произведений авторов, срок действия исключительных прав на которые еще не истек.

2.1.2. Нарушение личных неимущественных прав

К личным неимущественным правам автора относятся: право авторства, право автора на имя, право на неприкосновенность произведения, право на обнародование произведения и право на отзыв [4].

Исходя из обстоятельств дела и произведенного выше анализа тех способов, посредством которых произведения авторов используются при генерировании контента, а также принимая во внимание тот факт, что в процессе переработки произведений на них накладывался шум, они были искажены, можно прийти к выводу о том, что из всех личных неимущественных прав автора в рассматриваемом случае было нарушено право на неприкосновенность произведения в значении ст. 1266 ГК РФ.

Порядок защиты личных неимущественных прав автора установлен ст. 1251 ГК РФ и в качестве одного из способов защиты предусматривает требование о компенсации морального вреда, которое в рассматриваемом случае представляется наиболее целесообразным.

2.1.3. Нарушение иных прав автора

К иным правам автора в доктрине российского авторского права относят право доступа (ст. 1292 ГК РФ), право следования (ст. 1293 ГК РФ) и др. [2]. В рассматриваемом случае можно сделать вывод о том, что с точки зрения иных прав автора какая-либо проблематика отсутствует, отсутствует их нарушение.

Таким образом, в споре между художниками и правообладателями нейросетей с точки зрения российского права были нарушены авторские права художников (исключительные права, право на неприкосновенность произведения), в связи с чем к правообладателям нейросетей могут быть предъявлены требования о выплате компенсации и компенсации морального вреда (как наиболее эффективные и целесообразные в данном случае средства правовой защиты).

Как было отмечено ранее, рассматриваемый спор представляет собой интерес в связи с тем, что иск художников – это попытка профессионального сообщества привлечь внимание к проблемам, возникающим в результате генерации контента посредством нейросетей. Одной из таких проблем является отсутствие эффективных механизмов защиты прав и законных интересов авторов произведений в ситуации, когда пользователь нейросети может сгенерировать контент, созданный в фирменном, узнаваемом стиле таких авторов.

В общих чертах возникшую на практике проблему можно описать следующим образом. Пользователь, желающий обладать изображением, выполненным в фирменном стиле того или иного художника, но которому, по какой-либо причине, не так важна личность самого художника и его участие в создании такого объекта; вместо того, чтобы обратиться напрямую к художнику и заказать у него работу на возмездной основе, бесплатно (за исключением случаев наличия у пользователя платной подписки) генерирует себе результат в нужном стиле, без согласия и ведения самого художника.

Для большей наглядности можно привести такой пример.

Рисунок 1. Примеры некоторых работ иллюстратора Томера Хануки, представленные на его официальном сайте6

 

Рисунок 2. Контент, сгенерированный нейросетью MidJourney по запросу «Soncha_crowd_subway_Tomer_Hanuka»

 

В качестве примера генерации контента в фирменном стиле художника посредством нейросети MidJourney (правообладатели данной нейросети выступают в рассматриваемом деле одним из ответчиков) автором настоящей работы по запросу «Soncha_crowd_subway_Tomer_Hanuka» был сгенерирован представленный выше результат (Рисунок 2). Как видно из текстового запроса, использованного для генерации контента, результат был запрошен в фирменном стиле знаменитого иллюстратора Томера Хануки7. Томер Ханука является признанным профессионалом с уникальным, узнаваемым стилем. Его работы в свое время украшали обложки авторитетных и крупных изданий, таких как Time Magazine, The New Yorker и др.

Как известно, одним из факторов, которые влияют на цену того или иного объекта в мире искусства, является его уникальность. Чем уникальнее объект, тем больше он ценится, тем выше на него спрос, в результате чего повышается и его цена. Если представить ситуацию, при которой на самый востребованный заказчиками период творчества Томера Хануки пришелся бы период, когда уже возможно было бы генерировать аналогичный работам художника контент, возникает ряд вопросов. Был бы в таком случае иллюстратор так же успешен, как и в отсутствие подобных технологий? Осталось бы прежним число заказчиков его работ и их стоимость?

Рискнем предположить, что подобные возможности современных технологий все же повлияли бы на указанные показатели. Так, например, на сегодняшний день пользователи по всему миру могут сгенерировать результаты, выполненные в фирменном стиле иллюстратора. Как на его профессиональной деятельности отразится тот допустимый факт, что в каждом доме будут висеть и всеми будут генерироваться работы, схожие с его собственными? Очевидно, что уникальность работ в таком случае будет утрачена.

Обозначенная проблема является одной из тех, что волнуют художников, подавших коллективный иск против правообладателей популярных нейросетей. Как же в таком случае оценить сложившуюся ситуацию с точки зрения права? Какие механизмы защиты можно предложить истцам в контексте российского законодательства?

Стоит отметить, что фирменный стиль художника с точки зрения авторского права не отвечает критериям охраноспособности (а именно, отсутствует как таковая объективная форма выражения) и не может быть признан объектом авторских прав. Не попадает данный вопрос и в сферу иных областей права интеллектуальной собственности (средства индивидуализации, патентное право).

Принимая во внимание тот факт, что посредством генерации контента в фирменном стиле художника создается смешение сгенерированных результатов с деятельностью самого художника, что создает недобросовестную конкуренцию между художником и лицами, использующими сгенерированный контент в коммерческих целях, в рассматриваемом случае допустимо обратиться к положениям антимонопольного законодательства РФ, а именно к п. 2 ст. 14.6 ФЗ «О защите конкуренции».

При этом к лицам, использующим контент и действующим тем самым в порядке недобросовестной конкуренции, допустимым представляется отнести как самих правообладателей нейросетей, так и непосредственно пользователей8 таких нейросетей в рамках солидарной ответственности.

Согласно пункту 3 ст. 37 ФЗ «О недобросовестной конкуренции» к формам ответственности за нарушение антимонопольного законодательства, помимо прочего относится возмещение убытков, включая упущенную выгоду.

С учетом положений ст. 15 ГК РФ, в качестве общей нормы о взыскании убытков, а также с учетом особенностей дел о взыскании убытков, истцам в рассматриваемом споре необходимо доказать следующие факты.

2.2.1. Совершение конкретным лицом (лицами) действий, нарушающих права истцов

Как было отмечено ранее, поведение как правообладателей нейросетей, так и их пользователей (при соблюдении условия об использовании сгенерированного контента в коммерческих целях) может быть признано нарушающим антимонопольное законодательство РФ.

В связи со сложностью вопроса о том, какие именно права и законные интересы субъектов охраняет антимонопольное законодательство, в рассматриваемом нами случае допустимо выдвинуть лишь гипотезу о том, какие конкретно права художников были нарушены в результате генерирования изображений в их фирменном стиле без их согласия. Исходя из того, что антимонопольное законодательство в том числе защищает субъектов экономической деятельности от недобросовестной конкуренции, можно предположить, что в рассматриваемом споре были нарушены права художников на свободу творчества и свободу экономической деятельности (в контексте возникновения препятствий к свободной реализации результатов собственного творческого труда).

При проверке соблюдения данного условия необходимо отграничить поведение правообладателей нейросетей от поведения их пользователей. В зависимости от того, чье поведение анализируется, действия, нарушающие права заявителей, будут разными. Так, правообладатели нейросети нарушают права художников посредством создания и предоставления пользователям технической возможности генерировать контент в фирменном стиле художников (включая сбор, обработку исходных изображений и непосредственную работу соответствующих алгоритмов).

Что касается пользователя нейросети, то его поведение, нарушающее права художников, может заключаться непосредственно в генерировании соответствующего контента и его последующей реализации в гражданском обороте в коммерческих целях.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что в условия, указанные в настоящем пункте и являющиеся необходимыми для взыскания убытков, соблюдены в рассматриваемом нами случае.

2.2.2. Наличие у заявителей убытков и их размер

Принимая во внимание тот факт, что для профессиональных художников реализация их произведений является основным источником дохода, генерирование контента в их фирменном стиле напрямую влияет на уровень их дохода в связи с перераспределением потока заказчиков.

К тому же, как было отмечено ранее, в результате генерирования такого контента утрачивается уникальность фирменного стиля художника, – его можно беспрепятственно и легко воспроизводить буквально за несколько секунд. Это, в свою очередь, влияет на цену работ автора, так как предложение увеличивается, а спрос закономерно снижается.

Согласно ст. 15 ГК РФ, понятие убытков включает в себя реальный ущерб и упущенную выгоду. В рассматриваемом споре между художниками и правообладателями нейросетей реальный ущерб заявителям причинен не был. При этом художники явно недополучили доходы, которые могли бы получить при обычных условиях гражданского оборота, если бы их права не были нарушены, что соответствует понятию упущенной выгоды.

Несмотря на то, что у заявителей могут возникнуть сложности с доказыванием упущенной выгоды, допустимым представляется обосновывать размер убытков (упущенной выгоды), используя в качестве доказательств недополученных доходов сравнение уровня доходов за те периоды, когда отсутствовали технические возможности по генерированию контента в фирменном стиле автора, с теми периодами, когда такие возможности появились и стали повсеместно использоваться. С большой долей вероятности подобный сравнительный анализ наглядно продемонстрирует снижение уровня доходов художников после того, как генерирование контента в их фирменном стиле стало возможным.

Актуальная практика российских судов подтверждает возможность успешного взыскания упущенной выгоды при удачном обосновании ее размера, в том числе указанным выше способом9. Таким образом, заявителями успешно могут быть доказаны убытки, понесенные в результате генерации контента в их фирменном стиле, а также обоснован их размер.

2.2.3. Причинно-следственная связь между нарушением прав истцов и понесенными ими убытками

Причинно-следственная связь заключается в том, что если бы нейросети не генерировали такой контент, уникальность работ художников не была бы утрачена, клиентский спрос не был бы распределен, в результате чего художники получили бы те доходы, которые им полагались при нормальных условиях гражданского оборота. Аналогичное правило применимо и к ответственности пользователей нейросетей за генерацию и реализацию контента в фирменном стиле художников – без их активного участия художники бы не понесли таких убытков.

Таким образом, соблюдение всех трех условий, необходимых для взыскания убытков как с правообладателей, так и пользователей нейросетей, может быть успешно доказано заявителями в случае их обращения в российские суды с соответствующим требованием.

Принимая во внимание тот факт, что современные технологии развиваются динамично, их доступность становится повсеместной, важно учитывать роль правового регулирования в упорядочении общественных отношений. С целью наиболее эффективной защиты прав и законных интересов допустимым представляется совершенствование действующего правового регулирования в данной сфере.

Так, одним из возможных вариантов совершенствования законодательства может быть введение законодательного запрета генерировать контент в фирменном стиле авторов. Например, посредством запрета нейросетям предоставлять пользователям техническую возможность использовать в текстовых командах имена художников (как это было сделано для получения Рисунка 2). Или же посредством введения запрета на использование в качестве обучающих данных тех произведений авторов, срок действия исключительных прав на которые еще не истек.

Подобный подход, принятие специальной нормы позволили бы создать условия для того, чтобы художникам были предоставлены наиболее эффективные средства правовой защиты, а функционирование нейросетей могло бы регулироваться и контролироваться уполномоченными органами.

Рассмотрим данный вопрос в следующем контексте: могут ли, с точки зрения российского законодательства, пользователи нейросети, генерирующие контент, быть признаны авторами сгенерированного контента?

Стоит отметить, что несмотря на активное обсуждение [8, 14] вопроса предоставления правовой охраны результатам, созданным посредством ИИ, в правопорядках различных государств, ни в одной из юрисдикций единый подход к указанному вопросу по сей день сформирован не был. В определенной степени данный вопрос аналогичен проблеме, привлекающей внимание всё большего числа юристов, которая состоит в заставляющей задуматься тенденции10 предоставления авторско-правовой охраны фотографиям, созданным без цели реализации творческого замысла автора11.

Как создание фотографий при отсутствии как такового творческого труда автора, так и создание результатов посредством ИИ в корне своем имеют аналогичную проблему, в качестве которой выступает правовая неопределенность в вопросе о предоставлении авторско-правовой охраны объектам, созданным с активным использованием технологий, влияющих на объем творческого труда самого автора. Для того, чтобы ответить на вопрос о предоставлении или непредоставлении авторско-правовой охраны результатам, сгенерированным посредством ИИ, для начала необходимо обозначить границы практической стороны вопроса.

Преследуя цель наиболее последовательного и структурированного анализа обозначенной проблемы, автор предлагает выделить две степени использования ИИ в зависимости от объема участия пользователя в создании итогового результата.

1.

Активное участие пользователя – изменение, самостоятельная доработка предложенных нейросетью результатов (например, внесение корректировок в предложенный электронным переводчиком перевод текста).

2.

Минимальное участие – например, ввод минимального12 количества команд, комбинаций слов для создания подходящего изображения без его дальнейшего редактирования. По аналогии с фотографиями, создание которых носит чисто технический характер, в отсутствие как такового творческого труда автора.

Стоит отметить, что на практике нередко бывает, когда ИИ создает объекты автоматически, без какого-либо участия со стороны пользователя. Несмотря на то, что к предоставлению правовой охраны таким результатам пока что не сформирован единый подход, а суды некоторых государств уже предоставляют им авторско-правовую охрану [13], автор, в связи с отсутствием в подобных процессах какого-либо активного участия человека, больше придерживается позиции, согласно которой такие результаты относят к общественному достоянию [14].

С целью проведения теперь уже правового анализа особенностей генерирования контента посредством нейросети наиболее логичным представляется сформулировать два вопроса.

1.

На основании каких критериев могут быть отграничены результаты, произведенные при активном участии пользователя, от результатов, созданных при его минимальном участии?

2.

Какой режим правовой охраны необходимо предоставлять результатам, созданным посредством ИИ?

По мнению автора, при ответе на первый из сформулированных вопросов решающее значение могут иметь количественные критерии и конкретные, технические показатели. Вероятнее всего, сформулировать универсальную норму права на начальных этапах может быть затруднительно. В таком случае значительную роль может сыграть судебная практика, которая, как правило, более оперативно разрешает актуальные правовые вопросы и вызовы. С технической точки зрения можно проверить, какое количество команд было задано пользователем нейросети для создания, например, итогового изображения или сколько копий контента было сохранено в память ЭВМ и впоследствии переработано, усовершенствовано при помощи дополнительных программ. В определенной степени применим подход, аналогичный сформированному отечественной судебной практикой, в результате которого был выработан допустимый объем цитирования произведений при рассмотрении вопросов о том, соблюден ли критерий необходимости использования произведения.

Дискуссия же, связанная с поиском ответа на второй из поставленных выше вопросов, активно ведется уже не первый год. Единый подход, тем не менее, в юридической среде сформирован не был. Если обратиться к опыту зарубежных государств, можно обнаружить некоторые общие тенденции в попытках устранить рассматриваемую неопределенность. К числу таких общих концепций относятся [14]:

1)

распространение на такие объекты авторско-правовой охраны или

2)

распространение особого режима правовой охраны (в контексте sui generis), в том числе по аналогии со смежными правами.

Принимая во внимание антропоцентричный характер авторского права, поддерживая идею защиты творчества человека в его конкуренции с технологиями, наиболее логичным и компромиссным, по мнению автора, представляется распространение режима авторско-правовой охраны на те результаты, в создание которых был вложен минимальный (de minimis) творческий труд автора. Зачастую результаты, сгенерированные нейросетью, пользователь дорабатывает самостоятельно, при помощи дополнительных программ, что, в свою очередь, также увеличивает объем его творческого вклада в конечный результат.

На результаты, созданные при минимальном участии пользователя и несоблюдении творческого критерия, допустимо распространять особый режим правовой охраны. В том числе, не исключая возможности распространения на них режима смежных прав с целью защиты существенных инвестиций13 создателя таких результатов. Основным аргументом в пользу такого подхода может послужить идея о том, что предоставление иного режима правовой охраны таким результатам позволяет обеспечить защиту прав создателей контента, предоставляя меньший, в сравнении с авторско-правовым режимом, срок правовой охраны. В случае же предоставления особого режима правовой охраны (sui generis), допускается, когда законодателем таким результатам будет предоставлен и менее продолжительный срок правовой охраны. Для того, чтобы быть состоятельным, такой подход требует дальнейшей разработки, основания же его формирования на первый взгляд довольно убедительные.

Таким образом, вопрос о том, признаются ли пользователи нейросети авторами контента, необходимо разрешать в зависимости от объема их участия, творческого вклада в создание итогового результата. Учитывать при этом необходимо как количественные (включая технические показатели), так и качественные (например, объем творческого труда соответственно). В результате может быть предоставлено три возможных режима правовой охраны таких результатам.

1.

Непредоставление правовой охраны – объекты автоматически попадают в общественное достояние в случае полного отсутствия участия человека в создании контента (автоматическое генерирование контента).

2.

Предоставление правовой охраны в рамках доктрины sui generis (не исключая возможности распространения режима смежных прав) – в случаях, когда не соблюден критерий минимального творческого вклада создателя результата.

3.

Предоставление авторско-правовой охраны объектам, в создание которых вложен минимальный творческий труд автора.

Такое разграничение, по мнению автора, является существенным и необходимым. Иной подход может привести к возникновению в сфере использования ИИ, генерирующего контент, спорной ситуации, которая возникла с созданием фотографий – при отсутствии достаточного творческого вклада автора фотографиям, созданным фактически посредством «одного нажатия кнопки», авторско-правовая охрана предоставляется наравне с фотографиями, творческий вклад в создание которых был значительным.

Таким образом, в российском законодательстве в настоящее время отсутствует специальная норма, которая бы позволила однозначно ответить на вопрос о том, какой режим правовой охраны должен быть предоставлен результатам, сгенерированным нейросетью. Более того, в отношении некоторых из существующих положений требуется пересмотр с целью того, чтобы они снова отвечали современным вызовам, реалиям и учитывали усовершенствованные технологии, напрямую влияющие на объем творческого труда, вкладываемого пользователем в создание сгенерированного результата.

Произведенный анализ правовых проблем, возникающих в результате использования технологий ИИ, генерирующих контент, наглядно демонстрирует, что погружаясь в мир цифровизации и технологий, недопустимо забывать и о других сферах жизни общества – в частности, о правовой сфере. В погоне за прогрессом становится особенно важным обеспечить баланс между интересами всех заинтересованных лиц, не нарушая прав участников оборота.

С одной стороны, сложно недооценить значение данных (в рассматриваемом споре – произведений), на основании которых обучаются нейросети и генерируется контент – такие данные являются своего рода жизненной силой, обеспечивающей функционирование как отдельных алгоритмов, так и цифровой экономики в целом. С другой стороны, фундаментально важным является вопрос защиты авторских прав художников, создавших произведения, используемые в качестве обучающих данных.

При этом, как об этом говорилось в статье, подобные споры между авторами произведений и правообладателями нейросетей могут порой выходить далеко за пределы сферы права интеллектуальной собственности, затрагивая также вопросы недобросовестной конкуренции. К ответственности за нарушение прав и законных интересов третьих лиц допустимо в некоторых случаях привлекать не только правообладателей нейросетей, но и их пользователей.

Принимая во внимание тот факт, что современные технологии развиваются динамично, их доступность становится повсеместной, нельзя недооценивать роль законодателя и правоприменителя в упорядочении общественных отношений. В этой связи важно понимать, что пресечение нарушений исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности в цифровом пространстве требует комплексного, широкого, современного подхода и активного диалога между представителями экспертных сообществ.

Анализ сформулированных в работе проблем с точки зрения российского правопорядка показал, что в некоторых вопросах авторам предоставлены эффективные способы защиты их нарушенных прав – например, в случае, если авторские права художника были нарушены в результате генерации контента посредством нейросети, применимы общие нормы об ответственности за нарушение авторских прав. В этом случае к особенностям пресечения таких нарушений можно отнести только те особенности, которые непосредственно связаны со спецификой цифровой среды (например, технические особенности переработки произведения при генерации производного контента).

При возникновении же менее стандартных для гражданского оборота ситуаций, например, в случае генерации нейросетью контента в фирменном стиле того или иного художника без его согласия, способы защиты нарушенных прав хоть и гарантированы законом, процесс доказывания представляется порой не самым простым для пострадавшей стороны. Например, в случае необходимости доказывания упущенной выгоды в результате функционирования технологий ИИ и генерации пользователями контента для последующей его реализации в коммерческих целях.

Отдельным, актуальным и любопытным направлением для более детальных научных исследований в настоящее время является вопрос о том, какой режим правовой охраны необходимо предоставлять результатам, сгенерированным посредством технологий ИИ. В российском законодательстве пока что отсутствует норма, которая бы позволила однозначно ответить на сформулированный вопрос. В зависимости от конкретной ситуации, на такие результаты возможно распространить режим авторско-правовой охраны. Для результатов же, творческий вклад автора в создание которых минимален, допустимым представляется введение и разработка особого режима правовой охраны, включая режим смежных прав.

С целью наиболее эффективной защиты прав и законных интересов участников гражданского оборота, а также пресечения нарушений исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности в цифровом пространстве, необходимо совершенствование действующего правового регулирования в вопросах, связанных с применением технологий искусственного интеллекта. Так, допустимым представляется совершенствование антимонопольного законодательства посредством введения запрета генерирования контента в фирменном стиле авторов или посредством введения запрета на использование в качестве обучающих данных тех произведений авторов, срок действия исключительных прав на которые еще не истек.

Несмотря на отсутствие единого, универсального подхода к решению правовых проблем, возникающих вследствие использования технологий ИИ, независимо от того, какое решение примет суд в результате рассмотрения спора, один вывод можно сделать точно – права участников оборота важно и нужно эффективно защищать, как и обеспечивать пресечение нарушений их прав. В том числе посредством совершенствования действующего правового регулирования, обращая при этом повышенное внимание на нестандартные способы нарушения прав субъектов, с учетом специфики современных технологий и цифровой среды.

 

---