Для цитирования:

Гюльбасарова Е.В., Королева А.Г. Модели совместного обладания исключительным правом//Журнал Суда по интеллектуальным правам. Июнь 2024. N 2 (44). С. 114-126.
DOI: 10.58741/23134852_2024_2_6

Giulbasarova E.V., Koroleva A.G. Models of joint exclusive right ownership//Zhurnal Suda po intellektual'nym pravam. June 2024. N 2 (44). Pp. 114-126. (In Russ.).
DOI: 10.58741/23134852_2024_2_6
 

Введение

С момента появления в российском частном праве конструкции исключительного права и по сей день ведутся активные дискуссии по поводу выбора оптимальной модели совместного обладания этим правом. Усложнение рыночных отношений и развитие инновационной сферы экономики делают поиск соответствующей модели еще более актуальным.

Систематизация моделей сообладания исключительным правом, изучение их сущностных характеристик необходимы также по той причине, что в науке не сформировано единого мнения относительно наиболее эффективной модели, которая должна быть закреплена в качестве основной. Между тем на практике все чаще возникают ситуации, когда исключительное право приобретается несколькими лицами. Подобное положение дел объясняется тем, что, во-первых, «в современном мире коллективная работа по созданию результатов интеллектуальной деятельности стала не исключением, а правилом»1, а, во-вторых, усложнение рыночных отношений неизбежно приводит к потребности в кооперации при реализации различных механизмов коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности. Потребность экономики в быстром и эффективном внедрении объектов интеллектуальных прав требует совершенствования регулирования отношений, возникающих при соправообладании. В отсутствие единой теоретической основы в отношении наиболее приемлемой правовой модели такое усовершенствование сложно реализуемо.

Ситуация, в которой на стороне управомоченного лица встречаются несколько субъектов, в науке гражданского права характеризуется как активная множественность лиц в абсолютном правоотношении. Такая множественность возможна и в отношении исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности, и на некоторые средства индивидуализации. Как отмечает Э.П. Гаврилов, «сама возможность принадлежности любого гражданского права не одному лицу (субъекту), а одновременно двум или более лицам … вытекает из основных начал гражданского законодательства»2.

С другой стороны, по поводу совместного обладания иным абсолютным гражданским правом – правом собственности – высказывается и противоположное мнение. Например, с точки зрения К.И. Скловского, «природе противна именно собственность нескольких лиц на вещь. … И, во всяком случае, нуждам оборота, без сомнения, противен тот случай, когда у вещи нет полного господина, исключающего всех других и решающего судьбу вещи.»3. Вместе с тем общепринятым является тот факт, что существование правовой конструкции общего обладания субъективным гражданским правом обусловлено необходимостью урегулировать ситуации, в которых такое сообладание возникает по объективным причинам. В этом смысле правовой режим совместного обладания правом выполняет строго утилитарную функцию.

Одновременно с этим необходимо отметить, что помимо множественности лиц на стороне правообладателя праву интеллектуальной собственности также известна правовая конструкция существования нескольких самостоятельных исключительных прав в отношении одного и того же объекта права (результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации)4. Правовая природа подобной конструкции существенно отличается от природы соправообладания, поэтому названная конструкция не учитывается авторами для целей изучения моделей совместного обладания исключительным правом.

1. Правовой режим совместного обладания исключительным правом

Общие характеристики правового режима соправообладания определяются на основании положений п. 2, 3 ст. 1229 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ). В названных нормах закрепляется правовой режим совместного обладания исключительным правом – основным имущественным правом, возникающим в отношении результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации. Однако в системе интеллектуальных прав имущественным характером обладают и некоторые другие права, относящиеся к категории «иных». Будучи оборотоспособными, эти права также могут оказаться в совместном обладании нескольких лиц. Так, например, возможна ситуация, при которой право на получение патента будет принадлежать нескольким лицам совместно: 1) работодателю и физическому лицу (соавтору служебного объекта), который не является работником соответствующего работодателя5, 2) правопреемникам автора, 3) приобретателям этого права по договору и в иных случаях, установленных ст. 1357 ГК РФ. В совместном обладании наследников автора может находиться право на получение вознаграждения за создание служебного изобретения, полезной модели или промышленного образца.

Для подобных ситуаций законом не предусмотрено специальных правовых режимов, поэтому в отсутствие специального регулирования отношений, возникающих из совместного обладания иными имущественными правами, должны по аналогии закона применяться нормы п. 3 ст. 1229 ГК РФ о совместном обладании исключительным правом.

Основаниями для совместного обладания исключительным правом (или иными оборотоспособными интеллектуальными правами) могут выступать различные юридические факты, например: соавторство, наследование права несколькими наследниками, совместное приобретение несколькими лицами права на получение патента или исключительного права по договору и др. При этом независимо от основания, по которому возникло соправообладание, к вытекающим из него правоотношениям в качестве общего правила применяются нормы, закрепленные в ст. 1229 ГК РФ. Действующее законодательство не содержит различий в регулировании отношений, вытекающих из соправообладания, в зависимости от основания возникновения такого правового режима. Иными словами, правовое положение соавторов, совместно обладающих исключительным правом, и юридических лиц, получивших исключительное право в совместное обладание на основании договора, с точки зрения положений отечественного законодательства одинаково.

По мнению некоторых исследователей, закрепленный в ст. 1229 ГК РФ порядок регулирования отношений из соправообладания не предусматривает «нормативного установления механизма совместного осуществления такого исключительного права»6. Однако несмотря на то что в названной норме отсутствуют требования к содержанию соглашения соправообладателей, в ней содержатся общие требования к реализации механизма совместного обладания путем закрепления порядка осуществления правомочий, входящих в состав исключительного права.

Прежде всего норма п. 3 ст. 1229 ГК РФ закрепляет порядок реализации исключительного права, принадлежащего нескольким лицам совместно:

• правомочие использования объекта интеллектуальных прав может быть реализовано каждым из соправообладателей самостоятельно и по своему усмотрению, без получения на это согласия других соправообладателей;
• правомочие распоряжения исключительным правом может быть реализовано только всеми соправообладателями совместно;
• правомочие защиты исключительного права в случае его нарушения может быть реализовано каждым из соправообладателей самостоятельно.

Входящее в структуру исключительного права правомочие запрета использования объекта интеллектуальных прав, будучи правом на чужие действия, не подлежит активному осуществлению. В силу пункта 1 ст. 1229 ГК РФ оно действует по умолчанию, в том числе в отношении исключительного права, принадлежащего нескольким лицам совместно.

Как видно из законодательного закрепления общего порядка реализации правомочий, составляющих исключительное право, каждый из правообладателей ограничен в самостоятельном распоряжении исключительным правом без согласия и участия других правообладателей, в то время как правомочия использования объекта и защиты права не ограничиваются.

Правомочие распоряжения исключительным правом, реализация которого по общему правилу возможна только совместными действиями (или волей) соправообладателей, следует понимать в широком смысле: под распоряжением должны пониматься не только действия по заключению договоров в отношении исключительного права, но и действия, определяющие правовую судьбу исключительного права. В частности, заявления о продлении срока действия патента (ст. 1363 ГК РФ) или о досрочном прекращении срока действия патента (ст. 1399 ГК РФ) должны быть поданы сопатентообладателями совместно7. Как указывает Л.А. Новоселова, подобный подход был выработан судебной практикой и «позволяет избегать случаев злоупотребления правом со стороны одного из патентообладателей, выраженных, например, в единоличном решении прекратить действие патента»8.

Представляется, что такие же требования должны распространяться и на иные случаи, в которых один из соправообладателей может злоупотребить правом при определении дальнейшей правовой судьбы объекта. Иными словами, решение вопроса о существовании исключительного права (или иного имущественного интеллектуального права) должно приравниваться к действию по распоряжению исключительным правом, что по общему правилу требует выражения воли всех правообладателей.

Приведенные требования к порядку осуществления соправообладателями принадлежащего им исключительного права могут быть изменены путем заключения соглашения.

Данное обстоятельство обусловлено тем, что правовой режим совместного обладания правом предполагает наличие двух самостоятельных групп правоотношений, возникающих: 1) между соправообладателями и всеми третьими лицами и 2) соправообладателями между собой. Подобные же группы отношений складываются и при возникновении правового режима общей собственности: как обоснованно указывает Е.А. Суханов, «Необходимость совместной реализации права общей собственности ведет к тому, что наряду с обычными для вещного права собственности "внешними" правоотношениями сособственников со всеми третьими лицами между самими сособственниками неизбежно складываются "внутренние" взаимоотношения по согласованию их общей воли, направленной на совместное осуществление принадлежащих им правомочий собственника … Необходимость формировать и выражать общую, единую волю сособственников в отношении реализации принадлежащего им права делает необходимым достижение между ними соглашений по тем или иным вопросам»9. Думается, что приведенная концепция в полной мере может быть использована и для обоснования возможности заключения соглашений между соправообладателями.

Закон не содержит ограничений для возможных условий соглашения соправообладателей, т.е. правообладатели могут предусмотреть в своем соглашении различные модели реализации ими правомочий исключительного права (например, в соглашении может быть определено, что соправообладатель не вправе самостоятельно использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации). Особый интерес представляет то обстоятельство, что правило о совместном распоряжении исключительным правом также может быть изменено их соглашением: «Распоряжение исключительным правом … осуществляется правообладателями совместно, если настоящим Кодексом или соглашением между правообладателями не предусмотрено иное»10. Подобный диспозитивный подход законодателя к возможности изменения порядка распоряжения общим правом резко контрастирует с подходом, используемым в вещном праве и основанном на принципе nemo plus iuris transferre potest quam ipse habet11.

Единственным правомочием, особенности реализации которого не могут быть изменены соглашением правообладателей, является правомочие самостоятельной защиты исключительного права. Аналогичное разъяснение приводится и в п. 35 Постановлении № 10: «Каждый из правообладателей вправе самостоятельно принимать меры по защите своих … и их соглашением это правило изменено быть не может». Представляется, что подобное ограничение обусловлено намерением пресечь потенциальные случаи отказа соправообладателей от защиты собственного права.

Важнейшим признаком правового режима соправообладания является характер взаимосвязи между обладателем и его правом, по которому определяется модель (вид) общего права.

Частному праву известно две основные модели общего обладания абсолютным гражданским правом – общее долевое обладание правом и общее совместное обладание правом. Наибольшее развитие указанные модели получили в рамках вещного права в форме долевой и совместной собственности, однако этими правовыми режимами формы общего обладания правами не исчерпываются. Вместе с тем правовой режим общей собственности (долевой или совместной) в силу своей известности большинству правопорядков и доктринальной разработанности зачастую выступает моделью для развития правовых режимов совместного обладания иными (невещными) субъективными правами, в том числе правового режима соправообладания. Применительно к отечественному правовому регулированию речь прежде всего идет об использовании доктринальной модели общей собственности, поскольку в силу п. 3 ст. 1227 ГК РФ к правовому режиму соправообладания не могут применяться нормы главы 16, посвященные режиму общей собственности.

Различие названных режимов заключается в наличии или отсутствии в общем праве идеальных долей, которые принадлежат обладателям права. Разделение права на идеальные доли является абстрактной конструкцией, предполагающей, что единое гражданское право состоит из нескольких условных частей, которые принадлежат различным лицам. Общность этих лиц признается сообладателями права в целом. Следует отметить, что идеальная доля в праве не приравнивается к реальной доле в имуществе, на которое возникло соответствующее право. Так, например, доктрина вещного права исходит из того, что «доля, принадлежащая каждому из участников, выступает не как часть вещи и не как право на часть вещи, а как часть права на всю вещь как единое целое»12.

Характеристикой долевого обладания правом также является наличие у сообладателя права возможности отчуждения принадлежащей ему доли без отчуждения единого права в целом. Отчуждая долю в праве, сообладатель «выходит» из обязательственных правоотношений с другими сообладателями права и прекращает свое абсолютное право в отношении имущества, в то время как правовое положение других сообладателей остается неизменным.

Модель совместного обладания правом, напротив, предполагает неделимость единого права (данная модель также известна как бездолевое обладание правом). Отличительной чертой данной модели выступает невозможность распоряжения общим правом иначе как по общему согласию (решению) всех обладателей права.

Правовой режим общего обладания исключительным правом во многом отвечает признакам совместного бездолевого обладания правом. Несмотря на некоторые существующие различия с правовым режимом общей совместной собственности, режим соправообладания по своим ключевым характеристикам совпадает с названной правовой моделью.

В первую очередь это подтверждается тем, что в исключительном праве, с точки зрения действующего закона и его разъяснений, данных высшей судебной инстанцией, не могут быть определены доли. Как указано в п. 35 Постановления № 10, «исключительное право … может принадлежать нескольким лицам совместно … Указанное не означает наличия у данных лиц права на раздел принадлежащего им исключительного права и выдел из него долей».

Следует отметить, что до принятия указанного акта решение вопроса о правовой модели соправообладания в доктрине было неочевидным. Так, например, в 2018 г. К.С. Митягин писал, что «на основании толкования общих положений ГК РФ и норм об интеллектуальных правах можно сделать вывод о наличии в действующем законодательстве правового режима доли в исключительном прав»13; в 2019 г. О.В. Гутников и С.А. Синицын отмечали, что в условиях диспозитивности гражданского права «отсутствие в ГК РФ прямого указания на делимость исключительного права на доли не должно означать запрета долевой множественности»14.

Безусловно, приведенное выше разъяснение Пленума Верховного суда РФ 2019 г. сделало рассуждения о возможности определения долей в исключительном праве нерелевантными и устранило имеющуюся в практике и доктрине неопределенность в отношении правовой модели соправообладания. На данный момент de lege lata правовой режим соправообладания исключительным правом строится по модели совместного бездолевого обладания правом.

Особенностью модели совместного обладания исключительным правом является возможность определения соправообладателями долей в доходах от совместного использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации либо от совместного распоряжения исключительным правом. По общему правилу, доход делится между лицами в равных долях, однако соглашением между ними может быть предусмотрено иное.

К правовым последствиям совместного обладания исключительным правом относится невозможность одного из соправообладателей произвести отчуждение «части» такого права с целью выхода из правовых отношений по поводу соправообладания. Отчуждение или иное распоряжение исключительным правом, как это было рассмотрено ранее, по общему правилу возможно только при согласии всех правообладателей; право при этом отчуждается целиком. Соответственно, в случае если один из правообладателей хочет произвести отчуждение права (или распорядиться им другим способом), в то время как другие правообладатели не поддерживают такую инициативу, правомочие первого правообладателя по распоряжению правом оказывается заблокированным.

Доктрина вещного права, которой давно известны отношения общей собственности, исходит из того, что «Право общей совместной собственности изначально оформляло объединение имущества членов одной семьи, взаимоотношения которых во многом строились на личном доверии … Поэтому данный гражданско-правовой институт не рассчитан на оформление предпринимательских отношений … Важной особенностью отношений совместной собственности является лично-доверительный характер взаимоотношений участников, делающий их юридически незаменимыми»15. Данное утверждение представляется актуальным не только для отношений общей собственности, но и общего обладания исключительным правом: действительно, между соправообладателями могут складываться личные доверительные отношения (в первую очередь, если они являются соавторами). С другой стороны, не исключены ситуации, в которых соправообладатели могут являться конкурентами (например, если несколько юридических лиц выступает патентообладателями одного и того же объекта), что делает правовой режим совместного обладания правом неподходящим для целей осуществления юридической монополии патентообладателей16.

Что касается доктрины права интеллектуальной собственности, то в ней неоднократно высказывалось мнение о том, что de lege ferenda модель общего обладания исключительным правом должна быть модернизирована в целях упрощения оборота исключительного права и увеличения эффективности коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности.

2. Конструкция долевого сообладания исключительным правом

Идея долевого сообладания исключительным правом не нова для российской науки, однако долгое время она не получала широкого распространения ввиду устоявшейся в доктрине концепции единого и неделимого исключительного права17. Так, С.А. Беляцкин, комментируя закон «Об авторском праве» 1911 г., писал: «Права соавторов регулируются в законе по принципам не condominium'a с идеальными долями собственников, а скорее – совокупного права собирательной личности … закон не допускает мысли о раздроблении авторского права, ни фактическом ни идеальном»18.

Как было отмечено выше, современным законодателем также была воспринята конструкция общего обладания правом, что выразилось в закреплении принципа совместной принадлежности исключительного права нескольким лицам без определения в нем долей. По мнению А.Л. Маковского, смысл этого принципа кроется в «единстве и по общему правилу неделимости того нематериального объекта, который законом признан подлежащим правовой охране путем признания исключительного права на него»19. По всей видимости, рассматриваемый подход ставился в противовес концепции совместной долевой собственности, по общему правилу действующей в институте вещного права.

Между тем вопрос о допустимости определения долей в исключительном праве в доктрине долгое время оставался открытым. Действительно, всякое субъективное гражданское право является единым и неделимым. Л.Ю. Василевская в этой связи справедливо указывает: «Трудно представить, как можно разделить меру дозволенного поведения субъекта!»20. Однако конструкция идеальной доли и не предполагает дробления содержания права на части. По существу, речь идет о фикции: деление права состоит лишь в ограничениях, обусловленных конкуренцией между соправообладателями21. Так, если говорить об общей долевой собственности, то такими ограничениями, в частности, выступают: 1) осуществление владения, пользования и распоряжения имуществом при наличии соглашения всех участников долевой собственности (п. 1 ст. 246, п. 1 ст. 247 ГК РФ); 2) распределение плодов, продукции и доходов от использования имущества между участниками долевой собственности (ст. 248 ГК РФ).

Иными словами, конструкция идеальной доли в праве собственности признана разрешить коллизии между собственниками неделимой по своей природе вещи. Эти коллизии устраняются посредством ограничений, накладываемых на каждого участника долевой собственности. Представляется, что аналогичная конструкция может быть применена и в отношении исключительного права.

С 2014 г. в рассматриваемом вопросе, казалось бы, поставлена точка: Федеральным законом № 35-ФЗ22 введена норма, согласно которой к интеллектуальным правам не применяются положения о праве собственности и иных вещных правах, если иное не вытекает из положений закона (п. 3 ст. 1227 ГК РФ).

Таким образом, единственной конструкцией, допускающей множественность субъектов исключительного права, была признана модель общего соправообладания, закрепленная в ст. 1229 ГК РФ. От конструкции идеальной доли в исключительном праве решили полностью отказаться23. Как указывает Д.В. Мурзин, «в российском праве отсутствует необходимость в аналогии положений общей долевой собственности для решения вопросов, связанных с совместным обладанием исключительным правом…»24. Аналогичную позицию занял Э.П. Гаврилов25.

Однако подобная модель совместного правообладания не всегда удовлетворяет интересам субъектов гражданских правоотношений. Так, если использование одного и того же объекта несколькими соправообладателями, как правило, не приводит к столкновению их интересов, то при распоряжении исключительным правом могут возникнуть коллизии. Например, одному из соправообладателей необходимо произвести отчуждение исключительного права (или распорядиться им иным образом), однако остальные правообладатели отказываются в согласовании такой сделки. Как было отмечено ранее, данное обстоятельство блокирует правомочие распоряжения одного из соправообладателей, что, безусловно, способно привести к патовому положению в отношении использования объекта или будущего распоряжения исключительным правом на него.

Предоставление возможности определить долю в исключительном праве позволило бы решить указанную проблему наиболее эффективным образом: соправообладатель мог бы распорядиться своей долей, не нарушив интересы других лиц. В этой связи следует согласиться с В.О. Калятиным в том, что конструкция долевого обладания исключительным правом «не только не противоречит российскому законодательству, но вытекает из его базовых положений и соответствует потребностям современной экономики»26.

Следует отметить, что попытки изменения существующей модели соправообладания неоднократно предпринимались и на законодательном уровне. В частности, в рамках реализации Концепции развития гражданского законодательства РФ (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.) высказывались предложения по реформированию правового режима соправообладания в пользу введения возможности распоряжения долями, однако, по замечанию Е.А. Павловой, от этих изменений «пришлось отказаться»27. В некоторых источниках такой отказ объясняется возникшими «серьезными разногласиями», однако суть этих разногласий не раскрывается.

В силу обозначенных выше причин в 2023 г. была предпринята повторная попытка модернизации правового режима совместного обладания исключительным правом: 8 ноября в Государственную думу был внесен законопроект, предусматривающий возможность определения идеальных долей в исключительном праве28 (далее – Законопроект). Согласно тексту пояснительной записки, в основу Законопроекта положена концепция единого и неделимого исключительного права, в то время как модель долевого соправообладания предлагается применять при наличии волеизъявления всех его сообладателей. На текущий момент Законопроект принят в первом чтении, в связи с чем изучение его положений вызывает безусловный интерес. Предлагается рассмотреть основные из них.

1. Доля в исключительном праве может быть определена по соглашению соправобладателей. Указанное соглашение необходимо заключать в письменной форме с закреплением условий о порядке принятия правообладателями решений о распоряжении исключительным правом, о порядке выхода правообладателя из состава обладателей исключительного права, а также иных условий, вытекающих из существа соответствующих отношений (например, при заключении соглашения об определении долей в праве на товарный знак предлагается установить порядок взаимоотношений правообладателей в случаях досрочного прекращения правовой охраны товарного знака).

По общему правилу, доли в исключительном праве предлагается признавать равными. В соглашении между правообладателями может быть предусмотрен иной порядок установления размера долей. При недостижении согласия между ними доли определяются судом.

Таким образом, в качестве основной модели множественности правообладателей предлагается сохранить конструкцию совместного обладания исключительным правом. В то же время правообладатели могут заключить соглашение об определении долей в этом праве (принцип диспозитивности). Подобный подход представляется экономически целесообразным, гибким и соответствующим зарубежному опыту. Так, например, возможность определения долей в исключительном праве предоставляется в Бельгии29, Нидерландах30, Турции31, Японии32, Южной Корее33.

Примечательно, что наряду с соглашением правообладателей в Законопроекте предусматриваются иные основания для определения доли в исключительном праве – наличие специальной нормы права, а также решение суда.

2. В Законопроекте сохраняется общее правило, согласно которому распоряжение исключительным правом осуществляется с согласия каждого правообладателя, если законом или соглашением между ними не предусмотрено иное (п. 3 ст. 1229 ГК РФ). Аналогичное правило предлагается установить в отношении отчуждения доли в исключительном праве, а также ее передачи в залог.

Следует отметить, что правило об ограничении отчуждения доли или ее передачи в залог действует в отдельных зарубежных странах34. В частности, согласно ст. 73 Закона о патентах Японии ни один из соправообладателей не может отчуждать долю или передать ее в залог без согласия остальных правообладателей.

Как видится, рассматриваемые правила направлены на формирование гибких условий для распоряжения исключительным правом и долей в нем, а таже на недопущение злоупотребления правом со стороны соправообладателей, что, безусловно, заслуживает поддержки. Вместе с тем представляется, что отдельные вопросы требуют дополнительной проработки.

Во-первых, в Законопроекте не решена ключевая проблема общего соправообладания: в отсутствие согласия всех правообладателей лицо, обладающее долей в исключительном праве, теряет возможность получить коммерческую выгоду от распоряжения долей (согласно Законопроекту, правообладатель может отказаться от доли на безвозмездных началах). Таким образом, практическая целесообразность наделения соправообладаталей долями в исключительном праве фактически утрачивается, поскольку так же, как и в существующей на данный момент модели, соправообладатель лишен возможности самостоятельно реализовать правомочие распоряжения как исключительным правом, так и долей в нем.

Наиболее оптимальным решением данной проблемы является закрепление иного механизма отчуждения доли в праве по аналогии со ст. 250 ГК РФ (преимущественное право покупки). Подобный подход закреплен в Законе о промышленной собственности Турции. Так, если один из соправообладателей отчуждает принадлежащую ему долю третьему лицу, остальные правообладатели имеют преимущественное право покупки. Лицо, отчуждающее долю в исключительном праве, должно уведомить об этом остальных правообладателей. Право преимущественной покупки прекращает свое действие через три месяца с даты уведомления правообладателя об отчуждении доли (п. 3 ст. 148 Законе о промышленной собственности Турции)35. По мнению Н.В. Иванова, данный механизм может быть реализован посредством внесения соответствующих изменений в ст. 1229 ГК РФ, в том числе путем прямой отсылки к ст. 250 ГК РФ36.

Во-вторых, из текста Законопроекта явно не следует порядок, в котором должно осуществляться распоряжение исключительным правом при отсутствии соответствующих условий в соглашении об определении долей. Так, согласно пояснительной записке к Законопроекту, условие о порядке принятия правообладателями решений о распоряжении исключительным правом не являются существенным. В связи с этим возникает вопрос: может ли обладатель доли в исключительном праве заключить лицензионный договор в отсутствие согласия остальных правообладателей? По всей видимости, в указанной ситуации должно применяться общее правило о распоряжении исключительным правом с согласия каждого правообладателя (п. 3 ст. 1229 ГК РФ). Подобный подход представляется оправданным: отсутствие ограничений на осуществление названных действий могло бы привести к бесконтрольному росту количества лиц, использующих объекты интеллектуальных прав.

Для исключения неоднозначного толкования правил о распоряжении исключительным правом при определении в нем долей представляется необходимым скорректировать норму о порядке определения долей и распоряжении ими таким образом, чтобы она содержала отсылку на общую норму о распоряжении исключительным правом при наличии нескольких правообладателей (п. 3 ст. 1229 ГК РФ).

Кроме того, целесообразно рассмотреть возможность установления абсолютного запрета на распоряжение исключительным правом путем заключения лицензионных договоров без согласия всех правообладателей. Диспозитивный подход к регламентации исследуемых отношений может негативно сказаться на качестве и безопасности продукции, в которой выражены охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. Подобный запрет установлен в Японии37, Южной Корее38.

С позиции доктрины такой подход может быть обоснован и тем, что при заключении лицензионного договора осуществляется распоряжение исключительным правом в целом, а не какой-либо долей в нем. По этой причине возможность самостоятельного отчуждения соправообладателем принадлежащей ему доли в исключительном праве (при условии наличия у других правообладателей права ее преимущественного приобретения) не противоречит одновременной невозможности самостоятельного заключения соправообладателем лицензионного договора (или иного договора, связанного с предоставлением третьим лицам права использования объекта). По нашему мнению, в первом случае речь идет не о распоряжении исключительным правом в целом, а о выражении воли соправообладателя в отношении принадлежащей ему доли в праве, в то время как при заключении договоров о предоставлении права использования объекта осуществляется реализация исключительного права в целом, что, безусловно, требует согласия всех соправообладателей.

В-третьих, остается нерешенным вопрос о последствии распоряжения исключительным правом или долей в нем без согласия остальных соправообладателей. На это обстоятельство справедливо указывает Правительство Российской Федерации в своем заключении на Законопроект39. Следует согласиться с Н.В. Ивановым в том, что отсутствие специальной нормы о последствиях заключения такой сделки свидетельствует о противоречивом подходе к регулированию рассматриваемых отношений40. Несмотря на строгость правил о распоряжении исключительным правом или долями в нем, последствия нарушения этих правил являются чересчур мягкими – признание оспоримой сделки недействительной в порядке, предусмотренном ст. 173.1 ГК РФ. На наш взгляд, указанный вопрос требует более детальной проработки.

3. Законопроектом предлагается закрепить правовой режим совместного обладания исключительным правом на товарный знак, а также наделить правообладателей возможностью определять доли в исключительном праве на данное средство индивидуализации.

Названное предложение видится спорным. С одной стороны, оно позволяет решить отдельные проблемы, возникающие на практике (например, в случае перехода исключительного права на товарный знак в порядке универсального правопреемства). В настоящее время суды не признают возможность совместного обладания исключительным правом на товарный знак, поскольку общая норма о совместном обладании исключительным правом (п. 3 ст. 1229 ГК РФ) конкретизируется в ст. 1510, 1511 ГК РФ. Иными словами, для использования товарного знака несколькими правообладателями требуется регистрация коллективного товарного знака. Так, по одному из дел суды пришли к выводу, что отчуждение 50% исключительного права на товарные знаки противоречит вышеприведенным положениям ГК РФ41.

С другой стороны, «дробление» исключительного права на товарный знак может привести к введению потребителей в заблуждение, а также к репутационным потерям самих правообладателей. Следует отметить, что Законопроектом предусматриваются запрет на использование товарного знака, совместное обладание исключительным правом, определение в этом праве долей и распоряжение ими, если указанные действия могут явиться причиной введения потребителей в заблуждение относительно товара или его изготовителя. Однако закрепление одних лишь ограничений в отношении названных действий не является достаточной мерой для предотвращения негативных последствий совместного обладания исключительным правом на товарный знак. В этой связи думается, что целесообразность такого нововведения требует более детального обоснования. Кроме того, закрепление правового режима соправообладания в отношении товарных знаков должно быть согласовано с существующим правовым режимом охраны коллективного товарного знака, поскольку на данный момент в рамках этого режима реализована модель множественности правообладателей в отношении средств индивидуализации товаров и услуг.

Заключение

Несмотря на многочисленные научные споры в отношении выбора модели совместного обладания исключительным правом, доктрина должна ориентироваться на разработку наиболее эффективных механизмов такого обладания. Очевидно, что действующий правовой режим общего бездолевого обладания исключительным правом не отвечает задачам современного гражданского оборота и в перспективе может выступить препятствием для эффективной коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности. Не вызывает также сомнений, что введение режима долевого обладания исключительным правом без каких-либо ограничений и прозрачных механизмов его реализации способно привести к многочисленным коллизиям при распоряжении исключительным правом и долями на него.

По названным причинам представляется, что на данный момент в сфере интеллектуальной собственности должной эффективностью не обладает ни модель общего обладания правом, ни модель долевого обладания. Полагаем, что наиболее оптимальный режим соправообладания должен сочетать в себе элементы как общего, так и долевого обладания правом, что обоснованно принято во внимание авторами Законопроекта. При этом с учетом высказанных к данному документу комментариев представляется, что дальнейшая научная дискуссия в рамках рассмотренной темы должна вестись в отношении наиболее оптимального и подходящего сочетания рассмотренных правовых моделей совместного обладания исключительным правом.