Журнал Суда по интеллектуальным правам
Журнал Суда по интеллектуальным правам

О позиционных началах деятельности Научно-Консультативного Совета Суда по интеллектуальным правам (первые впечатления)

Руйе Николя
член Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам, доктор права, профессор предпринимательского права Школы Бизнеса Лозанны, адвокат Юридической фирмы MCE Avocats (Швейцария, г. Лозанна)
Сенников Николай
14 мая 2014

N?© 2014


 
 


"Журнал Суда по интеллектуальным правам", № 3, март 2014 г., с. 66-69


Ассоциация юристов России назвала юридическим событием 2013 г.
создание Суда по интеллектуальным правам.

 

Эта новость прозвучала 3 декабря в профессиональный праздник правоведов России на торжественной церемонии вручения награды «Юрист года». Высшая юридическая награда страны была учреждена в 2009 г. указом Президента Российской Федерации, а присуждение премии непосредственно осуществляет Ассоциация юристов России. Председатель Государственной Думы России Сергей Нарышкин уточнил также, что в этот день 3 декабря почти полтора века назад в России началась исторически значимая судебная реформа Александра II, и поэтому вполне символично, что в этом году премию в номинации «Юридическое событие года», вручавшуюся впервые, получил Суд по интеллектуальным правам1.

27 декабря 2013 г. состоялось первое заседание Научно-консультативного Совета Суда по интеллектуальным правам, действующего на основании Положения, утвержденного Приказом Председателя Суда по интеллектуальным правам от 20 марта 2013 г. № СП-18/7. В качестве основной темы обсуждения рассматривались вопросы недобросовестного поведения, в том числе конкуренции при использовании и приобетении средств индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий2.

Указанная тема является объектом полемических рассуждений не только в вопросах интеллектуальной собственности, а ее конкретизация в области защиты интеллектуальных прав актуальна тем более. Материалы рассмотрения были оформлены в виде Справки, состоящей из 5 основных пунктов обсуждаемой проблемы (далее, Справка).

Очень важно, что первым вопросом в представленной Справке рассматривался вопрос недобросовестного поведения и правомерность действия Суда процессуально-процедурного содержания, но при этом само понятие «Добросовестного поведения при осуществлении интеллектуальных прав» осталось документально не определённым и содержательно не подтвержденным. Следовательно, целесообразно было бы первоначально конкретизировать понимание содержания «Добросовестного поведения при реализации исключительных и личных неимущественных прав» и взаимосвязанных с этим понятий при реализации интеллектуальных прав в принципе.

Здесь по смыслу, содержанию и лаконичности изложения за принципиальную основу в контексте интеллектуальных прав предлагается принять словесную формулу Михаила Михайловича Агаркова: «..Добросовестное поведение в интеллектуальных правоотношениях предполагает осуществление начала доброй совести и означает борьбу с прямым или косвенным обманом, с использованием чужого заблуждения или непонимания»3.

Тогда недобросовестное поведение — это противоположное по смыслу понятие, определяющее неподобающее поведение субъекта интеллектуальной собственности, влекущее неблагоприятные правовые последствия.

При конкретизации понятия недобросовестного поведения с учетом определения добросовестного поведения в интеллектуальных правоотношениях необходимо дополнение этих значимых элементов позицией, подсказанной Львом Иосифовичем Петражицким, трансформируя ее к отношениям интеллектуальной собственности, а именно: «Не знал и не должен был знать», что не исключает его добросовестное поведение при реализации интеллектуальных прав и еще не свидетельствует о противоправности (недобросовестном поведении)4.

Анализируя и учитывая неоднозначные подходы в позициях Михаила Михайловича Агаркова и Льва Иосифовича Петражицкого можно, утверждать, что недобросовестное поведение в интеллектуальной собственности не является подтверждением факта противоправности и наоборот. Учитывая сказанное ,недобросовестное поведение при реализации интеллектуальных прав можно определять как субъективный фактор психологического отношения лица, лиц к противоправному характеру своих действий, выражающееся в осознании своей противоправности. Если нет осознания этого, но оно должно было быть субъект должен был бы понимать это в принципе. При оценке недобросовестности интеллектуальных правоотношений (злоупотреблении правами) в полной мере допустимо применение определяющей системы элементов состава правонарушения и структурное рассмотрение проблемных моментов с позиции определения объективной, субъективной сторон потенциального объекта нарушения, а также субъектов, участников недобросовестных действий или фактов злоупотребления правами.

А далее все решает прерогатива суда и свободные состязательные возможности доказательства своей правоты участниками спорных отношений сторон.

Думается, было бы не только интересно, но и необходимо обозначить модель взаимосвязи добросовестного поведения - недобросовестного поведения - злоупотребления правом - нарушения прав в интеллектуальных правоотношениях. Это не только конкретизировало бы легитимный смысл понятий, но и позволило бы согласовать вопросы правоприменения в отношениях интеллектуальной собственности.

После определения, уточнения добросовестности и недобросовестности, иных смежных с этими понятиями вопросов интеллектуальных прав пункт 1 Справки будет включать все необходимые правовые определенности по схеме «причинно-следственной связи».

В абз. 7 п. 1 Справки при определении права суда кассационной инстанции при оценке обстоятельств доказывания все зависит от уровня состязательности сторон, позиции судьи от того, кто в процессе рассмотрения дела более активен - суд или участники судебного дела; кто обладает инициативой в доказывании обстоятельств; какие для этого используются личные возможности, что и должно послужить определением надлежащей квалификации при принятии Судом решения.

Хотелось бы предупредить в п. 2.2 Справки возможность обращения заявителей к Роспатенту для установления фактов недобросовестной конкуренции в реализации положений законодательства о злоупотреблении правом, поскольку это всецело прерогатива суда; а также и в дальнейшем исключить возможности передачи функций судебной власти еще кому-либо5, кроме случаев независимого посредничества, медиации, третейского разбирательства.

Роль участия Роспатента в Суде по интеллектуальным правам неоспорима, т.к. Роспатент является своеобразным монополистом в области предоставления охранительных документов, подтверждающих права интеллектуальной собственности, регистрации движения этих прав, но действие Роспатента не может и не должно перекрывать компетенцию исполнительной власти. Помощь Роспатента неоценима в экспертных заключениях, и то желательно по возможности на альтернативной основе (наверное было бы уместно учреждение по России региональных общественных некоммерческих центров, обеспечивающих независимую экспертизу по некоторым вопросам интеллектуальных прав).

В п. 5 Справки, как нам представляется, подобная постановка вопроса недостаточно корректна, т.к. в данной формулировке это вполне можно расценивать как вторжение (посягательство) в предпринимательскую инициативу о якобы имеющихся случаях «аккумулирования» товарных знаков. Да, имеет место, встречаются правообладатели, извлекающие имущественные блага из предъявления исков к нарушителям их исключительных прав; но это необходимо доказать. Кроме этого здесь прослеживается достаточно непростой вопрос о правах частной собственности и способности их коммерциализации, поэтому каждые подобные случаи скорее должны разрешаться судом ИНДИВИДУАЛЬНО и с учетом всех конкретных обстоятельств дела исследуемого вопроса.

Обобщая, следует также отметить необходимость предоставления Суду права достаточно широкого предела толкования в каждом из проблемных пунктов, представленных для обсуждения - это нужно сделать специально для того, чтобы в дальнейшем судебные работники имели возможность самостоятельно в каждом конкретном случае выбирать по своему усмотрению определяющий характер допустимого толкования закона. При этом необходимо учитывать, что цель разработки конкретных правоприменительных схем состоит в действии пределов согласований с общими принципами гражданского оборота интеллектуальной собственности. Тем самым помощь Суду от Совета будет состоять в выработке четких и достаточно лаконичных процессуальных схем - неких процедурных формул, обеспечивающих не полемические рассуждения, а ограничительные рамки возможных разночтений, возникающих при судебном разбирательстве вопросов спора участников в отношении интеллектуальных прав.

При этом может быть,что некоторая односторонность рассмотрения вопросов, относящихся к отдельным объектам интеллектуальной собственности при обсуждении их в Совете, позволит Суду по интеллектуальным правам выработать общие подходы к рассмотрению аналогичных вопросов с другими объектами промышленной собственности. Принимая во внимание зарубежный опыт, приоритетом в котором является действие права от частного к общему, можно будет ожидать распространения на аналогичные институциональные вопросы реализации и защиты исключительных и личных неимущественных прав, с целью дальнейшей выработки единой концепции судебной защиты прав всех видов интеллектуальной собственности.

Также хотелось бы продумать принятие некоего регламента деятельности Совета, в рамках которого обсуждаются, определяются и принимаются к последующему рассмотрению рекомендации Совета Суду. Для этого хотелось бы предложить методику подготовки материалов информационной Справки по вопросам обсуждения, а именно: представляется целесообразным во всех итогах после постановки проблемы каждого пункта обсуждаемого вопроса предлагать для голосования не менее двух вариантов альтернативных проектов принимаемых решений, а также предусмотреть вариант собственного мнения в случае несовпадения личного суждения отвечающего члена Совета с предлагаемыми формулировками ответов. Так же уместно предусмотреть пункт, рекомендующий отправить рассматриваемый вопрос на повторную, более детальную, адресную доработку по интересующей тематике, например, на предмет уточнения нормативных позиции, исходных данных и/или обобщения теоретического и практического материала, на основании которого и формируется заключительное утверждение рекомендации Научно-консультативного Совета Суду по интеллектуальным правам.

И в заключение хотелось бы поздравить Суд по интеллектуальным правам и членов Научно-консультативного Совета при Суде по интеллектуальным правам, всех авторов, изобретателей, инноваторов, законных правообладателей с приоритетными начинаниями в областях защиты исключительных имущественных и личных неимущественных прав в контексте конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации!

 


1См. http://www.soprotivlenie.org/?id=24&cid=2589&t=v ; http://rg.ru/2013/12/04/uristi.html

2См. http://ipc.arbitr.ru/node/13406

3См. Агарков М. М. Проблемы злоупотребления правом в советском гражданском праве,// Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. М., 2002. Т.2. С. 375 – 376.

4См. Петражицкий Л. И. Права добросовестного владельца с точки зрения догмы и политики гражданского права. СПб, 1902. С. 116.

5A remark of comparative law can be made in this regard. Regarding the procedure by which a trademark can be cancelled based on the ground that it was allegedly registered in bad faith, it must be observed that a judicial procedure appears to be the only one that is sufficiently legitimate for such decision, since the issue at stake consists in suppressing a right of property. For example, Swiss law strictly reserves such cancellation to the competency of the courts of justice (see article 52 of the Swiss law on trademarks); English law allows a procedure to be started before the Intellectual Property Office but the case can be brought to the court at any stage of the proceedings (UK Trade Marks Act of 1994, article 46 subs. 4). Such systems appears to be appropriate, because an administrative procedure does not, by nature, offer identical guarantees as court proceedings, whereas the fullest guarantees appear necessary when the existence of a property right on the level of civil law is at stake; the appeal against administrative decisions does not offer the same level of protection. It can be noted that, in the law of the European Union, the Community trade mark can be cancelled, also on the ground of a registration made in bad faith, before the Community administrative authority (articles 52-56); this is conceptually not satisfactory, but can be practically explained by the following particular: the Community legislator did not want to grant to a national judge the power of cancelling a right existing on the level of the Community.