Для цитирования:

Смола А.А. Мировое соглашение и госорган как третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора // Журнал Суда по интеллектуальным правам. Июнь 2023. Вып. 2 (40). С. 146-155.
DOI: 10.58741/23134852_2023_2_146

Smola A.A. Settlement agreement and state body as a third party that does not declare independent claims regarding the subject of the dispute// Zhurnal Suda po intellektual'nym pravam. June 2023. 2 (40). Pp. 146-155. (In Russ.).
DOI: 10.58741/23134852_2023_2_146

 

Участие третьих лиц без самостоятельных требований в судебном споре может быть обусловлено различными причинами. Нормативная формулировка условия участия – «судебный акт может повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон» – является довольно общей, универсальной, но обычно подразумевает такую структуру правоотношений, которая связывает третье лицо с одной из сторон определенными правами и обязанностями.

Если в деле участвует госорган, то его привлечение часто является следствием инициативы суда или общей установившейся практики по категории споров и представляет собой элемент «государева ока» в судебном споре, имея в виду компетенцию соответствующего госоргана.

Ситуация вызывает дополнительные вопросы, если стороны приходят к мирному урегулированию спора: кем является госорган по отношению к такому урегулированию? Если он обладает контрольными полномочиями, то применяются ли они к мировому соглашению? А если они не реализованы, то каковы последствия утверждения мирового соглашения судом – связывает ли достигнутая позиция также и участвовавший в деле госорган (хотя бы и в качестве третьего лица без самостоятельных требований)?

Перечисленные вопросы проявились в одной из категорий споров, рассматриваемых Судом по интеллектуальным правам (далее также «СИП»), а именно: о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака. Если сторонам удалось достичь взаимоприемлемого соглашения о том, кому из них будет принадлежать исключительное право на товарный знак в отношении тех или иных классов товаров (услуг) по МКТУ, то результат этого соглашения будет подлежать регистрации в госреестре. А осуществляющий такую регистрацию госорган (Роспатент) обладает определенными полномочиями по проверке представляемых на регистрацию договоров на основании статей 1490, 1232 ГК РФ.

Для исследования сформулированной проблемы необходимо рассмотреть несколько важных посылок.

1. Как соотносятся состав лиц, участвующих в деле, и участники мирового соглашения.

1.1. Третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований на предмет спора1, привлекаются судом либо вступают самостоятельно в процесс по разным основаниям.

Одно из наиболее частых оснований привлечения в процесс третьих лиц – возможное право регресса и/или то обстоятельство, что еще до процесса третье лицо состояло с одной из сторон в материальном правоотношении, которое не является предметом рассмотрения, поскольку рассматривается правовая связь истца и ответчика (но может стать предметом рассмотрения в новом судебном процессе)2.

Статус Роспатента в спорах, рассматриваемых Судом по интеллектуальным правам, со структурой правоотношения не коррелирует, так как этот госорган, выступая уполномоченным в соответствующей сфере регулирования, выполняет некую государственную функцию. У госоргана в статусе третьего лица в судебном споре часто можно заметить пассивное процессуальное поведение, обусловленное как организационными причинами (количество дел в корреспондирующей функциям органа сфере), так и отсутствием своего собственного интереса (в качестве самостоятельного субъекта права).

Теоретически можно говорить о том, что бывают частные и публичные третьи лица, и для вторых общее правило «затрагиваются права и/или законные интересы» будет иметь определенные особенности, если они представляют не конкретное юридическое лицо, а государство.

Нормы закона о том, как соотносятся мировое соглашение и третьи лица с точки зрения их статуса претерпели существенные изменения в последние годы.

Федеральным законом от 26 июля 2019 г. № 197-ФЗ текст АПК РФ в плане возможностей для третьих лиц изменен: «Такие лица вправе выступать участниками мирового соглашения в случаях, если они приобретают права либо на них возлагается обязанность по условиям данного соглашения». При этом сохранена норма, что они не обладают правом на заключение мирового соглашения (ч. 2 ст. 51 АПК РФ). Это правило корреспондирует таким правовым конструкциям как исполнение обязательства третьим лицом (ст. 313 ГК РФ), договор в пользу третьего лица (ст. 430 ГК РФ).

Ранее сформулированное в разъяснениях высшей судебной инстанции правило содержало иную формулировку, более близкую к названным правовым конструкциям (п. 12 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 июля 2014 г. № 50 «О примирении сторон в арбитражном процессе», далее – Постановление № 50): вправе выступать участниками мирового соглашения, например, в случаях:

-

если на них возлагается исполнение обязательства

-

они являются лицами, управомоченными принять исполнение.

Также в данном разъяснении была проговорена вытекающая из норм АПК возможность для лиц, не являющихся участниками мирового соглашения, заявлять доводы о нарушении их прав и законных интересов мировым соглашением (что не препятствует утверждению арбитражным судом мирового соглашения, если такие доводы не найдут подтверждения при рассмотрении их судом). То есть третье лицо может привлечь внимание суда к какому-либо вопросу, но не может заблокировать заключение соглашения.

Вынужденность законодателя разграничить заключение мирового соглашения и участие в нем породило рассуждения о соотношении этих понятий в юридической литературе3. Тем не менее нельзя не заметить фиксацию расширения правомочий третьих лиц без самостоятельных требований.

Можно также порассуждать, распространяется ли право заявлять доводы о нарушении прав и законных интересов мировым соглашением на контрольно-проверочные функции государственных органов. Однако поскольку госорганы не выделяются процессуальным законом в качестве отдельной разновидности третьих лиц, едва ли возможны специфические указания в отношении них и в официальных разъяснениях. Полагаем, что на нарушение законов, иных нормативно-правовых актов они в любом случае вправе указывать – как, впрочем, и все другие лица, участвующие в деле.

Неприменим к Роспатенту – во всяком случае в спорах о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака – и тезис о том, что участвуя в судебном процессе, такое лицо помогает истцу или ответчику, на стороне которого выступает, добиться вынесения решения в пользу такого лица, тем самым защищая свои интересы путем предотвращения предъявления регрессных требований либо обеспечивая себе возможность предъявления требования к стороне в будущем4.

1.2. Право на заключение мирового соглашения производно от того, какую позицию участник судебного процесса занимает в спорном материальном правоотношении.

Сама по себе возможность участия тех или иных лиц в процессе по конкретному делу определяется характером спорного правоотношения и наличием материально-правового интереса (п.17 Постановления Пленума ВС РФ от 24 июня 2008 г. № 11 «О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству»5). Участие в мировом соглашении производно от названных обстоятельств.

Госорган в качестве третьего лица, очевидно, не является участником спора о праве (справедливо и для случаев участия Роспатента в спорах о досрочном прекращении охраны товарного знака).

Невозможность заключения прокурором мирового соглашения также обосновывается тем, что это лицо не обладает спорным субъективным материальным правом, выступающим предметом спора, разрешаемого арбитражным судом (ч. 2 ст. 46 ГПК РФ)6, хотя его статус отличается от присущего третьим лицам. В то же время в постановлении Пленума ВАС РФ от 23 марта 2012 г. № 15 «О некоторых вопросах участия прокурора в арбитражном процессе»: дело, производство по которому возбуждено на основании заявления прокурора, может быть окончено заключением мирового соглашения при условии участия в нем всех заинтересованных лиц, в том числе прокурора (п. 11). Конечно, статус прокурора в деле, производство по которому возбуждено по заявлению прокурора, отличается от тех дел, в которые прокурор вступает в целях обеспечения законности на основании ч. 5 ст. 52 АПК РФ. Но в данном случае в аналитических целях предлагается очень общая, не конкретная и достаточно условная аналогия.

Если предположить, что у Роспатента в судебном процессе есть проверочные функции, близкие к функциям прокуратуры, которая следит за законностью, то выполнение таких функций подразумевает заявление возражений в процессе и/или обжалование определения об утверждении мирового соглашения в случае несогласия с выводом суда о ненарушении мировым соглашением закона либо прав и законных интересов других лиц.

Например, определением Арбитражного суда Красноярского края от 29 июля 2022 г. по делу № А33-19288/202 утверждено мировое соглашение между:

1)

истцом – госорганом, обратившимся в суд с требованием о взыскании вреда, причиненного окружающей среде в области рыболовства и сохранении водных биоресурсов;

2)

ответчиком – коммерческой организацией;

3)

ФГБНУ «ВНИИ рыбного хозяйства и океанографии», которое выступало третьим лицом (без самостоятельных требований) в этом судебном деле. Несмотря на то что суд первой инстанции утвердил мировое соглашение как не противоречащее закону и не нарушающее прав и законных интересов других лиц, прокуратура Красноярского края, чье ходатайство о вступлении в дело было удовлетворено судом первой инстанции, обжаловала названное выше определение в суд кассационной инстанции. По итогам рассмотрения кассационной жалобы постановлением Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 11 октября 2022 г. определение оставлено без изменения.

Однако рассматриваемая ситуация отличается тем, что спорный вопрос в деле «распадается» на две части: спор в отношении товарного знака на те или иные товары (услуги) и последующая регистрация права.

 

2. Судебная практика демонстрирует разные правовые подходы к допустимости «раздвоения» спора на два дела в случае утверждения в первом из них (споре о праве) мирового соглашения, и – как следствие, возможности иного вывода в новом деле.

2.1. Так, в Суде по интеллектуальным правам уже неоднократно повторялась ситуация, когда в одном деле по иску о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака в отношении определенных товаров и/или услуг по МКТУ утверждено мировое соглашение (постановление президиума СИП от 29 марта 2021 г. по делу № СИП-535/2020, постановление президиума СИП от 24 декабря 2020 г. по делу № СИП-203/2019). А в последующем, новом деле потом происходит оспаривание отказа Роспатента зарегистрировать отчуждение исключительного права на товарный знак в отношении части товаров (услуг) и внести изменения в регистрацию товарного знака.

В постановлении от 17 июня 2022 г. по делу № СИП-980/2021 со ссылкой на дело № СИП-535/2020, а в постановлении от 10 ноября 2022 г. по делу № СИП-1227/2021 со ссылкой на дело № СИП-203/2019 соответственно – президиум СИП согласился с удовлетворением иска, то есть с признанием недействительными решений Роспатента об отказе в регистрации и обязанием госорган ещё раз рассмотреть заявление.

При этом президиум СИП приводит, в частности, следующий аргумент: «Третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, привлекаются в судебный процесс не из их желания быть в курсе спора, а из процессуальной необходимости».

Отклонен был и аргумент о том, что заключенным между двумя организациями (истцом и ответчиком) мировым соглашением на Роспатент не возложены какие-либо обязанности: он не свидетельствует о наличии у административного органа права не исполнять судебный акт, которым это соглашение утверждено.

Похожую позицию СИП занял ещё в 2015 г.7, рассмотрев требование о признании недействительным отказа Роспатента зарегистрировать отчуждение исключительного права на товарный знак вместе с требованием обязать госорган зарегистрировать договор: оба требования были удовлетворены (решения нижестоящих судов отменены). Этот вывод сделан со ссылкой на определение СИП от 26 декабря 2013 г. по делу № СИП-262/2013, которым ранее было утверждено мировое соглашение. Согласно его условиям стороны заключили договор об отчуждении исключительного права на товарный знак в отношении части товаров 25-го класса МКТУ.

2.2. Судебной коллегией Верховного Суда РФ при рассмотрении одного из дел продемонстрирован другой подход: со ссылкой на ч. 1 ст. 142 АПК РФ о добровольном исполнении мирового соглашения лицами, его заключившими, сделан вывод о том, что на Роспатент, не являющийся стороной мирового соглашения, не возложены какие-либо обязанности, в том числе по регистрации заключенного сторонами соглашения договора о совместном обладании исключительным правом на товарный знак (определение СКЭС ВС РФ от 3 июля 2018 г. № 305-КГ18-2488).

Кроме того, Коллегия указала, что заключение субъектами предпринимательской деятельности мирового соглашения в рамках судебного разбирательства не лишает Роспатент обязанности исполнения им государственной функции по государственной регистрации договора в порядке п. 1 ст. 1490 ГК РФ.

Примечательно, что аналогичные выводы были сделаны почти 10 лет назад в постановлении Суда по интеллектуальным правам от 26 декабря 2013 г. по делу № А40-24831/201 – в этом деле общество оспаривало отказ Роспатента в регистрации договора об отчуждении исключительного права на товарный знак, в то время как в другом более раннем деле, но также Арбитражным судом города Москвы в качестве суда первой инстанции, было утверждено мировое соглашение (в нём была зафиксирована передача исключительного права на товарный знак в отношении части товаров 30 класса МКТУ).

Однако в процитированном выше определении ВС РФ Судебная коллегия фактически не признала возможным установление режима совместного владения правами на товарные знаки, который был реализован мировым соглашением (хотя с этим согласился нижестоящий суд). Вместе с тем нельзя не заметить, что речь шла о концептуальном вопросе, в который сочла необходимым вмешаться вышестоящая судебная инстанция. То есть ВС РФ не согласился с избранным правовым подходом.

В других же делах, рассмотренных СИП, спорные вопросы относятся к определению однородности и недопустимости введения потребителя в заблуждение либо недопустимости расширения перечня товаров, услуг, в отношении которых товарный знак зарегистрирован. Например, в одном из дел предметом рассмотрения явилось несогласие Роспатента с выводом суда о том, что организация общественного питания является видовым понятием по отношению к родовой услуге по обеспечению пищевыми продуктами и напитками.

При этом административная процедура, согласно соответствующему регламенту, включает проверку обоснованности внесения изменений в госреестр, а также в свидетельство на товарный знак8. Пункт 45 Правил составления, подачи и рассмотрения документов, являющихся основанием для совершения юридически значимых действий по государственной регистрации товарных знаков, знаков обслуживания, коллективных знаков (утв. приказом Минэкономразвития России от 20 июля 2015 г. № 482)9 устанавливает, что при установлении однородности товаров определяется принципиальная возможность возникновения у потребителя представления о принадлежности этих товаров одному изготовителю.

С учетом ранее рассмотренной «относительности» участия третьих лиц в мировом соглашении, специфического статуса госоргана в качестве третьего лица в судебном споре далее следует рассмотреть, чем должен руководствоваться суд при выборе правового подхода.

 

3. В силу чего и к чему именно мировое соглашение обязывает третье лицо, участвовавшее в деле (но не в мировом соглашении)?

Пункт 21 Постановления № 50 закрепил недопустимость преодоления мирового соглашения традиционными гражданско-правовыми способами оспаривания сделки (несмотря на его сделочную природу): «Оспаривание утвержденного судом мирового соглашения отдельно от оспаривания судебного акта, которым мировое соглашение утверждено, невозможно; оспорить утвержденное судом мировое соглашение можно только путем подачи жалобы на судебный акт, которым оно было утверждено (либо заявления о его пересмотре по новым или вновь открывшимся обстоятельствам).

Если Роспатент отказывает в регистрации договора об отчуждении права в виде мирового соглашения, то этот отказ едва ли может быть приравнен к оспариванию (зачем вообще оспаривать, если можно не регистрировать?), но всё же представляет собой нивелирование действительности такого соглашения.

При этом если переход исключительного права по договору об отчуждении исключительного права подлежит государственной регистрации, то момент перехода такого права определяется в силу закона императивно – моментом государственной регистрации перехода права (п.37 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 г. № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса РФ»). Следовательно, отказ в регистрации делает мировое соглашение не имеющим юридического значения (и восстанавливает спор о праве, как следствие).

Процессуальный закон содержит гарантии исполнения мирового соглашения:

-

определение об утверждении мирового соглашения подлежит немедленному исполнению (ч. 11 ст. 141 АПК РФ),

-

мировое соглашение, не исполненное добровольно, подлежит принудительному исполнению на основании исполнительного листа (ч. 2 ст. 142 АПК РФ).

Но Роспатент не участвует в мировом соглашении по рассматриваемой категории дел, то есть его принудительное исполнение не будет влечь регистрацию соглашения – можно лишь обязать сторону обратиться за такой регистрацией в Роспатент, поскольку данная обязанность предусмотрена мировым соглашением.

Тогда в силу чего может Роспатент в принципе быть связан позицией, зафиксированной в мировом соглашении? Например, преюдиция, эстоппель, обязательность судебного акта? Последнее, отметим сразу, участия в судебном процессе вовсе не требует.

3.1. Правило о преюдиции – обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица (ч. 2 ст. 69 АПК РФ) – указывает именно на установленные судом обстоятельства, не на правовую квалификацию. Кроме того, это правило действует для последующего судебного дела – точнее, в целях упрощения его рассмотрения – но не для того, чтобы исключить другое дело в принципе.

В юридической литературе отмечается, что определение о прекращении производства по делу в связи с утверждением судом мирового соглашения влечет материально-правовой эффект и обладает такими свойствами законной силы судебного решения, как обязательность, исключительность, неопровержимость и исполнимость10. То есть все свойства, кроме преюдициальности, хотя и в этом отношении в литературе можно встретить несколько иную точку зрения11.

Иногда в судебной практике встречается довод о последствиях несвоевременного заявления возражений, в том числе третьим лицом в отношении мирового соглашения, например: в процессе рассмотрения спора заявитель проигнорировал предложение суда и не представил письменную позицию по спору, не заявлял о том, что его права затрагиваются мировым соглашением в связи с правоотношениями по договору (постановление АС Волго-Вятского округа от 13 февраля 2015 г. по делу № А29-9101/2013), аналогичный довод есть в постановлении АС Волго-Вятского округа от 15 июля 2015 г. по делу № А28-1263/2015: общество могло присутствовать на судебном заседании и высказывать свое несогласие с мировым соглашением, однако не воспользовалось данными правами.

Один из приведенных выше примеров отказа в удовлетворении жалобы третьего лица содержит и такой довод, что с момента представления заключенного мирового соглашения суд не вправе осуществлять действия, направленные на разрешение спора по существу, то есть оценивать доказательства и приведенные участвующими в деле лицами доводы, устанавливать обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, устанавливать права и обязанности участвующих в деле лиц12. Эта позиция исходит из того, что заключение сторонами мирового соглашения презюмирует прекращение спора между ними, а жалоба третьего лица фактически направлена на возобновление спора между сторонами по существу вопроса, изложенного в иске, что в силу целевого предназначения и роли мирового соглашения как документа, финализирующего спор, недопустимо.

На наш взгляд, приведенные рассуждения не могут применяться к обжалованию, поскольку в силу права на обжалование перед судом вышестоящей инстанции можно ставить вопросы, которые могли быть разрешены судом нижестоящей инстанции ошибочно (в том числе применительно к утверждению мирового соглашения, имея в виду риски нарушения прав и законных интересов других лиц).

Но использованные судом доводы, вместе с общим правилом эстоппель, суть которого – в запрете противоречивого поведения, как раз применимы для других судебных дел, поскольку инициирование (или провоцирование) нового судебного спора означает попытку косвенного пересмотра выводов, зафиксированных судом, – пусть даже и в мировом соглашении, ведь оно тоже представляет собой способ разрешения спора: самостоятельно сторонами, но под контролем суда.

В постановлениях СИП 2015 и 2022 г. (п.2.1 настоящей статьи), указывается и на предоставленное законом третьему лицу право обжаловать определение, которым утверждено мировое соглашение, и на возможность заявлять возражения в том процессе, в котором рассматривается мировое соглашение. Оба правомочия были реализованы, например, прокуратурой в рамках экологического спора (см. п.1.2 настоящей статьи).

Вместе с тем для полного блокирования второго потенциального судебного спора предложенного довода самого по себе недостаточно, во всяком случае для тех, кто не является участником мирового соглашения, а это как раз третьи лица. Кроме того, эстоппель «из молчания» требует дополнительного правила или обоснования, желательно прямо закрепленного, – как, например, правило о недопустимости несвоевременных возражений насчет подсудности (п. 28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2020 г. № 1213).

С другой стороны, насколько значимо в рассматриваемом контексте участие третьего лица в деле, особенно если правил о преюдиции и эстоппеле для связанности его выводами, закрепленными в мировом соглашении, недостаточно? Был ли бы вывод иным, если бы Роспатента вообще не было в судебном деле?

3.2. Также необходимо решить, есть ли разница между мировым соглашением и судебным решением (в данном случае – для исследуемой категории споров, о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака). По сути, это вопрос о том, отличается ли законная сила определения об утверждении мирового соглашения как судебного акта от судебного решения. Однако уже указывалось, что такое определение обладает всеми свойствами законной силы судебного решения кроме преюдициальности. Как выразилась в своей статье В.Р. Свердлова, определения суда различаются значительно по природе и назначению, в отдельных случаях сходных до степени, близкой к смешению с решением суда14.

В Протоколе № 9 заседания рабочей группы НКС при СИП 20 марта2015 г.15 отражено обсуждение того, в какой степени при решении в судебном порядке вопроса о досрочном прекращении товарного знака вследствие его неиспользования должна учитываться однородность товаров. В частности, рассматривался подход, в соответствии с которым при доказанности использования товарного знака в отношении одного товара должна быть сохранена правовая охрана в отношении всех однородных с ним товаров. Актуальным этот подход стал в том числе и потому, что он предотвращает ситуации, когда заинтересованное лицо, добившись прекращения правовой охраны в отношении однородных товаров исключительно по мотиву неиспользования, не может в дальнейшем зарегистрировать товарный знак само.

Следовательно, ситуация с тем, что прекращение правовой охраны товарного знака не приведет истца в итоге к желаемому результату в виде регистрации его права, возможна и для судебного решения, не только для определения об утверждении мирового соглашения. Но если суд согласился с мировым соглашением с точки зрения его соответствия (непротиворечия) закону, то к таким же выводам он мог прийти и в судебном акте по существу спора. И тогда Роспатент не мог бы не исполнять этот судебный акт, независимо от факта своего участия в деле, ведь обязательность судебного акта по ст. 16 АПК РФ не зависит от такого участия.

Фактически имеет место провоцирование госорганом (в данном случае Роспатентом) другого судебного спора: в отношении регистрации того материального права, о котором спор уже состоялся, и вследствие отказа в такой регистрации, в то время как тот же госорган выступал третьим лицом в материально-правовом споре о принадлежности права. Это означает, по сути, умножение (удвоение) судебного спора. И если руководствоваться логикой о недопустимости умножения сущностей, – надобность в этом, по нашему мнению, отсутствует – следует признать второй спор излишним.

Желание госоргана разграничить частно-правовые и публичные правоотношения посредством их рассмотрения в разных судебных спорах в принципе можно понять, но это не способствует эффективности судебной защиты.

Таким образом, представляется, что проблема ближе всего к таким свойствам законной силы судебного акта как исключительность и неопровержимость: повторная постановка проблемы в административном споре – теперь с госорганом – вступает в противоречие с этими свойствами, хотя буквально применить правило о тождественности спора нельзя (стороны другие), и по этой причине к аргументации «подтягиваются» преюдиция и эстоппель.

3.3. Правило части 6 ст. 141 АПК РФ подразумевает, что если суд утвердил мировое соглашение, значит, оно не противоречит закону и не нарушает права и законные интересы других лиц. Дополнительно ч. 7 ст. 141 АПК РФ устанавливает, что при рассмотрении вопроса об утверждении мирового соглашения арбитражный суд исследует фактические обстоятельства спора и представленные лицами, участвующими в деле, доводы и доказательства, дает им оценку лишь в той мере, в какой это необходимо для проверки соответствия мирового соглашения требованиям закона и отсутствия нарушений прав и законных интересов других лиц.

По нашему мнению, это правило нисколько не умаляет значение судебного вывода о мировом соглашении как соответствующем закону, если такой вывод сделан, поскольку оно является проекцией общего логического правила о необходимости и достаточности данных для того или иного правового вывода (применяется к оценке доказательств, выявлению причинно-следственной связи и другим вопросам). При этом, как отмечается в юридической литературе, не подразумевается проверка действительности самого заявленного в суд иска, суд в известной степени абстрагируется от обстоятельств дела и дает правовую оценку лишь условиям самого мирового соглашения16 (поэтому не применяется правило о преюдиции).

Если суд отразил пределы проверки на соответствие закону в определении, то это является частью судебного суждения, которое будет явным и вербализованным для любых третьих (во всех смыслах) и других лиц. Как следствие, судебный акт об утверждении мирового соглашения выводит его действие за пределы правового воздействия лишь на стороны судебного спора (и тем самым, стороны также мирового соглашения как договора/сделки).

В судебных актах арбитражных судов на уровне кассационных (разных округов) встречается тезис, что деятельность суда при решении вопроса об утверждении мирового соглашения должна быть направлена на проверку мирового соглашения на предмет соответствия критериям действительности и исполнимости.

Применительно к исследуемому вопросу это взгляд на ту же самую проблему с другого ракурса – проверка на исполнимость мирового соглашения, определяющего права на товарный знак в отношении определенных товаров, услуг должна подразумевать возможность последующей регистрации права.

В решениях СИП по первой инстанции по делам, названным выше (см. п.2.1 настоящей статьи), есть ссылки на неисполнение судебного акта, утвердившего мировое соглашение: неисполнение Роспатентом судебного акта является основанием для признания отказа в государственной регистрации отчуждения исключительного права на товарный знак недействительным (решение СИП от 21 февраля 2022 г. № СИП-980/2021, решение СИП от 21 июня 2022 г. № СИП-1227/2021). Эти решения впоследствии были оставлены в силе постановлениями президиума СИП по каждому из дел соответственно, хотя именно этот вывод в них не повторен.

Ранее, в 2015 г., рассматривая более поздний спор, уже по вопросу регистрации права, суд также указывал, что «принятые по делу судебные акты фактически препятствуют исполнению принятого и вступившего в законную силу судебного акта по делу № СИП-262/2013».

И если применять ст. 16 АПК РФ, то можно говорить о неправомерном воспрепятствовании исполнению вступившего в законную силу судебного акта, при этом с точки зрения теории гражданского процесса будет иметь место не неисполнение как таковое, но противоречие отказа Роспатента отдельным свойствам законной силы судебного акта (в первую очередь исключительности и неопровержимости).

 

Выводы

Если госорган участвует в споре о праве в качестве третьего лица (без самостоятельных требований на предмет спора), а впоследствии выступает регистрирующим органом в отношении результата названного спора, зафиксированного судом, то проверка госорганом правомерности оснований регистрации не может вступать в противоречие с выводами суда.

При этом вывод суда может быть косвенным – не прямо закрепленным в решении, но тем не менее актуальным, выраженным в определении об утверждении мирового соглашения, которое отражает урегулирование спора о праве взаимно приемлемым для сторон способом. Если суд отразил результаты проверки мирового соглашения в определении, последующий отказ госоргана в регистрации права будет означать внесудебный пересмотр выводов суда о законности мирового соглашения (включая соответствие подзаконным нормативным правовым актам).

Подобный пересмотр недопустим вследствие законной силы судебных актов, к которым относится и определение об утверждении мирового соглашения, к тому же увеличивает количество судебных споров, что не согласуется с принципом процессуальной эффективности.

 

---