Для цитирования:

Прыгунова М.Д. Нейросети и сгенерированные объекты: информационно-правовой подход // Журнал Суда по интеллектуальным правам. Сентябрь 2023. Вып. 3 (41). С. 175-189.
DOI: 10.58741/23134852_2023_3_19

Prygunova M.D. Neural network and AI-generated content: in the light of information law // Zhurnal Suda po intellektual'nym pravam. September 2023. 3 (41). Pp. 175-189. (In Russ.).
DOI: 10.58741/23134852_2023_3_19

Двадцатые годы XXI века, несомненно, оставят след в истории человечества как период активного развития сквозных цифровых технологий, и, что немаловажно, период популяризации и внедрения таких технологий в повседневную общественную жизнь. Сегодня любой желающий с использованием компьютерного устройства и сети Интернет может получить доступ к «пользовательской» нейросети1 и с ее помощью за считанные секунды создать произведение искусства или же текст на определенную тематику, порой не уступающие по качеству рукотворным произведениям.

Однако широкие возможности, которые открыли технологии искусственного интеллекта и машинного обучения в последние годы, также породили новые вызовы и проблемы, с которыми общество ранее не сталкивалось, в том числе в правовом поле. В частности, появился ряд неразрешенных вопросов в отношении объектов, генерируемых «пользовательскими» нейросетями. В силу того, что они по своей форме (изображения, текст, программный код, музыкальные произведения) тяготеют к результатам интеллектуальной деятельности, возникает закономерное желание распространить на них правовую защиту, свойственную праву интеллектуальной собственности. Однако на данном этапе рассуждений отечественные и зарубежные исследователи столкнулись со следующей проблемой: объекты, генерируемые нейросетями, не укладываются в привычные рамки правовых режимов, существующих в национальном законодательстве.

В настоящей статье изложен критический анализ предложенных концепций правового режима сгенерированного контента, с выделением сильных и слабых сторон каждого варианта, а также собственный взгляд автора на проблему.

Прежде всего, поскольку речь идет о сложных информационных технологиях, для удобства читателя и лучшего понимания изложенного материала следует уделить внимание вопросу о том, что есть нейросеть и каковы базовые принципы ее работы. В упрощенном виде нейронная сеть – это программа, построенная по принципу нейронов в человеческом мозге. Внутренняя структура нейросети состоит из множества «нейронов» - вычислительных единиц, каждая из которых обрабатывает входные данные и передает полученный результат следующим единицам. В качестве данных выступают математические значения и коэффициенты, стандартно в диапазоне от 0 до 1 [10]. Для того чтобы нейросеть могла надлежащим образом функционировать (например, распознавать образы, классифицировать данные, прогнозировать), проводится обучение нейросети на «тренировочных» наборах данных. Анализируя большие объемы данных, нейросеть при помощи математических вычислений выявляет и «запоминает» закономерности, обобщает признаки. Структура и принцип работы нейросети свидетельствует о том, что нейросеть не способна понимать смыслы и значения на том же глубоком уровне, как это делает человеческий мозг. Также стоит отметить, что разработчик нейросети непосредственным образом влияет на ее функционирование: именно разработчик определяет ее структуру, предназначение, функционал, а также наборы данных, на которых нейросеть «тренируется». В этом смысле нейросеть является предсказуемым технологическим инструментом, который не способен к какому-либо самостоятельному процессу мышления и творчеству (данный довод будет неоднократно подчеркиваться далее в статье). Равно как нейросеть не является совершенным инструментом, поскольку способна совершать ошибки (например, если «тренировочные» наборы данных были низкого качества или сравнительно небольшого объема, недостаточного для обучения нейросети [21]).

На сегодняшний день в Российской Федерации отсутствует специальное законодательство, всеобъемлющим образом регулирующее технологии искусственного интеллекта. Тем не менее российский законодатель давно знаком с терминами «искусственный интеллект», «машинное обучение» и «нейросеть» и активно использует их в документах стратегического планирования.

Так, одним из ключевых документов в сфере искусственного интеллекта является Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 года, принятая Указом Президента РФ от 10 октября 2019 г. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации»2. Национальная стратегия в самом общем виде описывает перспективные направления и ориентиры в развитии и использовании искусственного интеллекта, а также дает определения основным технологическим терминам. Интересно, что понятие «искусственный интеллект» законодатель рассматривает с точки зрения комплекса технологических решений, который позволяет получать при выполнении конкретных задач результаты, сопоставимые с результатами интеллектуальной деятельности человека. Является ли это попыткой приравнять объекты, созданные с помощью искусственного интеллекта, к охраняемым результатам интеллектуальной деятельности, предусмотренным ст. 1225 Гражданского кодекса Российской Федерации3 (далее – «ГК РФ»), доподлинно неясно.

Национальная стратегия развития искусственного интеллекта в качестве одной из своих приоритетных задач провозглашает создание комплексной системы правового регулирования общественных отношений. Однако законодатель не спешит с выработкой специального нормативного регулирования в сфере искусственного интеллекта. Подчеркивается, что избыточное регулирование в этой сфере может существенно замедлить темп развития и внедрения технологических решений. В связи с этим национальная стратегия развития искусственного интеллекта рассчитана на период до 2030 года, предполагая, что в Российской Федерации должна сформироваться достаточно гибкая система нормативно-правового регулирования в области искусственного интеллекта только к 2030 году.

Более точечным документом, нацеленным на формирование основ правового регулирования в сфере искусственного интеллекта, является Концепция развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники на период до 2024 года, утвержденная Распоряжением Правительства РФ от 19 августа 2020 г. № 2129-р4. В концепции указывается на то, что в ряде стран уже существует первичное правовое регулирование применения искусственного интеллекта, в то время как в Российской Федерации оно полностью отсутствует (что является негативной тенденцией). Авторы концепции полагают, что виной тому является перечень спорных вопросов, не имеющих однозначного решения и потому препятствующих формированию основ правового регулирования.

Среди таких проблемных вопросов, в частности, отмечается правовой режим результатов интеллектуальной деятельности, созданных с использованием систем искусственного интеллекта (нейросетей). Авторы концепции поднимают важные для доктрины и правоприменительной практики темы: целесообразно ли предоставлять правовую охрану таким результатам как объектам интеллектуальной собственности; если да, то кто должен быть субъектом, обладающим исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности; при каких условиях допустимо использование результатов интеллектуальной деятельности третьих лиц при разработке и эксплуатации систем искусственного интеллекта (в частности, при машинном обучении). Параллельно с этим высказываются опасения, что текущая «неохраноспособность» объектов, генерируемых нейросетью, может негативно повлиять на темпы развития и внедрения технологий искусственного интеллекта5. Стоит похвалить бережный и сбалансированный подход законодателя к правовому регулированию в сфере искусственного интеллекта, который стремится учесть экономические интересы субъектов и при этом органично встроить новые объекты в действующую систему права интеллектуальной собственности.

На сегодняшний день регулирование искусственного интеллекта на стыке с правом интеллектуальной собственности, затрагивающее явным образом частноправовые отношения, не является и не должно являться первостепенной задачей законодателя. Более целесообразным является, в первую очередь, формирование основ регулирования в части публичных, общественных интересов: безопасность эксплуатации систем искусственного интеллекта; защита прав и свобод человека; оценка рисков причинения вреда с использованием систем искусственного интеллекта; использование персональных данных для машинного обучения и иные. До тех пор, пока российский законодатель первоначально не разрешит общие вопросы в сфере искусственного интеллекта, правовой режим объектов, генерируемых нейросетями, вероятно, будет оставаться неразрешенным вопросом, а сами объекты – в «серой» зоне.

Опыт зарубежных стран показывает, что национальные органы власти также не спешат в выработке специального правового регулирования в сфере искусственного интеллекта и опираются на традиционные институты интеллектуальной собственности.

Так, например, в сентябре 2022 года Бюро авторских прав Соединенных Штатов Америки (U.S. Copyright Office) зарегистрировало визуальную новеллу6, автором которой является Крис Каштанова (Kris Kashtanova). В действительности при создании работы автор прибегла к помощи нейросети MidJourney, которая по ее текстовым запросам сгенерировала ряд изображений в сходной стилистике. «Чистый» творческий вклад автора в свою очередь был выражен в составлении сюжета новеллы, креативном расположении изображений на странице. Спустя некоторое время, в декабре 2022 года, Бюро авторских прав США неожиданно инициировало отзыв регистрации, обосновав это тем, что авторским правом охраняются исключительно произведения, созданные человеком7. При первоначальном рассмотрении заявки на регистрацию Бюро авторских прав США случайным образом не учло информацию о том, что визуальная новелла была создана с помощью технологий искусственного интеллекта.

Аналогичное регулирование можно встретить в законодательстве Австралии. Так, как неоднократно подчеркивается в Законе об авторском праве 1986 г. (Copyright Act 1968)8, автором произведения является исключительно человек. Соответственно, если произведение не было непосредственно создано человеком, то оно не подлежит правовой защите. Так, в решении по делу «Acohs Pty Ltd v Ucorp Pty Ltd»9 Федеральный суд Австралии указал, что программный код, созданный в результате автоматизированной программной операции, не является объектом авторского права, поскольку не имеет автора.

Более прогрессивный подход наблюдается в Законе Великобритании об авторском праве, дизайне и патентах (The Copyright, Designs and Patents Act 1988). Так, в соответствии с п. 9(3), автором произведения, созданного при помощи компьютера, является человек, который предпринял необходимые меры для создания такого произведения10. Однако даже столь широкое регулирование не способно однозначно разрешить вопрос о том, кто является автором объекта, сгенерированного нейросетью – будет ли это пользователь, который ввел запрос (prompt), или же разработчик нейросети, благодаря которому стало возможным функционирование нейросети.

Вместе с этим Европейский союз не оставляет идею создания всеобъемлющего регулирования в области искусственного интеллекта. Так, еще в 2020 году Европейский парламент принял резолюцию о праве интеллектуальной собственности в сфере разработки технологий искусственного интеллекта11 (European Parliament resolution of 20 October 2020 on intellectual property rights for the development of artificial intelligence technologies). В документе подчеркивается, что творения, созданные с помощью искусственного интеллекта, должны быть защищены правом интеллектуальной собственности – как минимум, в экономических целях, для поддержки инвестиций в технологии искусственного интеллекта. Однако Европейский парламент сомневается в том, что это должна быть именно защита, предоставляемая авторским правом, поскольку в этом случае нарушается принцип оригинальности, прочно связанный с физическим лицом. Но в случае, если объектам, генерируемым нейросетями, все-таки будет предоставлена защита в рамках авторского права, необходимо выработать единообразный и технологически нейтральный подход. Вероятно, для того, чтобы новая категория объектов органично вписывалась в традиционные институты авторского права. Таким образом, резолюция не предлагает однозначного решения для объектов, созданных с помощью искусственного интеллекта.

Позднее, в 2021 году, в Европейскую комиссию поступил проект Закона об искусственном интеллекте12 (Artificial Intelligence Act), который должен охватывать целый ряд сфер: введение риск-ориентированного подхода к использованию систем искусственного интеллекта, способных причинить вред человеку; ограничение использования систем распознавания лиц в публичных местах; запрет на системы искусственного интеллекта, прогнозирующие преступное поведение отдельных лиц13. Однако правовое регулирование объектов, генерируемых «пользовательскими» нейросетями, законопроект и вовсе обходит стороной, что опять же подчеркивает второстепенность данной проблемы.

Если последовательно подходить к определению правового режима объектов, генерируемых нейросетью, то первый вопрос, на который необходимо дать ответ, звучит следующим образом: а нуждается ли эта сфера во внешнем правовом регулировании? При этом не имеет значения, идет ли речь о каком-либо международном или государственном властном воздействии.

Данный вопрос может быть рассмотрен с политико-правовой точки зрения о роли государства в регулировании общественных отношений, однако данная дискуссия выходит за рамки настоящего исследования. Поэтому более эффективным представляется рассмотреть данный вопрос с учетом фактических обстоятельств, таких как темпы развития нейросетей, экономическая целесообразность введения ограничений, объективный вред, который может быть причинен человеку и обществу, наличие или отсутствие горизонтальных механизмов регулирования, будущие потенциальные возможности использования систем искусственного интеллекта.

Так, исследователи отмечают, что законодательное регулирование цифровых технологий (включая технологии искусственного интеллекта) в определенной степени можно назвать нецелесообразным, поскольку оно будет претерпевать многочисленные изменения из-за динамичного развития общественных и экономических отношений [12]. С этим доводом трудно не согласиться: менее чем за год «пользовательские» нейросети прошли путь от их первого размещения в открытом доступе до активного использования в личных и коммерческих целях по всему миру. Учитывая рост инвестиций в технологии искусственного интеллекта, вовлеченность крупных технологических компаний в развитие стартапов, несложно представить, что в ближайшие годы нейросети выйдут на новый качественный уровень.

Альтернативой властному правовому регулированию выступает саморегулирование. По мнению ряда авторов, саморегулирование является эффективным механизмом, которое может позволить государству решить часть проблем использования технологий искусственного интеллекта [4]. Вместе с тем саморегулирование не признается самодостаточным. Так, например, И.С. Бойченко выдвигает идею о том, что моделью правового регулирования нейросетей может стать только симбиоз саморегулирования и правового регулирования – при этом первое ограничивается исключительно техническими регламентами и стандартами [5]. Исходя из предложенной концепции, вопрос о правовом режиме объектов, генерируемых нейросетями, во всяком случае должен быть передан на нормативно-правовой уровень. Также исследователи высказывают обоснованные сомнения об эффективности саморегулирования общественных отношений в сфере искусственного интеллекта в Российской Федерации на столь раннем этапе развития, в отсутствие каких-либо основ правового регулирования данной сферы [19].

В качестве дополнительного варианта регулирования рассматриваются этические нормы, которые обладают рядом преимуществ: по сравнению с правовыми нормами, этические нормы легче воспринимаются в технической сфере, быстро принимаются и внедряются в общественные отношения [19]. Так, в 2021 году Министерство экономического развития РФ, Аналитический центр при Правительстве РФ и Альянс в сфере искусственного интеллекта подготовили Кодекс этики искусственного интеллекта14 – систему рекомендательных принципов и правил, которыми следует руководствоваться участникам отношений в сфере искусственного интеллекта. Однако Кодекс не разрешает проблему правового режима объектов, созданных нейросетью, оставляя это на усмотрение законодательным органам власти.

Таким образом, исследователи практически единогласно сходятся во мнении, что технологии искусственного интеллекта нуждаются в правовом регулировании. При этом стоит отметить, что правовое регулирование должно быть ориентировано на будущее время, в определенной степени опережать настоящий уровень развития нейросетей и содержать универсальные положения, которые будут применимы в течение продолжительного периода после их вступления в законную силу. Это также ведет к выводу о том, что правовое регулирование нейросетей в Российской Федерации и генерируемых ими объектов должно быть разработано при участии ведущих технических специалистов и разработчиков в сфере искусственного интеллекта. В противном случае появляется угроза неэффективного, практически неприменимого регулирования, которое будет препятствовать развитию и использованию нейросетей в Российской Федерации и в теории может создать негативный инвестиционный фон.

Следующий вопрос, который возникает при определении правового режима объектов, генерируемых нейросетями, это выбор отрасли права, наиболее уместной для регулирования данных общественных отношений. Как уже отмечалось, поскольку значительная часть генерируемых объектов по своей внешней форме (изображения, музыкальные произведения, программный код и иные) сравнима с охраняемыми результатами интеллектуальной деятельности, то главным образом исследователи рассматривают право интеллектуальной собственности.

В научной литературе можно встретить позиции о том, что продукты искусственного интеллекта – это однозначно объекты авторского права [7], и правовая проблематика смещается к вопросу об авторе произведения. Действительно, попытка распространения на объекты, генерируемые нейросетями, правового режима произведений приводит к ряду дискуссионных и неразрешимых вопросов, включая проблему авторства объектов. Начальная точка отсчета – норма статьи 1228 ГК РФ, в соответствии с которой автором результата интеллектуальной деятельности является исключительно физическое лицо, творческим трудом которого создан такой результат. Интересно, что доктринальные взгляды на автора произведений, созданных искусственным интеллектом, эволюционировали вместе с развитием технологии.

Ранее в научных кругах главным образом продвигалась идея о разработчике нейросети как об авторе всех результатов ее деятельности. Ученый Э.П. Гаврилов еще в своих научных трудах 1980-х годов высказывал мысль о том, что авторами произведений, создаваемых самими ЭВМ, должны считаться разработчики программ, с помощью которых созданы эти произведения, даже если сам разработчик не мог предсказать конечного результата [9]. Подобная позиция, с одной стороны, отдает дань уважения создателю нейросети, без которого генерация произведений была бы объективно невозможна, но с другой стороны обладает рядом недостатков, позднее отмеченных исследователями [8]. Так, совершенно не очевиден творческий вклад создателя разработчика искусственного интеллекта в генерации объектов: если придерживаться убеждения, что произведение – это выражение личности творца, то в конкретном произведении, созданном искусственным интеллектом, не отражается личность разработчика [6]. Более того, учитывая огромный массив генерируемых объектов в настоящее время, разработчик может даже не догадываться о существовании того или иного произведения и не желать быть его автором. Проблема осложняется тем, что разработка столь сложной технологии требует участия команды технических специалистов, каждый из которых выполняет свою роль в определенном этапе разработки нейросети, будь то написание программного кода или подбор тренировочных наборов данных и тестирование. Возникает неподъемная для гражданского оборота ситуация: на неопределенное количество генерируемых произведений распространяется соавторство неопределенного круга лиц-разработчиков, которые могут не подозревать о своих авторских правах. И если проблема распоряжения исключительным правом может нивелироваться служебным характером разработки нейросети, то защита личных неимущественных прав соавторов осложняется.

Позднее начали развиваться идеи о том, что раз произведение фактически создается системой искусственного интеллекта, то есть смысл признать за искусственным интеллектом способность создавать объекты авторского права и называться их автором. Однако и данная концепция также не проходит тест статьи 1228 ГК РФ: утверждение, что искусственный интеллект способен к самостоятельной творческой деятельности, подвергается обоснованной критике. Поскольку в законодательстве не закреплено содержание признака творчества в авторском праве, то научная дискуссия разворачивается вокруг творчества как философской категории. Характеризуя творческую деятельность, исследователи указывают на следующие присущие ей признаки: самостоятельность, свобода воли [6], индивидуальный характер [11], относительная новизна и даже выражение чувств и настроения [1]. Сопоставляя признаки творчества с деятельностью искусственного интеллекта, ряд исследователей приходит к выводу о том, что технологии искусственного интеллекта, как минимум на данном этапе развития, не обладают достаточными аппаратными и алгоритмическими возможностями для самостоятельной творческой деятельности [6]. С этим стоит согласиться, ведь действительно внутреннее строение и принцип функционирования нейросети, в кратком виде изложенные в начале настоящей статьи, свидетельствуют о том, что при генерации объектов программа руководствуется математическими вычислениями и закономерностями, на которые разработчик способен реально повлиять (например, путем внесения изменений в программный код или в наборы тренировочных данных). В признании искусственного интеллекта автором генерируемых объектов также отсутствует практическая польза: программа не обладает собственным интересом и не способна осуществлять авторские права. Поэтому кажется совершенно нецелесообразным вносить коренные изменения в право интеллектуальной собственности, переосмыслять понятие творческого труда, расширять перечень субъектов гражданских правоотношений (и вслед за этим – вносить корректировки в перечень субъектов ответственности, субъектов права на судебную защиту и далее) – только чтобы иметь возможность гордо заявлять, что Российская Федерация признает искусственный интеллект субъектом общественных отношений. Более того, исследователи высказывают опасения о том, что признание правосубъектности за объектом авторских прав – программой для ЭВМ – приведет к полному отказу от основ авторского права и в теории создаст угрозу гражданскому праву [8]. Автор настоящей работы разделяет высказанные опасения.

Более устойчивой и перспективной представляется позиция о том, что автором генераций может быть признан конечный пользователь нейросети, который непосредственно вводит запрос (prompt) в систему. Пользователь – физическое лицо, что уже избавляет от необходимости вносить фундаментальные изменения в общие положения авторского права. И по сравнению с концепцией автора-разработчика, творческий вклад пользователя в создание объекта более прозрачен, ведь именно конечный пользователь мысленно представляет желаемый результат и, основываясь на нем, ставит алгоритму определенную задачу путем запроса. Искусственный интеллект в этом процессе выполняет техническую роль инструмента, по аналогии как для художника – кисть. Но данная концепция вновь вызывает вопрос относительно творческого труда пользователя: можно ли назвать формулирование запроса творчеством, при учете, что запрос может состоять даже из односложного слова? Можно ли утверждать, что творческие усилия пользователя нейросети качественно сопоставимы с трудом композитора, который сочиняет и совершенствует музыкальное произведение в течение нескольких лет? В перспективе подобное регулирование существенно снизит коммерческую ценность «рукотворных» произведений, поскольку произведения пользователей нейросети будут намного доступнее и дешевле в их создании. Более того, ожидается, что с развитием технологий доля человеческого участия будет постепенно сокращаться с соответствующим увеличением доли участия искусственного интеллекта [15]. Это приводит исследователей к очередному выводу о необходимости реформирования общих положений права интеллектуальной собственности, например, путем разработки дополнительных условий для определения существенности человеческого вклада по аналогии со вторичными условиями охраноспособности для оценки изобретательского уровня изобретения [13].

Некоторые исследователи полагают, что описанных выше препятствий возможно избежать, если выбрать правовой режим, свойственный объектам смежного права. Так, исследователи сравнивают продукты искусственного интеллекта с фонограммой: личность лица, кто непосредственно произвел запись звуков исполнения, не имеет значения, равно как не имеет значения вопрос о наличии или отсутствии творческого вклада в создание фонограммы. В этом смысле правообладатель фонограммы отдаленно напоминает фигуру пользователя нейросети, по запросу которого инициирована генерация объекта [3]. Предлагаются и смешанные варианты, например режим общественного достояния в сочетании со смежным правом публикатора, благодаря чему одновременно обеспечивается свободный доступ к генерациям и при этом поощряется лицо, которое довело произведение до всеобщего сведения, награждая его правами публикатора [22].

Обосновывая уникальность продуктов искусственного интеллекта и особый характер их создания, исследователи задумываются о введении права sui generis по аналогии с базами данных [17]. Вместе с тем введение особого охранного режима должно быть тщательно продумано [22]. На сегодняшний день в доктрине отсутствует проработанная позиция о содержании права sui generis для продуктов искусственного интеллекта. Исследователи даже ставят под сомнение вопрос, должен ли особый режим существовать в рамках подотрасли права интеллектуальной собственности или же речь идет о режиме охране нематериальных объектов, наряду с интеллектуальной собственностью и личными неимущественными правами на нематериальные блага [14].

Стоит согласиться с последним утверждением: право интеллектуальной собственности – не единственно возможный вариант правовой защиты. Так, например, в отчете Европейской комиссии «Тенденции и разработки в области искусственного интеллекта: вызовы системе прав интеллектуальной собственности» предлагается рассмотреть для защиты генерируемых объектов такие инструменты, как режим коммерческой тайны, договорное право, защита от недобросовестной конкуренции15. Такой подход вызывает особый интерес, поскольку, действительно, правовой охраны можно добиться при помощи различных механизмов, один из которых будет предложен автором далее.

При анализе общественных отношений в сфере искусственного интеллекта необходимо в первую очередь опираться на цели правовой защиты, некий желаемый результат правовой охраны, а не исключительно на внешнее сходство с той или иной отраслью права. Автор полагает, что в этом смысле целью правовой защиты продуктов нейросетей является баланс между противонаправленными и сонаправленными интересами основных социальных групп:

- общество в широком смысле заинтересовано в свободном использовании результатов эксплуатации нейросетей;

- коммерсанты заинтересованы в возможности «владеть» и «распоряжаться» генерируемыми объектами и получать экономическую прибыль;

- разработчики нейросетей заинтересованы в компенсации финансовых затрат на разработку нейросети;

- авторы произведений, созданных без использования технологий искусственного интеллекта, заинтересованы в коммерциализации своего творческого труда и поддержании спроса на рукотворные произведения;

- государство заинтересовано в развитии технологий искусственного интеллекта, обеспечении безопасности эксплуатации нейронных сетей, защите законных прав и свобод человека и общества.

И если интересы первых двух групп возможно защитить, используя механизмы права интеллектуальной собственности – концепцию исключительного права (легальную монополию), способы использования результатов интеллектуальной деятельности, договорные конструкции о предоставлении права использования и об отчуждении исключительного права, положения о случаях допустимого свободного использования результатов интеллектуальной деятельности, то интересы иных групп при этом остаются за пределами или даже подавляются. Так, например, выбор правового режима общественного достояния в сочетании со смежным правом, который был упомянут в предыдущей главе, удовлетворяет общественный и предпринимательский интерес, однако не создает никаких преимуществ для разработчиков нейросетей, что впоследствии чревато стагнацией в разработке отечественных решений в сфере искусственного интеллекта. Полное признание авторских прав за пользователем нейросети и вовсе создает угрозу уничтожения рынка произведений, созданных без использования искусственного интеллекта, и, как результат, снижение общего уровня и объема творческой деятельности и исчезновение ряда творческих профессий.

Обзор основных концепций о месте продуктов искусственного интеллекта в системе права свидетельствует о том, что такие объекты не укладываются в рамки ни одного из режимов, которые существуют в действующем регулировании результатов интеллектуальной деятельности. Соответственно, включение норм об объектах, генерируемых нейросетью, в подотрасль права интеллектуальной собственности неизбежно приведет к необходимости переосмысления общих положений об авторе результата интеллектуальной деятельности, о творческом вкладе, об объектах авторских прав.

Автор настоящей работы придерживается убеждения, что внесение столь фундаментальных изменений в российское законодательство об интеллектуальной собственности лишь для того, чтобы предоставить правовую охрану генерациям, является нецелесообразным ввиду следующего. Технологии искусственного интеллекта – лишь частное и далеко не единственное проявление шестого технологического уклада [18]. Не исключено, что по мере развития сквозных цифровых технологий будут появляться новые потенциально охраноспособные объекты. Постоянное реформирование законодательства в попытке угнаться за темпами научно-технического прогресса не отвечает ключевому принципу стабильности правопорядка и правоотношений, что, в свою очередь, подрывает доверие граждан к законотворчеству. А если учесть, что действующее законодательство об интеллектуальной собственности введено в действие всего пятнадцать лет назад, 1 января 2008 года16, и с тех пор более тридцати раз подвергалось существенным изменениям, то внесение кардинальных изменений в сфере искусственного интеллекта грозит нестабильностью гражданского оборота и торможению развития права интеллектуальной собственности как юридической науки.

Оставляя право интеллектуальной собственности в неизменном виде, следует признать, что объекты, генерируемые нейросетью, изначально отличаются от результатов интеллектуальной деятельности по ряду перечисленных в предыдущей главе признаков: 1) деятельность нейросети является квазиинтеллектуальной деятельностью ввиду отсутствия у алгоритма человеческого интеллекта; 2) участие человека в генерации объектов отсутствует или сведено до минимума; 3) творческий труд при генерации объектов отсутствует или не очевиден; 4) доминирующую роль в создании объектов играет алгоритм нейросети – программа для ЭВМ. В связи с этим рассматривать генерации как потенциальные результаты интеллектуальной деятельности и, в частности, как объекты авторского права представляется неверным.

Автор выдвигает идею о возможном регулировании отношений в сфере эксплуатации нейросетей с точки зрения информационного права. Следует начать с того, что восприятие передовых технологий в информационно-правовом аспекте не является новым. Так, исследователи, анализируя составные части робота, приходят к выводу о том, что программная архитектура робота содержит компоненты баз данных, благодаря которым, в частности, обеспечивается способность робота к самообучению [2]. С позиции информационных технологий программная составляющая робота представляет собой информационную систему. Эта констатация позволяет применять к отношениям в сфере робототехники положения Федерального закона от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (далее – Закон об информации)17, к примеру, об операторе информационной системы, о порядке создания и эксплуатации информационной системы, о правах обладателя информации, содержащийся в базах данных информационной системы и иные.

Несмотря на то, что с технической точки зрения возможность отнесения искусственного интеллекта к сфере робототехники является дискуссионным вопросом [2], к технологиям искусственного интеллекта и машинного обучения могут по аналогии применяться нормы информационного права ввиду следующего. Как уже было отмечено ранее, нейронные сети включают в себя сложноорганизованную программную часть, состоящую из нейронов – вычислительных единиц, синапсов, слоев, без которой нейросеть не была бы способна обрабатывать данные и самообучаться. Тем самым структура нейросети в процессе ее разработки и эксплуатации приобретает сущностные черты информационной системы – «совокупности содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих ее обработку информационных технологий и технических средств» (п.3 ст. 2 Закона об информации). Так, поскольку действующее законодательство определяет информацию как данные вне зависимости от формы их предоставления (п.1 ст.2 Закона об информации), то в качестве информации могут выступать данные, представленные на языке алгоритма – в двоичном формате. Данные выстраиваются в систему, специально организованную для выполнения конкретных задач нейросети, что в совокупности образует базу данных. Более того, если предположить, что тренировочные наборы данных, благодаря которым происходит обучение нейросети на начальных этапах разработки, входят в структуру нейросети, то база данных нейросети как информационной системы также расширяется и дополняется упомянутыми наборами данных. Обработку данных и представление результатов обеспечивает технология машинного обучения – информационная технология. Таким образом, архитектура нейронной сети может быть признана информационной системой, а эксплуатация нейросети способна охватываться правовым регулированием информационных систем, предусмотренным в ст. 13 Закона об информации. В отношении «пользовательских» нейросетей, открытый доступ к которым обеспечивается при помощи сети Интернет, следует констатировать, что подобные информационные системы подключены к информационно-телекоммуникационным сетям, и дополнительно должны применяться положения законодательства о регулировании отношений в сети Интернет, в частности, об ограничении доступа к информации, распространяемой с нарушением закона, с нарушением авторских и смежных прав и иные.

Чтобы определить место объектов, генерируемых нейросетью как информационной системой, необходимо проанализировать технический процесс генерации. В упрощенном виде нейросеть получает пользовательский запрос, обрабатывает его на основе данных, содержащихся в программной составляющей нейросети, и выдает ответ в установленной разработчиком форме (определенный сгенерированный объект). Из понимания, что нейросеть как информационная система обеспечивает обработку информации посредством информационных технологий, логичным образом следует, что результатом эксплуатации нейросети является создание новой информации, не существовавшей ранее. Иными словами, объекты, сгенерированные нейросетью, вне зависимости от их внешней формы (изображение, текст, программный код и прочие формы) являются информацией – данными, полученными на основе обработки запроса пользователя нейросети.

Преимуществами данной концепции является то, что она учитывает техническую сторону эксплуатации нейросети, подчеркивает значение автоматизированных процессов обработки информации при генерации объектов, что избавляет от необходимости поиска творческого начала в деятельности искусственного интеллекта. Концепция также объясняет, почему генерации не могут быть признаны охраноспособными объектами интеллектуальной собственности: создание результата интеллектуальной деятельности на основе обработки информации (данных в двоичном формате), изначально не обладающей правовой охраной как результат интеллектуальной деятельности, представляется невозможным.

Кроме того, определение нейросети как информационной системы, а генераций как информации отвечает общественным интересам в части свободного доступа к эксплуатации систем искусственного интеллекта. Так, в ст. 3 Закона об информации закреплены ключевые принципы свободы поиска, получения, передачи, производства и распространения информации любым законным способом, что позволяет пользователю беспрепятственно использовать технологии нейросети и создавать объекты – информацию.

Равным образом удовлетворяются потребности в правовой возможности владеть и распоряжаться продуктами искусственного интеллекта. Пункт 5 ст. 2 Закона об информации устанавливает, что обладателем информации является лицо, самостоятельно создавшее информацию либо получившее на основании закона или договора право разрешать или ограничивать доступ к информации, определяемой по каким-либо признакам. Исходя из этого первоначальным обладателем информации (генерируемого объекта) должен быть пользователь, по запросу которого, с использованием технологии нейросети, была создана информация. Также допустимо, если в пользовательском соглашении интернет-сайта, с помощью которого осуществляется доступ к нейросети, будет указано, что пользователь является обладателем информации, созданной им в результате эксплуатации нейросети.

Права обладателя информации, закрепленные в ст. 6 Закона об информации, отчасти напоминают содержание исключительного права. Так, обладатель информации вправе по своему усмотрению разрешать свободный доступ к информации, что близко к праву на обнародование, закрепленному в ст. 1268 ГК РФ. Обладатель информации вправе ограничить доступ к информации, определять порядок и условия такого доступа, что отчасти напоминает легальную монополию собственника вещи или правообладателя объекта интеллектуальной собственности. Также у обладателя информации есть право использовать информацию любыми законными способами, например, распространяя ее путем размещения в сети Интернет, по аналогии со способом использования результата интеллектуальной деятельности – доведением до всеобщего сведения. Особым значением для гражданского оборота объектов, генерируемых нейросетью, является право обладателя информации на предоставление информации другому лицу, в том числе на основании договора. Информация, в силу прямого указания в п. 1 ст. 5 Закона об информации, может являться объектом гражданских правоотношений. Более того, исследователи высказывают позицию о том, что информация, представленная в определенной форме и имеющая экономическую ценность, должна быть прямо поименована как объект гражданских прав [16].

Автор полагает, что для защиты государственных интересов и интересов разработчиков нейросети все же потребуется внесение изменений в законодательство об информационных технологиях. В соответствии с действующей редакцией п. 12 ст. 2 Закона об информации, в качестве оператора информационной системы может выступать гражданин или юридическое лицо, осуществляющие деятельность по эксплуатации информационной системы. В п. 2 ст. 13 Закона об информации уточняется, что оператором информационной системы является собственник используемых для обработки содержащейся в базах данных информации технических средств, который правомерно пользуется такими базами данных. Если рассматривать нейронную сеть как информационную систему, то на статус оператора может претендовать одновременно как разработчик нейросети (если допускать, что он собственник технических средств), так и любой пользователь, который фактически использует технологию искусственного интеллекта для достижения собственных целей. Вместе с тем очевидно, что пользователи нейросети не могут выступать в роли операторов: законодатель предъявляет к фигуре оператора ряд требований и мер ответственности, которые не могут быть переложены на пользователя. Кроме того, в соответствии с п. 6 ст. 13 Закона об информации, оператор информационной системы определяет порядок создания и эксплуатации информационных систем. Такой порядок может быть установлен только разработчиком и/или владельцем нейросети.

В связи с этим предлагается ввести законодательный термин «оператор нейронной информационной системы», который может определяться как лицо, которое организовало создание нейронной информационной системы и/или обеспечивает техническую возможность ее эксплуатации, в том числе для неограниченного круга лиц с использованием сети Интернет. Также представляется целесообразным введение статьи 13.1 «Нейронные информационные системы» в Закон об информации, где содержались бы положения об особенностях эксплуатации нейронных информационных систем; об ограниченной ответственности оператора; об особом порядке ограничения доступа к нейросети в сети Интернет. Требования к оператору нейросети должны быть мягче, чем аналогичные требования к новостному агрегатору (ст. 10.4 Закона об информации) или к владельцу аудиовизуального сервиса (ст. 10.5 Закона об информации), поскольку оператор нейросети ввиду значительного объема пользовательских генераций объективно не способен проверять каждый генерируемый объект на соответствие законодательству. Вместе с тем законодатель вправе предъявить к оператору нейросети требования, связанные с защитой основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В целях поддержания разработки отечественных решений в сфере нейронных сетей можно рассмотреть идею о создании реестра операторов нейронных информационных систем, а также предусмотреть особый порядок включения в реестр технологических стартапов и установить ряд специальных налоговых льгот и льгот в кредитовании для операторов нейросетей, включенных в указанный реестр. Это позволит в определенной степени компенсировать финансовые расходы разработчиков и владельцев отечественных нейросетей на их разработку и обеспечение их эксплуатации.

И, наконец, предложенная авторская концепция благоприятна для авторов произведений, созданных без использования технологий искусственного интеллекта: экономическая ценность «классических» результатов интеллектуальной деятельности будет сохранена на прежнем уровне. У участников гражданского оборота будет выбор: 1) приобретение сгенерированного объекта у обладателя информации, в соответствии с законодательством об информации и договором; 2) приобретение права использования или исключительного права на результат интеллектуальной деятельности, в соответствии с законодательством об интеллектуальной собственности и договором. Поскольку правовые режимы информации и результатов интеллектуальной деятельности различны и имеют собственные преимущества и недостатки, то рынки генераций и объектов интеллектуальной собственности не должны пересекаться.

Таким образом, распространение на объекты, генерируемые нейросетью, правового режима информации в соответствии с Законом об информации имеет положительные стороны для общества в широком смысле, защищает предпринимательские интересы и, при внесении изменений в законодательство, потенциально способно обеспечить государственные интересы и интересы разработчиков и владельцев нейронной сети.

В результате анализа действующего российского законодательства и зарубежной практики было установлено, что правовое регулирование объектов, созданных нейросетью, находится на начальной стадии разработки, на уровне концепций и проектов. Более того, подчеркивается второстепенность данной проблемы: в первую очередь стоит ожидать законодательного закрепления общих положений в сфере искусственного интеллекта (вопросы безопасности, соблюдения законных прав и свобод человека, использование технологий искусственного интеллекта для публичных целей и др.). Правовой режим продуктов искусственного интеллекта, и, в частности, введение их в гражданский оборот, вероятно, будут установлены значительно позднее.

Вместе с тем очевидно, что такие объекты нуждаются в правовом регулировании. Обзор основных авторских концепций в данной сфере свидетельствует о том, что исследователи склоняются рассматривать объекты, сгенерированные нейросетью, как охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, с распространением на них правового режима, свойственного тому или иному объекту интеллектуальной собственности. Однако критический анализ концепций привел автора настоящей работы к следующим выводам: 1) сгенерированные объекты не укладываются в рамки ни одного из режимов, которые существуют в действующем регулировании интеллектуальной собственности; 2) все авторские подходы так или иначе подразумевают внесение изменений в общие или специальные положения законодательства об интеллектуальной собственности; 3) предложенные концепции защищают интересы одной социальной группы в ущерб другой.

Автор выдвигает идею о том, что истоки правового регулирования объектов, сгенерированных нейросетью, можно найти в информационном праве. Так, нейронная сеть содержит признаки информационной системы: 1) в качестве информации выступают данные в двоичном формате; 2) данные в совокупности представляют собой сложноорганизованную систему, фактически образуя базу данных; 3) обработку данных обеспечивает технология искусственного интеллекта – информационная технология. В результате обработки информации нейросеть как информационная система создает новую информацию – сгенерированные объекты. Тем самым объекты подчиняются правовому режиму информации, а пользователь, на основе запроса которого был сгенерирован объект, является первоначальным обладателем информации. Действующее законодательство предусматривает способы использования информации, а также рассматривает информацию как объект гражданских правоотношений, что позволяет вводить объекты, сгенерированные нейросетью, в гражданский оборот. Преимуществом данной концепции является то, что она требует минимальных изменений в действующее законодательство. Таким образом, распространение на объекты, генерируемые нейросетью, правового режима информации потенциально отвечает интересам основных субъектов отношений в сфере искусственного интереса.