"Журнал Суда по интеллектуальным правам", № 25, сентябрь 2019 г., с. 30-42

Освоение Больших данных, в зависимости от субъективной точки зрения, можно отнести как к одному из величайших достижений человечества, так и к одной из самых больших проблем. Безусловно, начало использования Больших данных дало возможность компаниям предлагать новые решения, построенные на основе индивидуальных предпочтений потребителя, а ему – получать новый персонализированный продукт, наиболее подходящим образом удовлетворяющий желаниям.

Тем не менее использование Больших данных открывает компаниям новые возможности по воздействию и контролю над конкурентной ситуацией на рынке, ставит под угрозу тайну личной жизни и равенство людей. Стремительное развитие цифровой экономики в сочетании с низким уровнем расходов на внедрение инновационных продуктов влечет постоянное отставание государственного регулирования от экономических реалий. При этом объем данных, обрабатываемых в мировом масштабе, растет колоссальными темпами. Согласно статистике1 к 2020 г. накопленный объем данных должен увеличиться примерно до 44 зетабайт или 44 трлн гигабайт (для сравнения, в 2015 г. – лишь12 зетабайт).

Большие данные – это новая нефть, и схожесть эта определяется не только ценностью. Так, необработанные массивы информации столь же малополезны, как и необработанная нефть, а компании, «добывающие» данные, столь же быстро становятся самыми прибыльными в мире. Примеров удачного использования Больших данных масса. Председатель правления «Сбербанка» Герман Греф, говоря об их применении в работе банка, отметил: «Всего 11-12 лайков достаточно, чтобы предсказания модели совпали с оценками [вашего поведения] коллегами, а 230 дадут нам возможность понимать вас лучше, чем ваши близкие»2. «Аэрофлот», благодаря использованию Больших данных, вычислил, что из 32 млн пассажиров компании было всего лишь 10 млн уникальных, а 50% выручки обеспечивали всего лишь 1,2 млн человек из них. На основе данной информации компании удалось сократить рекламные расходы в разы.

Вопросы правомерного регулирования Больших данных сегодня – одна из важнейших дискуссионных тем не только в России, но и в мировом юридическом сообществе. Несмотря на то что регулирование Больших данных на первый взгляд кажется узкоспециализированной частью государственного управления, их колоссальное экономическое влияние, прежде всего – на самые быстрорастущие секторы экономики, а также специфический характер, уже показали необходимость быстрого реагирования. Правовой аспект Больших данных, в отличие от, например, морального, изучен крайне мало: исследований, проведенных в данных сфере, в особенности в России, недостаточно для формирования многостороннего правового подхода к урегулированию их правомерного использования.

Несмотря на более ранние технологические возможности, термин «Большие данные», или Big Data, стал активно использоваться лишь в последнее десятилетие. Этот термин, изначально придя из точных наук, программирования, вызывал и продолжает вызывать множество споров: что именно понимать под Большими данными? Насколько «большими» должны быть такие данные? Какие критерии обработки мы можем использовать? Насколько деперсонализированными должны быть такие данные? К сожалению, мировое сообщество еще не пришло к консенсусу в этом вопросе, а значит – вопрос определения границ правомерного использования Больших данных остается за отдельными государствами.

Кроме того, под Большими данными обычно понимается не столько сама информация, сколько информация и технология (как совокупность методов обработки данных огромных объемов из различных источников) вместе взятые.

Учитывая неопределенность термина, существующую не только в юридической науке, но и технической среде, зачастую «Большие данные» преподносят через описание их свойств: 1) разнообразия данных (Variety), 2) большого объема (Volume) и 3) высокой скорости их изменения (Velocity).

Для того чтобы сформировать представление о различных государственных подходах в области правомерного использования Больших данных, рассмотрим два государства – Соединенные Штаты Америки и Россия, а также Европейский союз.

США, несмотря на статус наиболее продвинутого в плане цифровых технологий государств мира, все же не имеют единого централизованного подхода по урегулированию защиты персональных данных и, тем более, Больших данных. Нормы, регламентирующие правомерный порядок использования таких данных, разбросаны по множеству актов:
The Fair Credit Reporting Act (15 U.S.C. §1681)
The Electronic Communications Privacy Act (18 U.S.C. §2510)
The Computer Fraud and Abuse Act (18 U.S.C. §1030)
The Health Insurance Portability and Accountability Act (HIPAA) (42 U.S.C. §1301)
The Financial Services Modernization Act (15 U.S.C. §§6801-6827)

При этом нормативного закрепления термина «Большие данные» на федеральном уровне не существует. Также нет специального нормотворческого или контролирующего органа в сфере персональных данных и Больших данных. Отдельные функции выполняет Федеральная торговая комиссия (FTC, далее – «ФТС»), антимонопольный орган, уполномоченный на борьбу с недобросовестной конкуренцией. Предписания ФТС появляются в виде отдельных статутов и правил ФТС.

Отсутствие комплексного подхода к регулированию как Больших данных, так и персональных данных в США можно объяснить двумя главными причинами:
1) во-первых, данные рассматриваются в качестве составной части права на неприкосновенность частной жизни (privacy). Хотя такое право прочно вошло в жизнь американцев, оно не имеет конституционного или федерального закрепления, а возникло на основе судебных прецедентов и на их основе продолжает активно развиваться. Важно отметить, что действие данного права распространяется как на граждан Соединенных Штатов Америки, так и на находящихся на территории государства иностранцев в равной степени.
2) во-вторых, для крупных американских компаний-операторов данных, таких как Yahoo, Amazon или Google, существование открытого Интернета, не ограниченного жестким регулированием, является одним из главных аспектов их дальнейшего развития. Активная лоббистская деятельность данных компаний направлена на то, чтобы жесткие регламенты по Большим данным не были приняты. Как показал судебный процесс над Facebook из-за разгоревшегося скандала с использованием аналитической компанией Cambridge Analitica данных пользователей социальной сети, американские корпорации не заинтересованы в ужесточении информационного законодательства и не соблюдают европейский Регламент GDPR в полном объеме. Появление в США Регламента наподобие GDPR принудит компании значительно пересмотреть текущие финансовые модели, в частности – по продаже данных другим компаниям.
3) в-третьих, деятельность ФТС по стимулированию компаний к выработке проработанных правил конфиденциальности укрепила веру законодателя в возможность саморегулирования. Действительно, американские компании-операторы данных имеют наиболее проработанные правила конфиденциальности. Однако это не отменяет того, что многочисленные правила, в которых применяются различные дефиниции, мешают пользователю (субъекта обработки данных), и он не может точно предугадать, как его данные будут собираться, храниться и использоваться.

Как отмечают многие авторы, американская модель охраны данных расценивает конфиденциальность как товар, рассчитывая на то, что потребитель (нравится нам это или нет) остается бдительным в вопросах передачи данных. При этом более конкретизированное регулирование возникает в определенных областях общественной жизни только по мере возникновения проблем: например, многочисленные акты о передаче данных в сфере здравоохранения.

Таким образом, федеральное законодательство США прямо не регулирует использование Больших данных, оставляя это на усмотрение штатам и компаниям. Столь большая диспозитивность в отношении данных – редкость на сегодняшний день, что мы можем увидеть на примерах Европейского союза и России.

С 25 мая 2018 г. на территории всего Европейского союза действует Общеевропейский регламент по защите персональных данных или General Data Protection Regulation (далее – GDPR, «Регламент»). На уровне правотворчества государства - члены Евросоюза обязаны гармонизировать с Регламентом GDPR свое национальное право посредством принятия, изменения, дополнения своего национального права.

Законодатель не стал выделять Большие данные в отдельную категорию, но, по сравнению с раннее действующей Директивой о защите данных 1995 г., значительно расширил понятие «Персональных данных». В соответствии с п. 1 ст. 4, персональные данные — это любая информация, относящаяся к идентифицированному или идентифицируемому физическому лицу (субъект данных), по которой прямо или косвенно можно его определить. К такой информации относится в том числе имя, данные о местоположении, онлайн-идентификатор или один или несколько факторов, характерных для физической, физиологической, генетической, умственной, экономической, культурной или социальной идентичности этого физического лица. Определение широкое и дает понять, что даже IP-адреса могут быть персональными данными.

Однако в Политике Европейской комиссии3, посвященной Большим данным, закреплено их определение в качестве «больших массивов информации, источником которой являются различные каналы с высокой скоростью передачи. При этом данные могут быть как созданы людьми, так и сгенерированы компьютерами».

Важно отметить, что GDPR согласован с положениями целого ряда международно-правовых актов, в том числе:

- Конвенции Совета Европы от 28 января 1981 г. о защите физических лиц при автоматизированнои? обработке персональных данных и Дополнительного протокола к Конвенции;

- Хартии Европеи?ского Евросоюза об основных правах;

- Европеи?скои? Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Это подчеркивает тот аспект, что Регламент рассматривает данные именно с точки зрения прав и свобод гражданина, а не как цифровой актив.

Кроме того, Регламент устанавливает законные основания для обработки данных (ч. 1 ст. 6). Наличия хотя бы одного из них достаточно для того, чтобы обработка считалась законной. В частности, обработка считается законной, если субъект данных предоставил согласие на обработку своих персональных данных, или она необходима для выполнения контракта, стороной которого является субъект данных. Неопределенность вызывает основание, по которому необходимость обработки данных обуславливается защитой жизненно важных интересов субъекта данных или другого физического лица. Такая формулировка позволяет компаниям обрабатывать их, даже не располагая четким правовым обоснованием, что может вызывать многочисленные злоупотребления на практике.

На базе анализа положений GDPR и трудов европейских юристов была составлена таблица с наиболее существенными изменениями, привнесенными Регламентом.

Подход Европейского союза весьма последователен: регулирование распространяется как на первичный сбор данных, так и на их обработку, обезличивание, использование и уничтожение. GDPR, в первую очередь, рассматривает Большие данные как персональные данные в их широком понимании. Это влечет создание льготного режима для обработки обезличенных данных, усиленной защиты пользователей, а также наложение огромных штрафов (до 20 млн евро) на компании за неправомерное использование и другие нарушения.

Также, GDPR закрепляет принципы обработки данных.

1. Законность, справедливость и прозрачность. Любую информацию о целях, методах и объёмах обработки персональных данных следует излагать максимально доступно и просто, а также, в случае необходимости, предоставлять отчетность контролирующим органам.

2. Ограничение цели. Данные должны собираться и использоваться исключительно в тех целях, которые заявлены компанией.

3. Минимизация данных. Нельзя собирать личные данные в бoльшем объёме, чем это необходимо для целей обработки.

4. Точность. Необходимо принимать обоснованные меры для обеспечения своевременного удаления или исправления неточных данных.

5. Ограничение хранения. Личные данные должны храниться в форме, которая позволяет идентифицировать субъекты данных на срок не более, чем это необходимо для целей обработки.

6. Целостность и конфиденциальность. При обработке данных пользователей компании обязаны обеспечить защиту персональных данных от несанкционированной или незаконной обработки, уничтожения и повреждения.

В отличие от американской модели, GDPR предусматривает создание Европейского совета по защите данных (European Data Protection Board). В соответствии со ст. 68 GDPR, в состав совета входит Европейский инспектор по защите персональных данных, а также главы надзорных органов каждого государства-члена ЕС. Таким образом обеспечивается централизованный контроль за применением Регламента, а также - единообразие политики.

Кроме того, GDPR работает по принципу экстерриториальности (ст. 3) в двух случаях:
«..(a) предоставления товаров и услуг субъектам данных в Союзе4 вне зависимости от того, требуется ли оплата от указанного субъекта данных, или
(b) мониторинга их деятельности при условии, что деятельность осуществляется на территории Союза».

Компании, даже не находящиеся на территории Евросоюза, в том числе российские, обязаны в полном объеме соблюдать требования GDPR, а также назначать уполномоченного ответственного представителя на территории Европейского союза, который будет отвечать на все запросы контролирующих органов. В этой связи показательно, что сразу после вступления GDPR в силу в адрес зарегистрированных в США компаний Google и Facebook были предъявлены исковые требования в объеме 7,6 млрд евро5. Причина – наличие принудительного пользовательского соглашения (Facebook отключал аккаунты за несогласие с ним), противоречащего Регламенту.

Стоит отметить, что Тим Кук, CEO Apple, неоднократно положительно высказывался о GDPR и призывал Конгресс задуматься о создании подобного акта в США. «Мы должны отметить преобразующую работу европейских институтов, – сказал Кук на конференции по защите данных в Брюсселе, - пришло время всему остальному миру, включая мою родину, последовать вашему примеру»6.

Таким образом, введение в силу GDPR значительно усилило контроль, как общественный (например, право субъектов данных запрашивать информацию о том, какие именно данные собирает компания), так и институциональный (например, введение и применение больших штрафных санкций) над сбором и обработкой данных. Несмотря на то что Регламент не оперирует понятием «Больших данных», его положения, в силу широкого толкования термина «Персональные данные», фактически применимы и к обработке Больших данных. Роль Регламента трудно переоценить: он впервые столь тщательно закрепил систему принципов работы с данными, закрепил права человека во взаимосвязи с данными (в том числе новые, например - право на перенос), создал централизованную правоприменительную систему. Более того, экстерриториальное применение норм GDPR задало вектор законотворчества и для других мировых правопорядков.

На сегодняшний момент в регулировании отношений в сфере Больших данных системообразующими актами являются Федеральный закон «О защите персональных данных» от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ (далее – «ФЗ о Персональных данных») и Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

В 2017 г. в Российской Федерации была принята Программа «Цифровая экономика», направленная на развитие инновационного потенциала страны. Большие данные стоят на первом месте в качестве «сквозных технологий», то есть в качестве прорывных цифровых технологий7. Более того, Большие данные упоминались в принятой в 2013 г. Стратегии развития отрасли информационных технологий в Российской Федерации на 2014 - 2020 гг.8. Однако ни в Программе «Цифровой экономики», ни в Стратегии не говорится о том, что представляют из себя Большие данные.

При этом, если европейский законодатель решил эту проблему, расширив понятие «персональных данных», по сути, включив в него понятие «Больших данных», то в российском законодательстве наблюдается неопределенность. Так, ФЗ о Персональных данных (ст. 3) вводит это понятие как любой информации, относящейся прямо или косвенно к определенному или определяемому физическому лицу (субъекту персональных данных). Однако принятые 6 июля 2016 г. Федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон "О противодействии терроризму" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» № 374-ФЗ, а также Федеральный закон № 375-ФЗ (далее – «Пакет Яровой») обязывают операторов связи и организаторов распространения информации хранить не только персональные данные, но и метаданные9, передаваемые пользователями. Таким образом, Пакет Яровой в большой мере распространяется на Большие данные, в то время как ФЗ о Персональных данных – лишь отчасти.

На базе научной литературы, а также анализа ФЗ о Персональных данных и Регламента GDPR была составлена сравнительно-правовая таблица с наиболее существенными различиями в регулировании:

Анализируя вышеупомянутые законы, можно выделить следующую проблематику российского законодательного регулирования правомерного использования Больших данных.

1. Двойное регулирование с нормами GDPR. Помимо приведенных законов на российских операторов данных распространяет свое действие Регламент GDPR – как на компании, не учреждённые в Евросоюзе, но обрабатывающие персональные данные находящихся в Евросоюзе субъектов данных. То есть, говорить о гармонизации российского законодательства и Регламента GDPR нельзя, так как в практическом плане для российских компаний это означает «двойное обременение». Более того, многие нормы российского законодательства, как видно из приведенной таблицы, входят в расхождение с нормами Регламента. Так, соблюдение российскими компаниями требований Пакета Яровой может привести к нарушению ими законодательных норм, действующих в другом иностранном государстве, в частности – регламентированных GDPR требований о конфиденциальности.

2. Говоря о законодательных противоречиях, стоит посмотреть на проблему и с другой стороны: иностранные компании-операторы данных, вынужденные выполнять императивные требования Пакета Яровой, также начали значительно сокращать свое присутствие на российском рынке услуг12.

В этой связи стоит отдельно отметить Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части уточнения порядка обработки персональных данных в информационно-телекоммуникационных сетях» от 21 июля 2014 г. N 242-ФЗ. В соответствии с этим законом Россия начала выстраивание беспрецедентного механизма локализации персональных данных, не имеющего аналогов в зарубежных странах. Так, главная копия персональных данных россии?ских граждан, собранных в России, должна быть расположена именно в России. Согласно исследованию ECIPE13 потери российской экономики от ухода европейских компаний всего за год составили 0,27% ВВП, что эквивалентно 5,7 млрд долларов14.

По оценкам РСПП, к 2019 г. операторы должны были потратить на реализацию пакета около 17 трлн рублей. Безусловно, эта сумма нереальна для операторов, и строгость законодательных норм в данный момент компенсируется тем, что правоприменительные органы почти не наказывают за фактические нарушения.

3. Как отмечено в Программе «Цифровая экономика», в России, в отличие от большинства государств, не существует правил оценки центров хранения и обработки данных. В связи с этим отсутствует и объективная возможность для оценки уровня оказываемых услуг, в том числе по объему возможных для хранения данных.

Таким образом, российское законодательство также не оперирует понятием «Большие данные», регулируя их как персональные данные. Исходя из анализа последних редакций соответствующих законов, можно сделать вывод о том, что российский законодатель пошел по пути локализации данных пользователей, значительно ограничив трансграничную передачу данных. Безусловно, такой подход тоже имеет право на существование, но опыт США и даже Китая, известного своей закрытой цифровой средой, показывают общемировую тенденцию на гармонизацию правовых норм с Регламентом GDPR. Регламент действительно является наиболее продуманным законом. GDPR имеет юридические решения, которые можно заимствовать для совершенствования отечественного регулирования в даннои? сфере. Гармонизация права привела бы к повышению уровня защиты прав и законных интересов субъектов персональных данных, устранения правовых споров и повышению предпринимательской активности.

Можно сделать вывод о различии как правового регулирования, так и морального подхода к Большим данным как к объекту регулирования. Если в Европейском союзе они рассматриваются через призму прав – права на неприкосновенность частной жизни, права на информацию и др., то в США, в первую очередь – в качестве оборотоспособного и коммерциализируемого актива. Кроме того, американскую модель можно охарактеризовать большой степенью саморегулирования, в отличие от централизованной европейской. Пока не очевидно то, как расцениваются Большие данные в России: через призму прав или в качестве актива. Но ясно, что Россия в данный момент склоняется в пользу выстраивания собственной модели работы с данными, обеспечивая полный централизованный внутренний контроль за их использованием.

Анализ правовых источников приводит к выводу, что на сегодняшний день отсутствует специальное регулирование для Больших данных. Они регулируются через старое понятие персональных данных либо через расширенный для них термин. Но обоснован ли такой подход?

По моему мнению, данный подход вызывает ряд трудностей для регулирования правомерного использования Больших данных. Во-первых, объектом работы с Большими данными являются огромные массивы информации, которые лишь частично могут быть отнесены к категории персональных данных. Даже самые широкие определения, одно из которых, к примеру, дается в GDPR, указывает на то, что персональные данные должны прямо или косвенно указывать на субъекта обработки данных. Однако немалый массив Больших данных представляет собой метаданные или статистические данные, являющиеся обезличенными и никак не указывающие на субъекта. Другими примерами могут служить мировые климатические данные, данные GPS-трекеров общественного транспорта, а также - датчиков контейнеров морских судов и так далее.

Во-вторых, законодательство о персональных данных всегда строго в отношении согласия субъекта данных: их можно обрабатывать лишь при его наличии. В некоторых случаях оно может быть выражено не столь явно, в некоторых – требуется совершение определенных действий для получения согласия, то есть оно должно быть ярко выраженным. Кроме того, по п. 3 ст. 7 GDPR отозвать согласие должно быть столь же легко, как и дать его. Однако развитие цифровых технологий демонстрирует продолжительную тенденцию к умалению возможности физического контроля владельца над информацией. Многие авторы даже считают право на неприкосновенность частной жизни устаревшим. В любом случае конфликт между преимуществами, которые обеспечивают современные IT-технологии, и правом на неприкосновенность частной жизни, становится все острее. Даже если не придерживаться такой радикальной точки зрения, тот факт, что в настоящее время субъект не может полноценно подвергать контролю оборот информации о нем в сети Интернет и, следовательно, иметь реальной возможности удалить/изменить информацию, очевиден. Даже если субъект данных действительно изучит соответствующие положения политики конфиденциальности, они все равно могут изменяться, причем часто – большинство компаний включают оговорку о возможности одностороннего изменения политики. При этом даже нововведения GDPR и стремительное развитие «права на забвение» не обеспечивают пользователю Интернета должного уровня информированности и защиты своих прав.

В-третьих, использование персональных данных в большинстве случаев предполагает их целевое использование. Например, п. 7 ст. 5 ФЗ о Персональных данных гласит: «Хранение персональных данных должно осуществляться в форме, позволяющей определить субъекта персональных данных не дольше, чем этого требуют цели обработки персональных данных». Однако учитывая тот факт, что Большие данные все в большей степени рассматриваются в качестве цифрового актива, законодательное закрепление их целевого, определенного сроком использования препятствуют развитию бизнеса. Так, большинство мессенджеров негласно (т. к. официальная продажа является нарушением действующего законодательства) продают данные другим компаниям. По сути, продажа обезличенных данных – их самый существенный источник прибыли, но он остается в тени. Факт, что данные пользователей – источник доходов поисковых сервисов, мессенджеров и социальных сетей, продолжает игнорироваться законодателем, в том числе и российским. Так, предоставления персональных данных на обработку в качестве встречного предоставления по договору (ст. 423 ГК РФ) недостаточно для его квалификации как возмездного.

Говоря о целевом использовании, в профессиональной среде указывается, что проблема пересечения ФЗ о Персональных данных и Больших данных – это свободное использование личной информации, не ограниченной самими же пользователями при выбросе «своей персональной информации» в общедоступные ресурсы. В существующем законодательстве нет предпосылок для использования персональных данных в коммерческих целях.

В-четвертых, сам факт применения законодательства о персональных данных к Большим данным вызывает логические затруднения как для простых пользователей, так и для компаний. Даже продвинутые пользователи, которые осведомлены о том, что представляют из себя Большие данные, позиционируют их именно как деперсонализированный набор данных. И поэтому, например, обращение к «Регламенту о защите физических лиц в отношении обработки персональных данных и о свободном перемещении таких данных» для того, чтобы узнать о своих правах – далеко не самое очевидное для субъекта решение.

Тем не менее, определенные подвижки в сторону того, чтобы отделить Большие данные от персональных, все же есть, в том числе в России. В октябре 2018 г. был представлен законопроект № 571124-7 «О внесении изменений в Федеральный закон "Об информации, информационных технологиях и о защите информации"»15. Согласно ему «большие пользовательские данные – совокупность не содержащей персональных данных информации о физических лицах и (или) их поведении, не позволяющая без использования дополнительной информации и (или) дополнительной обработки определить конкретное физическое лицо, собираемой из различных источников, в том числе сети ”Интернет”, количество которых превышает тысячу сетевых адресов». Характеристики, содержащиеся в данном определении, весьма спорны, но их обсуждение не столь целесообразно, так как законопроект был отменен. В контексте исследования параграфа данной главы важнее тот факт, что законодатель пошел по пути отделения Больших данных от персональных данных. Следующий шаг – это создание отдельного федерального закона, а не точечная доработка уже существующих.

Вероятно, законодателю следует сконцентрировать свое внимание не на том, как именно пользователь делится с обработчиками данных информацией о себе, а на том, как эти данные впоследствии используются. На данный момент от 40% до 60%16 людей готовы делиться обезличенными данными. Но гораздо больше пользователей Интернета будут готовы к этому в случае, если они будут уверены в безопасности их применения. Но сейчас превалирует другая тенденция: в 2017 г. было зафиксировано 1579 утечек данных, для сравнения в 2007 г. их было лишь 65617. Отсюда следует, что целесообразнее было бы не продолжать расширение толкования персональных данных и других сопутствующих понятий, а разработать самостоятельные законодательные акты, применимые к Большим данным, где будет тщательно закреплен порядок хранения и распространения данных: компании будут готовы выполнять жесткие предписания в обмен на послабления в порядке сбора и обработки данных.

Таким образом, на базе анализа актов, был сделан вывод о необходимости разработки особого регулирования использования Больших данных. Даже несмотря на высокий правовой уровень и проработанность таких актов, как GDPR, - Большие данные ввиду их особой природы и ценности нуждаются в собственном закреплении. А точечное модифицирование существующего законодательного регулирования в сфере защиты персональных данных не сделает его более эффективным.

Одна из главных проблем, вызываемая как правомерным, так и неправомерным использованием Больших данных, – это монополизация рынка.

Несмотря на то что стимулирование поддержания доминирования компании в сборе, обработке и использовании данных являются проконкурентным для рынка, принося выгоду как для потребителей, так и для компаний и государства инновации, многие антимонопольные органы подчеркивают, что экономика, выстраиваемая Большими данными, может также приводить к рыночной власти и долгосрочным конкурентным преимуществам одних компаний над другими.

Ярким примером сдерживающего эффекта использования Больших данных может служить доминирующее положение навигационных приложений (например, «Яндекс.Карты»). Даже несмотря на то что некоторые аналоги могут предоставлять лучшие услуги и обладать более высокими характеристиками, пользователь будет использовать доминирующее положение из-за обширной информации о трафике, создаваемой многими пользователями.

Как уже говорилось, действующее законодательство все еще не воспринимает или почти не воспринимает данные в качестве ценного актива. Так, в сделке по приобретению мессенджера WhatsApp компанией Facebook оборот первой компании был слишком мал для нотификации антимонопольного органа. Однако Facebook заплатила 19 млрд долларов, что превратило данное приобретение в одну из крупнейших сделок года. То есть, Facebook заплатила не за реальный оборот, а за те данные, которыми располагает WhatsApp (данные более 1.5 млрд активных пользователей). Член Европейской комиссии М. Вестейджер публично заявила по делу Facebook/WhatsApp: «Не всегда размер оборота делает компанию привлекательной стороной сделки слияния. Иногда имеют значение именно активы. Это может быть клиентская база или даже массив данных… или ценность компании может заключаться в способности к инновациям. Слияние, участником которого является такого рода компания, очевидно, может оказать влияние на конкуренцию, даже если оборот компании не так высок, чтобы подпадать под пороговые значения. Таким образом, рассматривая только оборот, можно упустить важные сделки, которые подлежат анализу»18.

Возможный выход из этой ситуации, который можно предложить – это введение дополнительных пороговых значений для нотификации, например стоимости сделки. Это позволило бы уменьшить количество «предупреждающих поглощений», то есть ситуаций, когда большая корпорация покупает небольшие компании, обладающие меньшими ресурсами, но большим потенциалом (в том числе в виде нового способа применения данных). Еще один вариант – это дополнительная проверка, достаточно ли платформы дифференцированы для доступа разных групп потребителей.

Монополизации рынка также может способствовать тому, что структура издержек использования, а также обработки информации весьма необычна: имеются в виду высокие начальные невозвратные издержки при стремящихся к нулю предельных издержках. Поэтому компания, однажды занявшая первенство в обработке и использовании данных, может сохранять лидерство долгие годы, даже предоставляя более слабый рыночный продукт.

В 2016 г. Федеральная торговая комиссия США опубликовала отчет19 о Больших данных, в котором говорится, что их использование может нанести ущерб малообеспеченным людям, а также «недостаточно обеспеченным услугами сообществам», поскольку Большие данные могут отрезать их от «возможностей кредитования и трудоустройства». Антимонопольный орган ФРГ20 в 2016 г. также опубликовал отчет о Больших данных. Согласно отчету рыночную власть следует оценивать, учитывая возможные ограничения способностей потребителей работать с несколькими физическими линиями данных и, что даже важнее, их заинтересованностью так поступать. Антимонопольный орган Франции отмечает, что даже если компания предоставляет бесплатную продукцию, владение Большими данными может стать важным первоисточником рыночной власти, особенно в случаях, когда данные могут использоваться в качестве барьеров для выхода на рынок новых компаний.

На сегодняшний день крупные агрегаторы информации повсеместно пытаются монополизировать имеющиеся у них данные, получаемые от пользователей. Поскольку выработанных законодательных норм в этой сфере еще не существует, сейчас линия противостояния подобных монополистов с иными участниками рынка, заинтересованными в сборе и использовании в своем бизнесе такой информации, проходит в основном через судебные органы. Суды в условиях отсутствия законодательного регулирования Больших данных вынуждены подменять собой другие ветви власти, что неправильно.

Одним из примеров такого дела может служить противостояние «ХиК Лабс инк.» (HiQ Labs Inc) и «Линкедин корп.» (LinkedIn Corp.)21. «ХиК Лабс инк.» использовала данные пользователей социальной сети «Линкедин корп.», чтобы прогнозировать поведение наемных работников, и столкнулась с запретом последней на сбор и обработку размещенной на страницах пользователей информации. При этом множество сторонних участников рынка цифровых данных и общественных организаций подали в суд свои заключения (amicus curiae). Это дополнительно указывает на повышенный запрос общества в законодательном закреплении Больших данных как инструмента по ограничению конкуренции.

Говоря о российской практике, можно сослаться на начальника управления регулирования связи и информационных технологий ФАС Заеву Е.А.22 Она упоминает два основных акта, на основе которых строится антимонопольное регулирование Больших данных в России: на Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 3023 и Приказе ФАС России № 22024. Согласно Постановлению Пленума ВАС РФ антимонопольный орган должен оценивать, совершил ли действия хозяйствующий субъект в пределах осуществления гражданских прав или он вышел за пределы. Этот критерий является универсальным и применяется в том числе и в цифровой среде. Согласно Приказу ФАС России № 220 основной метод установления взаимозаменяемости товаров и определения продуктовых границ рынка – ценовой тест. Но так как товары на цифровых рынках, особенно Большие данные, напрямую не монетизируются, этот тест не применим. То есть, акты, применяемые для оценки рыночного влияния компании, едва ли применимы в случае, если такой компанией является крупный владелец данных.

Таким образом, решая поставленные проблемы, можно сделать вывод, что законодательство о персональных данных и антимонопольное законодательство не отвечают современным требованиям в сфере регулирования применения Больших данных. Считаю, что наиболее логичным решением данной ситуации является разработка профильного закона для Больших данных, а также доработка существующего антимонопольного законодательства. При этом важно, чтобы закон учитывал, что не столько сбор данных, сколько возможность оперативно извлекать полезную информацию из их большого объема и разнообразия обеспечивает конкурентное преимущество компаний.

Таким образом, выполнение поставленных задач позволило получить следующие основные результаты исследования.

1. Рассмотрено текущее регулирование правомерного использования Больших данных в США, странах Европейского союза и России. Выявлены различия между европейской и американской моделями регулирования. Проведен сравнительно-правовой анализ актов.

2. Проведен анализ возможности применения законодательства о персональных данных к Большим данным. Сделан вывод о необходимости разработки отдельного законодательного акта для регулирования Больших данных.

3. Проанализированы проблемы по монополизации рынка, вызванные использованием Больших данных, а также применение текущего антимонопольного законодательства. Сделан вывод о необходимости включения дополнительных критериев определения рыночного влияния при использовании Больших данных.

Поскольку в данной работе неоднократно упоминалась важность создания специального регулирования для Больших данных, предлагаю свою версию. Большие данные – динамический массив информации, обладающий собственной ценностью в силу наличия автоматизированных способов его обработки, а также возможностей его последующего применения для построения аналитических моделей и автоматизации процессов.

Бесспорно, технология Больших данных имеет инновационный и преобразующий потенциал для многих отраслей экономики, и снятие необоснованных барьеров, путем доработки законодательства – следующий шаг развития технологии. Вероятно, текущее отсутствие специального регулирования для Больших данных мешает компаниям осуществлять предпринимательскую деятельность в полном соответствии с законом, а государственным органам – эффективно осуществлять свои полномочия как в области персональных, так и в области Больших данных.