Журнал Суда по интеллектуальным правам, № 18, декабрь 2017 г., с. 58-68

Существует широкий круг объектов, осуществление интеллектуальных прав на которые допускается при условии соблюдения прав на другие объекты. Согласно пункту 3 ст. 1260 ГК РФ автор производного произведения осуществляет свои авторские права при условии соблюдения авторских прав на оригинал. В соответствии с п. 3 ст. 1303 ГК РФ смежные права осуществляются с соблюдением авторских прав на произведения науки, литературы и искусства. Эта общая норма находит развитие в специальных положениях, регулирующих использование отдельных объектов смежных прав и устанавливающих зависимость осуществления смежных прав одних лиц от соблюдения смежных прав других: изготовителей фонограмм – от исполнителей; организаций эфирного и кабельного вещания – от исполнителей, изготовителей фонограмм и других организаций. В патентном праве аналогичные правила применяются к зависимым изобретениям, полезным моделям и промышленным образцам (п. 2 ст. 1358.1 ГК РФ).

Перечисленные объекты подпадают под общую категорию производных объектов интеллектуальных прав, то есть объектов, создание или использование которых сопряжено с одновременным использованием уже существующих (первоначальных) объектов1. Производные объекты весьма разнородны, однако в аспекте осуществления интеллектуальных прав их объединяют сходные теоретические и практические проблемы. Каковы пределы зависимости осуществления интеллектуальных прав в контексте формулы: «осуществление интеллектуальных прав на производный объект допускается с соблюдением интеллектуальных прав на первоначальный объект»? Означает ли это невозможность реализации любых интеллектуальных прав или только некоторых из них? Какое правовое положение занимает правообладатель производного объекта, если права на первоначальный объект не соблюдены?

Отечественное законодательство выделяет три группы интеллектуальных прав: исключительное право, личные неимущественные права и иные права, сочетающие черты как личных, так и имущественных прав. Означает ли это, что осуществление всех трех разновидностей интеллектуальных прав подчинено воле правообладателя первоначального объекта, использованного в производном? Если в отношении исключительного права утвердительный ответ не вызывает сомнений, то с личными неимущественными и иными правами дело обстоит сложнее.

Рассмотрим проблему на примере права авторства. Как пишет В.С. Витко, «положительное содержание права авторства – это юридически обеспеченная возможность признать (объявить) себя автором созданного произведения, которая осуществляется собственными действиями автора»2. А.Г. Матвеев отмечает, что «правомочие автора реализовывать право авторства своими действиями включает в себя множество не запрещенных законом действий, с помощью которых субъект позиционирует себя как автора созданного им произведения науки, литературы, искусства»3. Другой аспект права авторства, по мнению А.Г. Матвеева, «состоит прежде всего в соблюдении запрета совершать плагиат», но наряду с этим включает обязанность третьих лиц указывать в определенных случаях имя автора4.

Даже поверхностный анализ содержания права авторства показывает, что поставить осуществление права авторства на производное произведение в зависимость от воли правообладателя оригинала означает предоставить правообладателю оригинала право контролировать признание своего авторства создателем производного произведения и запрещать действительному автору производного произведения объявлять себя в качестве такового. Во-первых, такое положение без достаточных оснований ущемляло бы интересы создателя производного произведения, не предоставляя при этом действительно необходимых гарантий защиты интересов правообладателя оригинала. Во-вторых, создавался бы разрыв между авторством как объективно существующим фактом и признанием правопорядком лица в качестве автора, что противоречило бы базовой функции права авторства. Аналогичные замечания в полной мере применимы к праву авторства исполнителя, изобретателя, а также праву авторов на имя.

В.О. Калятин пишет: «Базовой функцией личных неимущественных прав является идентификация лица в качестве создателя определенного объекта, установление связи между лицом и созданным им объектом»5. Данную функцию выполняют не только право авторства и право на имя, но и другие личные неимущественные права. Право на неприкосновенность и право на обнародование произведения гарантируют тождество произведения, то есть соответствие объекта, воспринимаемого пользователем, объекту, который автор посчитал возможным сделать доступным для общества. Тем самым защищаются интересы как самого автора, так и пользователей.

Обусловленность осуществления личных неимущественных прав на производные объекты усмотрением правообладателя первоначального объекта вступало бы в противоречие с основной функцией таких прав, поскольку подчиняло бы идентификацию автора и созданного им результата интеллектуальной деятельности воле правообладателя другого объекта и искажало бы объективно существующую связь между результатом интеллектуальной деятельности и его создателем. По этой причине осуществление личных неимущественных прав на производные произведения, исполнения, фонограммы, зависимые объекты патентных прав и другие производные объекты не может быть поставлено в зависимость от усмотрения правообладателя первоначального объекта.

Категория иных интеллектуальных прав сформирована по остаточному принципу6, что затрудняет поиск универсального ответа на вопрос об особенностях осуществления иных интеллектуальных прав на производные объекты. Методологически при решении этой проблемы следует принимать во внимание два фактора. Во-первых, в какой степени осуществление соответствующего права затрагивает интересы правообладателя первоначального объекта. Во-вторых, предоставляет ли зависимое осуществление соответствующего права дополнительные гарантии защиты интересов правообладателя первоначального объекта. Необходимость учета данных факторов объясняется тем, что пределы осуществления интеллектуальных прав на производные объекты должны устанавливаться таким образом, чтобы обеспечить справедливый баланс интересов создателей первоначального и производного объектов.

На наш взгляд, реализация права доступа, права на отзыв, права на вознаграждение за служебный объект не затрагивает интересы правообладателя первоначального объекта, а требование осуществления перечисленных прав при условии соблюдения прав на первоначальный объект не предоставляет правообладателю первоначального объекта дополнительных гарантий. Например, выплата вознаграждения за служебное произведение не влияет на имущественную сферу правообладателя использованного объекта, а запрет выплаты являлся бы льготой для работодателя, но не гарантией защиты интересов автора оригинала. Несмотря на отнесение законодателем права на отзыв к категории иных интеллектуальных прав (п. 3 ст. 1225 ГК РФ) оно является логическим продолжением личного неимущественного права на обнародование произведения. Более того, необходимость согласования отзыва производного произведения с автором оригинала противоречило бы основной цели ограничения осуществления прав – запретить использование производного произведения без разрешения правообладателя оригинала.

Дискуссионным является вопрос об особенностях осуществления права на вознаграждение, когда законодательство допускает использование результата интеллектуальной деятельности без разрешения правообладателя, но с выплатой ему вознаграждения. Один из таких случаев предусмотрен ст. 1245 ГК РФ, регулирующей сбор вознаграждения за воспроизведение фонограмм, зафиксированных в них исполнений и произведений, а также аудиовизуальных произведений в личных целях. В пункте 3 указанной статьи предусмотрены пропорции распределения вознаграждения между авторами, исполнителями и изготовителями фонограмм. Если в результате переработки создано новое музыкальное произведение, записанное на фонограмму, каким образом следует распределять вознаграждение между авторами оригинального и производного музыкальных произведений?

С одной стороны, у автора производного произведения возникает совокупность интеллектуальных прав, включая право на вознаграждение. С другой стороны, при воспроизведении производного произведения в личных целях опосредованно используется оригинальное произведение, а, значит, его автор тоже должен участвовать в распределении вознаграждения. Если признать, что право на вознаграждение осуществляется независимо от соблюдения авторских прав на оригинал, то односторонние действия по созданию производного произведения и его записи на фонограмму ведут к перераспределению вознаграждения, на которое мог притязать автор оригинала, в пользу автора переработки. Если исходить из обратного, то право на вознаграждение возникает у автора производного произведения только при условии соблюдения авторских прав на оригинал.

Аналогичная проблема возникает с опубликованными в коммерческих целях фонограммами и зафиксированными в них исполнениями (ст. 1326 ГК РФ). Если право на вознаграждение осуществляется создателем производного объекта независимо от соблюдения интеллектуальных прав на первоначальный объект, то изготовитель, записавший фонограмму без разрешения правообладателей музыкального произведения и исполнения, т.е. создавший контрафактный экземпляр произведения и исполнения, приобретает право на получение вознаграждения за использование фонограммы в том же объеме, что и изготовитель, осуществивший запись с разрешения автора и исполнителя.

Приведенные примеры показывают, что осуществление права на вознаграждение за использование производного объекта затрагивает интересы правообладателя первоначального объекта, поскольку в рамках действующего порядка сбора и распределения вознаграждения лишает правообладателя первоначального объекта или лиц, правомерно создавших производные объекты, части вознаграждения, на которую они могли бы претендовать. Таким образом, в целях защиты интересов правообладателей первоначальных объектов, а также лиц, создавших производные объекты с их согласия, следует признать, что осуществление права на вознаграждение за использование производных произведений, а также фонограмм и исполнений, производных от объектов авторских прав и других объектов смежных прав, должно допускаться только при условии соблюдения интеллектуальных прав на первоначальные объекты.

Запрет осуществления исключительного права на производный объект без соблюдения прав на первоначальный объект не вызывает сомнений. Вместе с тем, как писал В.П. Грибанов, «субъективное гражданское право представляет социальную ценность лишь в случае, если оно может быть осуществлено»7. Можно ли на этом основании утверждать, что исключительное право на производный объект не представляет социальной ценности, пока сохраняется зависимость его осуществления? Какое положение занимает правообладатель производного объекта, если обязанность по соблюдению прав на первоначальный объект не исполнена?

Э.П. Гаврилов применительно к зависимым изобретениям констатирует: «Обладатель исключительного права не вправе самостоятельно использовать свой запатентованный объект… Аналогичные ситуации возникают и в отношении других объектов исключительных прав, в частности, исключительных авторских прав на переводы и переработки»8.

По мнению М.В. Лабзина, возможности обладателя права на зависимый объект ограничены в части использования зависимого объекта до получения разрешения правообладателя исходного объекта9. «Право на несанкционированно созданный зависимый объект изначально возникает в крайне усеченном содержании, без главного с позиции закона своего элемента»10, - заключает автор, понимая под главным с позиции закона элементом возможность самостоятельно использовать объект.

Аналогичной точки зрения придерживается Е. Жуков, говоря о производных произведениях: «Авторские права возникают и признаются за автором незаконной переработки, но только в части защиты от посягательств третьих лиц»11. Автор рассматривает зависимость осуществления прав на производное произведение от авторских прав на оригинал в качестве законного обременения, которое отпадает после прекращения исключительного права на оригинал12.

В.Ю. Джермакян и Е.А. Дедков отмечают, что на зависимое изобретение возникает исключительное право, но «невозможно осуществить лишь одно из входящих в него правомочий без нарушения чужого права, а именно право на использование запатентованного объекта»13.

Сопоставление приведенных позиций позволяет заключить, что в доктрине выработан единообразный подход к характеристике осуществления исключительного права на производные произведения и зависимые объекты патентных прав. Этот подход допустимо распространить и на другие производные объекты. Поскольку исключительное право является разновидностью субъективных гражданских прав, его содержание может быть рассмотрено через три правомочия: правомочие на собственные действия, правомочие на действия других лиц и правомочие на защиту. В момент возникновения исключительного права, осуществление которого поставлено в зависимость от соблюдения прав на другой объект, правомочие на собственные действия по использованию производного объекта отсутствует. Структурно исключительное право на производный объект изначально включает лишь правомочие требовать от неопределенного круга обязанных лиц не использовать производный объект и правомочие на защиту. Исключительное право оказывается обремененными в пользу правообладателя первоначального объекта, но в случае прекращения исключительного права на первоначальный объект обременение прекращается.

Таким образом, соблюдение исключительного права на первоначальный объект требуется только для реализации правомочия на использование производного объекта своими действиями, например, для воспроизведения и распространения экземпляров перевода произведения, изготовления изделий на основе зависимого изобретения и так далее. При этом осуществление правомочия запрещать использование производного объекта и правомочия на защиту не затрагивает исключительное право на более ранний объект и допускается беспрепятственно. Зависимость осуществления исключительного права на производный объект проявляется только в позитивном аспекте, а в отрицательном аспекте зависимость от соблюдения прав на первоначальный объект отсутствует.

Этот вывод обуславливает допустимость распоряжения исключительным правом на производный объект, независимо от факта соблюдения исключительного права на первоначальный объект. Например, переводчик может без разрешения автора оригинала заключить лицензионный договор о предоставлении права на использование перевода. Правовые последствия предоставления лицензии выражаются в том, что лицензиат получает возможность использовать перевод без нарушения исключительного права переводчика, но не получает возможность осуществлять фактические действия по использованию перевода до заключения лицензионного договора с правообладателем оригинала. Без разрешения патентнообладателя зависимого объекта никто, включая патентообладателя первоначального объекта, не вправе использовать зависимый объект. Вследствие этого лицензионный договор на использование зависимого объекта может заключаться с патентообладателем первоначального объекта, который по отношению к зависимому объекту занимает такое же правовое положение, что и любые третьи лица. Если патентообладатель первоначального объекта начнет использование зависимого объекта без лицензии, то нарушит исключительное право на зависимый объект. Нарушителем будет считаться и автор, использующий фонограмму и исполнение своего музыкального произведения без заключения лицензионного договора с изготовителем и исполнителем, даже если при создании исполнения и фонограммы были нарушены авторские права.

Несмотря на то, что при разрешении споров, связанных с осуществлением исключительного права на производные объекты, в целом сложилась единообразная правоприменительная практика, ошибки все же встречаются. В качестве примера можно привести следующее дело. Истец как обладатель исключительной лицензии на использование музыкального произведения «О нем», автором которого является Ирина Дубцова, обратился с иском к ОАО «Первый канал» на том основании, что ответчик разместил в сети Интернет экземпляр телепередачи «Голос», в которой было исполнено спорное произведение. Отказывая в удовлетворении требований, суд первой инстанции указал, что ответчик является правообладателем телепередачи как сложного объекта, поэтому вправе использовать телепередачу любыми способами14. По результатам апелляционного обжалования решение было отменено, а с ответчика взыскана компенсация за нарушение исключительного права15. Суд по интеллектуальным правам оставил судебный акт апелляционной инстанции без изменения и поддержал вывод о том, что музыкальное произведение представляет самостоятельный объект интеллектуальных прав, лицензию на использование которого ответчик не получал. Был отклонен и довод ответчика о необоснованном ограничении его исключительного права на телепередачу, так как создание сложного объекта не порождает право на использование объектов, вошедших в его состав16.

В рассмотренном деле столкнулись две концепции исключительного права. Ответчик и суд первой инстанции аргументировали свою позицию через позитивную концепцию в ее крайнем варианте. Но в итоге нашли свое подтверждение сформулированные выше правила, по которым правообладатель производного объекта лишен правомочия на использование объекта своими собственными действиями.

Это дело подводит к следующим вопросам: что запрещено создателю производного объекта и что считать соблюдением интеллектуальных прав на первоначальный объект. В наиболее общем виде можно сказать, что создателю и любым третьим лицам запрещено использовать производный объект без разрешения правообладателя первоначального объекта. Например, неправомерно изготовление продукта, в котором использовано зависимое изобретение, без разрешения правообладателя первоначального (основного) изобретения; воспроизведение и распространение экземпляров перевода без разрешения правообладателя оригинала; доведение до всеобщего сведения фонограммы без разрешения исполнителя и автора воплощенного в ней произведения. Соблюдение исключительного права на первоначальный объект при этом достигается путем заключения лицензионного договора с его правообладателем.

Требование о соблюдении исключительного права основано на том, что действия по использованию производного объекта охватываются содержанием исключительного права на первоначальный объект. Здесь существенное значение приобретает разграничение различных способов использования первоначального объекта, так как это определяет конкретные действия, необходимые для соблюдения исключительного права на первоначальный объект, и особенности толкования объема правомочий лицензиатов по заключенным с правообладателями договорам. Например, вправе ли лицензиат, получивший право воспроизводить и распространять оригинальное произведение, на основании данной лицензии воспроизводить и распространять его переводы? Другими словами, всегда ли использование производного объекта представляет использование первоначального объекта тем же самым способом?

Применительно к производным произведениям интересную позицию высказывает Э.П. Гаврилов, по мнению которого «норма пп. 9 п. 2 ст. 1270 ГК РФ сформулирована неточно, небрежно, она должна быть изменена»17. Далее профессор пишет: «В будущем ст. 1259 ГК РФ следовало бы дополнить п. 3.1 такого содержания: "Под формой произведения понимается как оригинальная / первоначальная форма произведения, так и переработка произведения (обработка, экранизация, инсценировка, аранжировка, перевод литературного произведения на другой язык и тому подобное). Одновременно из п. 2 ст. 1270 ГК РФ следует исключить подпункт 9»18. Данный вывод сформулирован в результате рассмотрения вопроса, вправе ли автор оригинала запрещать создание переводов и переработок, либо может лишь контролировать их дальнейшее использование. Формулировка нормы пп. 9 п. 2 ст. 1270 ГК РФ позволяет толковать ее в качестве запрета на создание производных произведений, против чего Э.П. Гаврилов категорически возражает. Критику такой интерпретации права на переработку, на наш взгляд, следует поддержать, однако высказанное предложение по изменению законодательства ведет к более глубоким последствиям.

Принятие предложенной нормы фактически означало бы отказ от права на переработку, которое оказывается «растворенным» среди других способов использования. Создание экземпляра перевода должно приравниваться к воспроизведению оригинала, доведение перевода до всеобщего сведения – к доведению до всеобщего сведения перевода и т.д. Кроме того, стирается граница между оригиналом и переработкой. Практическое значение вопроса можно проиллюстрировать двумя примерами из судебной практики.

По одному из дел было установлено, что истец получил у зарубежного правообладателя исключительную лицензию на воспроизведение и распространение поздравительных открыток. Ответчик воспроизводил и распространял открытки, представляющие творческие переработки открыток, лицензия на которые предоставлена истцу, что послужило основанием для обращения с иском о защите исключительного права со ссылкой на ст. 1254 ГК РФ. В другом деле правообладатель обратился с иском к телеканалу, осуществившему сообщение в эфир переработки оригинального музыкального произведения в составе телепередачи без заключения лицензионного договора с истцом. В свою защиту ответчик ссылался на наличие лицензионного договора с РАО, в соответствии с которым телеканалу предоставлена лицензия на сообщение в эфир и по кабелю обнародованных музыкальных произведений, не изъятых из управления аккредитованной организации.

Ключевую роль в решении этих дел играет разграничение различных способов использования результата интеллектуальной деятельности. Если исходить из предположения о том, что переработка как самостоятельный способ использования не существует и воспроизведение или сообщение в эфир переработки считается ничем иным, как воспроизведением или сообщением в эфир оригинала, то исковые требования о защите прав лицензиата поздравительных открыток следовало бы удовлетворить, а правообладателю переработанного и включенного в состав телепередачи музыкального произведения в иске отказать. Если предположить, что переработка относится к самостоятельному способу использования произведения, то выводы по обоим делам должны быть обратными.

В рассматриваемых делах суды в итоге заняли позицию о самостоятельном значении переработки как способа использования произведения, хотя первоначально нижестоящие инстанции приняли противоположные решения. В деле об открытках суд первой инстанции исковые требования удовлетворил, однако апелляционная инстанция решение отменила, указав на то, что дизайн открыток использован в переработанном виде, переработка является самостоятельным способом использования произведения, не включенным в предмет лицензионного договора между истцом и правообладателем19. Судом по интеллектуальным правам постановление апелляционной инстанции было оставлено в силе20.

Во втором деле суды первой и апелляционной инстанций первоначально отказали правообладателю музыкального произведения в иске21. Однако Суд по интеллектуальным правам судебные акты отменил и направил дело на новое рассмотрение. При рассмотрении дела в кассационном порядке были направлены запросы в Научно-методический центр «Кафедра ЮНЕСКО по авторскому праву и другим правам интеллектуальной собственности» Национального научно-исследовательского института «Высшая школа экономики», Российскую академию наук и Министерство культуры РФ. С учетом поступивших ответов суд пришел к выводу, что переработка и включение произведения в состав сложного объекта, каковым при определенных обстоятельствах может являться телепередача, представляют самостоятельные способы использования объекта. При этом РАО не обладает полномочиями по коллективному управлению музыкальными произведениями в части указанных способов использования, поэтому наличие лицензионного договора с РАО не исключает факт нарушения исключительного права ответчиком22.

Принимая во внимание положения действующего законодательства, с окончательными выводами судов необходимо согласиться. По крайней мере, следует поддержать вывод о самостоятельном характере переработки как способа использования и правомочия на переработку в содержании исключительного права. Вывод относительно самостоятельного значения такого способа использования, как включение в состав сложного объекта, формально соответствует открытому перечню способов использования произведения, но все-таки требует более глубокого изучения, поскольку значение открытого перечня тоже нельзя абсолютизировать23.

Проблема заключается в соответствии законодательства потребностям гражданского оборота и целям коллективного управления обнародованными музыкальными произведениями. В идеальной модели коллективное управление позволяет избежать обременительной процедуры заключения лицензионных договоров в индивидуальном порядке, за счет чего вещательные организации получают возможность использовать широкий круг музыкальных произведений с минимальными транзакционными издержками, а правообладатели – увеличить доход благодаря активному использованию их произведений. Если сфера коллективного управления распространяется только на использование музыкальных произведений в оригинале и вне состава телепередач как сложных объектов, значит, телеканалы без получения лицензий в индивидуальном порядке вправе разве что транслировать концерты. Так, для исполнения произведения определенным исполнителем или коллективом исполнителей в большинстве случаев требуется его творческая переработка. Значительной является доля в телеэфире телепередач, отвечающих признакам сложного объекта. Если для этих случаев требуется заключение лицензионного договора непосредственно с правообладателем, то механизм коллективного управления утрачивает свое значение, а организации по управлению авторскими правами становятся лишним звеном, не способным выполнять функции, для которых они созданы.

Разумеется, речь не должна идти о механическом расширении сферы коллективного управления на основе государственной аккредитации за счет включения переработки в любой форме. В частности, это создало бы проблему справедливого распределения вознаграждения между правообладателями оригинальных и производных произведений, так как ставки вознаграждения, как правило, зависят от характеристик пользователя (площадь объекта, количество посадочных мест, доходы от рекламы и т.п.), а выплата вознаграждения производится, как установлено абз. 3 п. 4 ст. 1243 ГК РФ, пропорционально фактическому использованию объектов авторских и смежных прав. При такой системе сбора и распределения вознаграждения переработка музыкального произведения напрямую затрагивает интересы правообладателя оригинала, право которого контролировать использование производных объектов существенно ограничивается. Следовательно, должен соблюдаться баланс интересов.

В авторском праве США существует норма о принудительных лицензиях, позволяющая при определенных условиях создавать музыкальные обработки в пределах, необходимых для адаптации произведения к стилю и манере исполнения, но без изменения мелодии и основных свойств произведения24. Это правило нельзя перенести на российскую почву, но оно показывает, что категория производных произведений достаточно широка и объединяет объекты, создаваемые в совершенно разных целях, в связи с чем может потребоваться специальное регулирование отношений по их использованию. То же самое можно сказать о сложных объектах.

Проблемы, связанные с отдельными способами опосредованного использования первоначальных объектов при использовании производных, не отменяют общего правила о зависимом осуществлении исключительного права на производные объекты. Но всякое ли использование производного объекта признается одновременным использованием первоначального объекта и охватывается исключительным правом на него?

Непосредственно в законе перечислено несколько ситуаций, когда использование производного объекта не требует разрешения правообладателя первоначального объекта. Норма подпункта 1 п. 1 ст. 1274 ГК РФ допускает цитирование произведений в переводе. В силу пункта 4 ст. 1274 ГК РФ допускается свободное использование произведений, созданных в жанре пародии на основе другого правомерно обнародованного произведения. Пародии являются разновидностью производных произведений25, но действия по их использованию не охватываются исключительным правом на оригинал.

О.А. Рузакова считает правомерным использование производных произведений и в других случаях: «Переводчик, осуществивший перевод без согласия автора, может его использовать только в тех пределах свободного использования, которые предусмотрены ст. 18-26 Закона [Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах» – прим. авт.]». Несмотря на то что этот вывод сделан на основе анализа утратившего силу закона, действующее законодательство в части рассматриваемого вопроса не претерпело существенный изменений. Данный подход расширяет свободное использование переводов и переработок, поскольку распространяет на них все ограничения исключительного права на оригинал, а не только изъятия, прямо поименованные в законе для переводов и переработок. Например, свободным также должно признаваться публичное исполнение во время официальных или религиозных церемоний переработок музыкальных произведений или фонограмм, записанных без разрешения исполнителя (ст. 1277, 1306 ГК РФ).

На первый взгляд, в основу подхода положен тезис о том, что использование производного объекта определенным способом приравнено к использованию тем же способом первоначального объекта. Если способ использования не требует разрешения правообладателя и выплаты ему вознаграждения, то не имеет значения, используется ли первоначальный объект «как есть», или опосредованно через производный объект – в любом случае использование является свободным. Как было показано выше, эта логика некорректно работает в отношении некоторых способов использования, а также не может распространяться на случаи использования производного объекта без разрешения правообладателя, но с выплатой ему вознаграждения. Вместе с тем существуют политико-правовые и формальные основания согласиться с утверждением, что использование производного объекта способами, отнесенными к области свободного использования, не должно зависеть от усмотрения правообладателя первоначального объекта.

Во-первых, свободное использование объекта всегда устанавливается в интересах общества, и третьи лица должны иметь однозначное представление о допустимости свободного использования объекта, независимо от особенностей его создания и наличия или отсутствия производного статуса. Если ограничить свободное использование первоначального объекта опосредованно через производный объект, положение неопределенного круга третьих лиц будет зависеть от правоотношения между правообладателями первоначального и производного объектов, что не согласуется с принципом правовой определенности. Так, нарушителем исключительного права на оригинальную композицию следовало бы признать образовательную организацию, ученики которой без цели извлечения прибыли публично исполнили ее обработку (подп. 6 п. 1 ст. 1274 ГК РФ).

Во-вторых, свободное опосредованное использование первоначальных объектов через использование производных находится в допустимых пределах ограничения исключительного права, установленных в общем виде в п. 5 ст. 1229 ГК РФ. В поименованных в законе случаях свободного использования предполагается, что необоснованное ущемление интересов правообладателя и противоречие обычному использованию объекта явно отсутствует. Возможность свободного использования первоначального объекта опосредованно, через производный объект, не создает дополнительных обременений для правообладателя, поскольку исключительное право в этой части и так ограничено. Более того, допустимость свободного использования не создает необоснованных преимуществ и привилегий для правообладателя производного объекта, исключительное право которого тоже оказывается ограниченным в интересах общества в целом. Как следствие, признание того, что использование производного объекта способами, отнесенными к сфере свободного использования, допускается без учета воли правообладателя первоначального объекта, не нарушает справедливый баланс интересов общества и правообладателей соответствующих результатов интеллектуальной деятельности.

Наиболее бесспорные примеры, подтверждающие тезис о том, что не всякое использование производного объекта охватывается исключительным правом на первоначальный объект, можно найти в патентном праве. В силу пункта 3 ст. 1359 ГК РФ допускается использование изобретения, полезной модели или промышленного образца при чрезвычайных обстоятельствах с уведомлением патентообладателя и с выплатой ему соразмерной компенсации. Если при чрезвычайных обстоятельствах возникает потребность в использовании зависимого объекта патентных прав, то такие действия не должны быть поставлены в зависимость от усмотрения патентообладателя первоначального (основного) объекта, однако справедливая компенсация подлежит выплате обоим патентообладателям.

Последний пример с выплатой справедливой компенсации нельзя смешивать с ранее рассмотренным вопросом осуществления права на вознаграждение за отдельные способы использования объектов смежных прав. Использование зависимых объектов патентных прав в предусмотренных п. 3 ст. 1359, 1360 ГК РФ случаях носит исключительный характер, тогда как использование фонограмм и исполнений путем публичного исполнения, сообщения в эфир и по кабелю относится к обычным способам использования, что обуславливает различную правовую природу права компенсацию в первом случае и права на вознаграждение во втором.

В заключение следует кратко сформулировать основные выводы. Осуществление интеллектуальных прав на производные объекты обладает особенностями в связи с тем, что затрагивает интересы правообладателей первоначальных объектов. По этой причине общим правилом является допустимость осуществления прав на производный объект лишь при условии соблюдения прав на первоначальный. Но данная формула, выраженная в ряде норм части четвертой ГК РФ, подлежит применению с учетом ряда оговорок.

Во-первых, осуществление личных неимущественных и некоторых иных интеллектуальных прав, не входящих в категорию личных неимущественных, не может быть поставлено в зависимость от соблюдения прав на первоначальный объект и усмотрения правообладателя первоначального объекта. Таким образом, ограничения в первую очередь распространяются на осуществление исключительного права на производные объекты. Кроме того, есть веские основания применять такие ограничения к праву на вознаграждение, выплачиваемое при использовании объекта без разрешения правообладателя в предусмотренных законом случаях.

Во-вторых, в структуре исключительного права ограничена возможность осуществления только правомочия на собственные действия. При этом правомочие запрещать использование производного объекта и правомочие на защиту могут реализовываться свободно и независимо от соблюдения прав на первоначальный объект. Возможность осуществления правомочия запрета обуславливает допустимость распоряжения исключительным правом на производный объект, однако в результате распоряжения приобретатель или лицензиат не приобретает возможность использовать производный объект и для правомерного использования обязан получить лицензию от правообладателя первоначального объекта.

В-третьих, не любой способ использования производного объекта охватывается содержанием исключительного права на первоначальный объект и, следовательно, зависит от усмотрения его правообладателя. Существенное значение при этом имеет разграничение разных способов использования охраняемых результатов интеллектуальной деятельности.